Пограничные бродяги (др. изд.) - Эмар Густав - Страница 13

• Предыдущая
• 13/15
• Следующая

Место, на котором стояла деревня, было полностью очищено от загромождавших его развалин. Затем землекопы принялись разравнивать почву и приступили к рытью кругообразного рва шириной в шесть и глубиной в четыре метра, который при помощи канала должен был сообщаться с одной стороны с притоком Миссури, а с другой – с самой рекой. Позади этого рва, на вершине вала, образовавшегося из вырытой и набросанной в кучу земли, построили частокол из свай высотой в четыре метра, связанных между собой железными крюками, причем между этими сваями предусмотрительно оставлены были почти незаметные промежутки, через которые можно было легко и безопасно просунуть и вынуть назад ружья. В крепости были оставлены ворота, широкие настолько, чтобы пропустить фургон, и притом сообщавшиеся с внешним миром посредством легкого подъемного моста, перекинутого через ров. Мост убирали ежедневно при заходе солнца.

Когда были приняты эти предварительные меры предосторожности, то пространство почти в четыре тысячи квадратных метров оказалось окруженным со всех сторон водой и палисадом, исключая стороны, обращенные к Миссури, которые представлялись вполне безопасными вследствие ширины и глубины реки.

На этом свободном пространстве, которое мы уже описали, капитан стал возводить необходимые для колонии постройки и службы.

Постройки эти должны были, по правилу, которое всегда применяется на всех вновь разрабатываемых землях, состоять только из леса, то есть из очищенных от коры древесных стволов, в чем не было недостатка, так как лес рос не более чем в сотне ярдов от стен крепости.

Работы были произведены с такой быстротой, что по истечении двух месяцев со дня прибытия капитана на это место все постройки были возведены, и внутренняя отделка почти закончена.

В центре колонии, на устроенном с этой целью возвышении, было возведено нечто вроде восьмиугольной башни высотой около двадцати пяти метров, с крышей в виде площадки, разделенной на три этажа. Внизу находились кухня и службы. Верхние комнаты предназначались для членов семейства, то есть для капитана, его супруги, детей, двух молодых и здоровых нянек с румянцем на пышных щеках по имени Бетси и Эмми, нанятых в Кентукки, а также для миссис Маргарет, исполнявшей обязанности кухарки, пожилой женщины, вступившей уже на пятый десяток, хотя и уверявшей, что ей только тридцать пять лет и имевшей еще претензии на красоту, и, наконец, для сержанта Ботрейла. Башня эта запиралась крепкой, обитой железом дверью, в которой было окошечко для разглядывания посетителей.

Почти в десяти метрах от башни находилось сообщавшееся с нею путем подземного хода жилище охотников, затем дома всякого рода работников и, наконец, пастухов и сельскохозяйственных рабочих.

Далее шли конюшни для лошадей и загоны, предназначенные для скота.

Еще дальше были разбросаны обширные навесы, мастерские и амбары для складирования припасов, необходимых для колонии.

Но все эти здания были построены отдельно одно от другого и притом на большом расстоянии, чтобы в случае пожара, который был делом обыкновенным в такого рода поселениях, гибель одного строения не повлекла за собой гибель остальных. В нескольких местах были выкопаны колодцы, чтобы всюду иметь в изобилии воду и не быть вынужденными брать ее из реки.

В заключение мы скажем, что капитан, бывший старым опытным воином, привыкшим ко всевозможным хитростям пограничной войны, принял мельчайшие предосторожности для предупреждения нападения или какой-либо неожиданности.

Три месяца протекло с тех пор, как североамериканцы обосновались в этом месте… Равнина, некогда невозделанная и покрытая лесами, теперь была обработана на обширном пространстве. Расчищенные под пашни пространства отодвинули лес почти на два километра от колонии. Все имело вид благополучия и благоденствия в местности, где еще так недавно из-за беспечности краснокожих природа могла обеспечить лишь необходимый корм для их животных.

Внутри крепости все имело живой, веселый вид. В то время, как за ее стенами под охраной нескольких хорошо вооруженных конных пастухов пасся скот, и под учащенными ударами топоров дровосеков падали столетние деревья, внутри во всех мастерских кипела оживленная деятельность. Из кузниц поднимались длинные столбы дыма, стук молотков и топоров смешивался с визжанием пилы, громадные кучи теса лежали подле других таких же куч дров, у берега было привязано несколько лодок, и время от времени из лесу доносились выстрелы охотников, отправившихся туда для снабжения колонии дичью.

Было около четырех часов пополудни. Капитан верхом на великолепной вороной лошади с белыми отметинами на всех ногах тихо проезжал по недавно вспаханному полю.

Довольная улыбка блуждала на суровом лице старого солдата при виде чудесной перемены, которую произвели его воля и кипучая деятельность в столь короткое время на этом безвестном уголке земли, призванном, как был уверен капитан, приобрести со временем, благодаря своему положению, важное торговое значение. Капитан уже возвращался назад и был близко от колонии, как вдруг возле него очутился человек, прятавшийся до сего времени за кучей древесных стволов и корней, сложенных здесь для сушки.

Капитан едва удержался от выражения своего неудовольствия при виде этого человека, в котором он узнал Обезьянье Лицо.

Мы скажем здесь несколько слов об этом человеке, призванном играть довольно значительную роль в нашем рассказе.

Ичишеше был человеком сорока лет, высоким и стройным, у него было худощавое лицо с блестящими маленькими глазами, его кривой нос, похожий на птичий клюв, широкий рот с тонкими, вдавленными губами, придавали ему злое, угрюмое выражение, которое, несмотря на хитрую, кошачью вежливость его манер и рассчитанную мягкость его голоса, внушало тем, кому по какой-либо причине приходилось иметь с ним дело, инстинктивное, ничем не преодолимое отвращение.

Частые встречи с ним еще более усиливали это неприятное впечатление.

Он вполне добросовестно исполнил свои обязанности проводника, беспрепятственно доведя американцев до того места, достичь которого они желали. Но с тех пор он поселился вместе с ними и, так сказать, утвердился в колонии, откуда он уходил и возвращался по своему усмотрению, причем никто за ним не следил.

Иногда, ни слова не говоря, он пропадал на несколько дней, затем неожиданно возвращался, причем никаким способом нельзя было от него узнать, где он был во время своего отсутствия и что делал.

Был, однако, человек, которому мрачная наружность Обезьяньего Лица вселяла непреодолимый страх и который не мог побороть внушаемого индейцем отвращения. Он не мог объяснить себе, на чем основывается испытываемое им чувство. Этим человеком была миссис Уатт. Материнская любовь делает ясновидящей. Молодая женщина благоговела перед своими детьми и, если краснокожему случайно приходилось окинуть равнодушным взглядом невинные создания, бедная мать содрогалась от ужаса и спешила увести их с глаз этого.

Иногда она пробовала делиться своими опасениями с мужем. Но на все ее замечания капитан только выразительно пожимал плечами, думая, что с течением времени производимое индейцем впечатление ослабеет, а затем и вовсе исчезнет. Однако миссис Уатт беспрестанно возобновляла свои попытки с настойчивостью и упорством человека, взгляды которого установились и более не изменятся. Тогда капитан вышел из себя и, не имея ни малейшего основания оказывать покровительство человеку, к которому он не чувствовал никакого уважения, в пику жене, которую он любил и уважал, он обещал ей от него избавиться. Так как в это время индеец уже несколько дней пропадал неизвестно где, капитан решил немедленно по его возвращении потребовать у него объяснений насчет его таинственного поведения, и если он не даст по этому поводу категорического и удовлетворительного ответа, то прямо заявить ему, что его присутствие в колонии нежелательно и что в силу этого он навсегда должен из нее удалиться.

Вот какие мысли насчет Обезьяньего Лица занимали капитана, когда случай столкнул его с ним на дороге в то время, когда он менее всего этого ожидал.

• Предыдущая
• 13/15
• Следующая