Выбери любимый жанр

Сердце мира. Чудовище. Мечта мира - Хаггард Генри Райдер - Страница 39


Изменить размер шрифта:

39

Трудно описать эту адскую бурю. Но вы, мои друзья, видели натальские грозы и знаете, что они сильнее всяких описаний. Молнии, всюду молнии, самых различных видов. Одна, я помню, была похожа на огненную корону, венчающую чело гигантской тучи. Казалось, они не только падают с неба, но и прыгают в небо с земли под непрерывный аккомпанемент сплошного громового раската.

— Да где же, черт возьми, твоя пещера? — проревел я в ухо Хансу.

Он что-то крикнул в ответ, чего я не мог расслышать за грохотом грозы, и указал на подножие горного склона, теперь находившегося уже в двухстах ярдах от нас. Волы понеслись вскачь, едва не опрокидывая фургон. К счастью, они бежали в нужном направлении.

Погонщик работал бичом, не давая волам разбегаться в стороны, и, судя по движениям губ, бешено ругался по-голландски и по-зулусски. Наконец у крутого склона горы животные остановились и сбились в кучу, как обычно и поступают перепуганные волы, которые почему-либо не могут везти вперед свою поклажу.

Мы выскочили из фургона и принялись как можно скорее их распрягать — не легкая, доложу вам, работа, тем более что ее приходилось исполнять буквально под огнем. Молнии так и падали вокруг нас, и каждую секунду я ждал, что одна из них ударит в фургон и положит конец нашему приключению. Я так трусил, что испытывал сильнейшее искушение бросить волов на произвол судьбы и бежать к пещере, если там таковая имелась — ибо я никакой пещеры не видел.

Однако гордость удержала меня от бегства. Бойтесь сколько вам угодно, но не показывайте своего страха туземцу. Иначе конец вашему влиянию на него. Тогда вы уже не Великий Белый Вождь некоей высшей породы; вы такой же простой смертный, как и он, — даже, может быть, ниже его, если он случайно выделяется смелостью среди этого и вообще-то смелого народа.

Итак, я делал вид, что молнии мне нипочем — даже тогда, когда одна из них ударила в терновый куст в тридцати шагах от нас. Куст вспыхнул, и через минуту на его месте стоял только столб пыли. Одна щепка попала мне в лицо.

Наконец упряжь была распутана и волы пущены на волю. Они разбежались, ища инстинктивно укрытия среди окрестных скал. Двух последних, очень ценных дышловых волов было особенно трудно выпрячь, так как они рвались за другими, и пришлось в конце концов обрезать постромки. Тогда они помчались за остальными, но слишком поздно: у меня на глазах оба вола грохнулись наземь, точно подстреленные. Один не двигался. Другой некоторое время брыкался, лежа на спине, и наконец затих, как и его товарищ.

— Что же вы на это сказали? — недоверчиво спросил Гуд.

— А что бы вы, Гуд, сказали на моем месте? — сердито ответил Аллан. — Все мы знаем, как крепко вы умеете выражаться, а посему, думается, я не нуждаюсь в ответе.

— Я сказал бы… — начал Гуд, обрадовавшись подвернувшемуся случаю, но Аллан жестом остановил его и продолжал:

— Без сомнения, что-нибудь о Юпитере-Громовержце. Ну, а мои слова услышал разве что какой-нибудь досужий ангел, хотя Ханс, вероятно, угадал их, ибо он заворчал на меня и заметил:

— Могло бы ударить в нас, баас. Когда небо сердится, ему надо сорвать на ком-нибудь свой гнев. Лучше на быках, чем на нас, баас.

— В пещеру, идиот! — заорал я. — Заткни глотку и веди нас в пещеру. Начинается град!

Ханс усмехнулся и, подгоняемый градом, с изумительной быстротой полез по склону, приглашая нас за собой. Ощупью пробирались мы за ним в сгустившейся темноте. Вдруг за огромным утесом он нырнул в кусты и протащил меня между двух камней, образующих нечто вроде естественных ворот, в открывшееся за ними углубление.

— Сюда, баас, — сказал он, отирая кровь, струившуюся по его лбу из ранки, нанесенной крупной градиной.

Яркая вспышка молнии осветила зев пещеры неопределенных размеров. Однако о большой ее величине можно было догадаться по длительному эху, многократно повторившему последовавший за молнией раскат грома. Казалось, на него отозвались неизмеримые недра гор.

Глава II. Изображение в пещере

Мы достигли пещеры как раз вовремя. Не успели мои зулусы войти в «ворота» вслед за мной и Хансом, как град зарядил всерьез — а вы, друзья мои, знаете, что такое африканский град, в особенности же в Драконовых горах. Мне случалось видеть, как градины, словно пули, пробивали листы гальванизированного железа. Если попадешь под такой град среди открытого поля, не имея ни фургона, под который можно бы заползти; ни седла, чтобы прикрыть голову, то уже никогда не увидишь вновь ясного неба.

Погонщик, и так уже чуть не плакавший над потерей Капитана и Немца (так звали дышловых быков), совсем обезумел, опасаясь, что град убьет остальных, и собирался выбежать из пещеры в нелепой надежде загнать животных в какое-нибудь защищенное место. Я приказал ему сидеть тихо и не быть дураком — все равно беде не поможешь. Ханс, становившийся во время грозы религиозным, поучительно заметил, что «Великий-Великий» в небесах, несомненно, позаботится о скоте, ибо «преподобный отец бааса» (обративший его в некую смешанную веру, которая у Ханса сходила за христианство) говорил ему, что у Господа скот пасется на тысяче холмов — а не по тысяче ли холмов разбрелись наши волы? Но погонщик-зулус, который еще не «обрел истины» и был простым дикарем, язвительно возразил, что в таком случае «Великому-Великому» не мешало бы оказать свое высокое покровительство Капитану и Немцу, чего он, однако, не сделал. Потом, чтобы отвести душу, зулус, как вздорная шавка, накинулся на Ханса. Он назвал его желтым шакалом и прибавил, что готтентот со всеми своими потрохами не стоит бычьего хвоста и что лучше бы град пробил его никчемную шкуру вместо кожи благородных животных.

Этот дерзкий намек на его внешность рассердил Ханса. Он оскалил зубы, точно злая собака, и в не совсем почтительных выражениях отозвался о родне зулуса, в частности же о его мамаше. Не вмешайся я в эту ссору, дело дошло бы до ножей. Но я решительно заявил, что тот, кто скажет еще хоть одно слово, будет вышвырнут из пещеры под град и молнии, и после этого заявления воцарился мир.

Долго длилась гроза. Град сменился ливнем. Было ясно, что придется заночевать в пещере, тем более что ребята, отправленные разыскивать волов, вернулись ни с чем. Это было весьма неутешительно, так как в пещере было очень холодно, а ночевать в насквозь промокшем фургоне нечего было и думать.

Но опять нас выручила память Ханса. Одолжив у меня спички, он пополз в глубь пещеры и вернулся, волоча за собой несколько поленьев — пыльных, источенных червями, но вполне пригодных для костра.

— Где ты раздобыл дрова? — спросил я.

— Баас, — ответил готтентот, — давным-давно, когда я тут жил с бушменами, а эти чернокожие мальчишки (сие оскорбление относилось к моим зулусам, Мавуну и Индуке) даже еще не были зачаты своими неизвестными отцами, я заготовил большой запас дров. Думал, пригодится на зиму или же на тот случай, если опять когда-нибудь придется поселиться в этой пещере. И вот запас этот уцелел под камнями и песком. Так муравьи, ползающие по земле, запасают пищу для своего потомства. Так что теперь, если эти кафры помогут мне притащить дрова, у нас будет огонь и мы согреемся.

Поражаясь предусмотрительности мальчика-готтентота, я приказал зулусам пойти с Хансом в «погреб», на что они охотно согласились, согретые мыслью о костре. Затем я достал из фургона бутылку грога и кусок свежей баранины, который мы поджарили на угольях и вскоре занялись уничтожением превосходного обеда. Многие восстают против спаивания туземцев спиртными напитками, но лично я нахожу, что, если зулус замерз и устал, глоток джина не принесет ему вреда и даже, напротив, удивительно поднимет настроение. Но чтобы Ханс не выпил лишнего, мне пришлось лечь спать с бутылкой.

Насытившись, я закурил трубку и начал беседу с Хансом, который после грога сделался очень разговорчивым и, тем самым, интересным. Он спросил меня, много ли лет нашей пещере, и я ответил, что она так же стара, как Драконовы горы. Ханс сказал, что он и сам того же мнения, так как видел в глубине пещеры отпечатки следов, которые не могло оставить ни одно известное ему животное. Кроме того, там валяются странные окаменелые кости, принадлежавшие, вероятно, великанам. Ханс полагал, что рано утром, когда солнце заглянет в пещеру, он сумеет их найти.

39
Перейти на страницу:
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело