Петр II Альтернативный (СИ) - Канаев Илья Владимирович - Страница 18
- Предыдущая
- 18/78
- Следующая
Во-первых нужно будет разделить кавалерию на легкую и тяжелую. У тяжелой кавалерии, кирасиров, лошади должны быть мощнее и задача кирасиров - прорыв строя противника в мощной неудержимой атаке. У легкой кавалерии, тех же казаков, должна быть отличная выучка на быстрых аллюрах в составе эскадрона, что ой как непросто. У командиров такой кавалерии должна быть в крови лихость и способность принимать быстрые решения в бою. Таков Меншиков, таков Ягужинский, который к сожалению сейчас в отъезде, а то бы возглавил конную гвардию, в которую я планировал переименовать лейб-регимент.
Во-вторых, запретить кавалерии использовать стрелковое оружие в атаке. Ведь для этого надо остановиться, выровнять ряды, а то и спешиться и по команде выстрелить, растеряв весь темп атаки и ее смысл. Оружие кавалериста - сабля и отличное умение ею владеть в конном бою!
В-третьих, понадобится менять среднестатистических неприхотливых но слабых лошадей наших драгун на более крепких (для кирасир) или быстрых (гусары, казаки и прочая легкая кавалерия) лошадей. Закупать их в Германии дорого, поэтому придется реформировать всю отрасль коневодства, вплоть до создания государственных конезаводов.
Заговорили о значении других подразделений в армии. Гренадеры, по общему мнению, нужны, но не как метатели грант, а просто как лучшая в полку рота. Дело в том, что метать гранаты в обычном бою в поле просто опасно. Осколки разлетаются на 100 сажен, а падать на землю запрещено уставом. Тем более не нужны конные гренадеры. Прошлись недобрым словом по низким боевым качествам украинской ландмилиции и слободских казаков. Донских казаков оценили, наоборот, хорошо. Вспомнили и о наличии у них пластунов, незаменимых в разведке и засадах, способных с помощью соломинки часами прятаться под водой и т.д. Сразу заговорили о необходимости чего-то подобного во всех регулярных полках и вспомнили о германских егерях. Вооружить хороших стрелков дальнобойными штуцерами и использовать их вне строя для, например, беспокоящего огня, вынуждая противника первым атаковать. А ведь тот, кто стоит и ждет приближающиеся шеренги противника, может стрелять чаще и точнее! Еще егеря хороши в разведке, в горах, лесах, боевом охранении или например для отстрела офицеров. Озвученная идея вызвала протест у всех, но я сказал, что враг нас щадить не будет и церемониться тоже, поэтому нужно быть готовым и к такому. Предложил разве что сделать офицерскую форму неотличимой от солдатской, кроме незаметных издалека знаков отличия. Это предложение вызвало еще один негатив. Всё же красивая форма для офицера - предмет гордости. Мысль разделить форму на парадную и полевую, для боя, вызвала обсуждение более деловое.
Заговорив об артиллерии, пришли к выводу, что было бы неплохо добавить к обычным пушкам, поражающим противника рикошетами ядер, гаубицами, способными стрелять навесным огнем через препятствия бомбами. Правда, точность современных гаубиц оставляла желать лучшего, но я знал несколько способов как её повысить, только сегодня не стал озвучивать. Итак, регулярная генерация мною неожиданных идей, уже настораживает моих генералов.
Ночь уже была глубокая, когда я начал клевать носом на кушетке. Остерман шепотом попросил присутствующих удалиться. Ваня Долгоруков помог мне раздеться и я провалился в сон без сновидений.
Наутро марш к Петербургу продолжился. Меншиков совсем расхворался и ехал в карете, а моим собеседником на сегодня стал Остерман.
- Андрей Иванович, расскажите мне о Польше. - попросил я вице-канцлера, памятуя, что ближайшая война будет войной за польское наследство.
- Что ты хочешь узнать, Государь?
- Как мы относимся к Польше, как поляки относятся к нам. Какие выгоды есть у нас в Ржечи Посполитой и какой вред мы можем понести?
- Постараюсь говорить яснее, Петр Алексеевич, но задавай вопросы, если что-то покажется непонятным. Польша для России самый крупный и самый беспокойный сосед. Половина работы коллегии чужестранных дел, в которой я состою вице-канцлером, связано с польскими делами. При всей своей величине Польша слаба и несамостоятельна сейчас. И для нас это выгодно, так как пока поляки разобщены - основная угроза в набегах буйных шляхтичей на приграничные наши селения. Королем в Польше сейчас Август Саксонский, но все соседние державы имеют влияние на польских магнатов, Сейм шляхты и на самого короля. Дело в том, что саксонская династия не слишком крепко сидит на троне. Август уже не молод и в случае его смерти непонятно, кто станет его приемником. Сам он хочет, чтобы это был его законный сын, тоже Август. Но короля в Польше избирает сейм в Гродно. А большинство поляков не любят нас и немцев и, дай им волю, - выбрали бы Станислава Лещинского, которого когда-то королем поставили шведы, а сейчас он породнился с Людовиком французским, выдав за него свою дочь. Ни нам, ни австрийцам Лещинский на польском троне не нужен, но Вена не хочет также помогать саксонцам.
- Почему?
- Август очень коварный союзник. Когда-то во время нашей войны со шведами он тайно вел переговоры с Карлом XII. Сейчас он смотрит в сторону Франции, рассчитывая поправить свои финансовые дела, а ведь французы главный противник австрийцев! О супружеской неверности Августа ходят легенды, говорят о сотнях его бастардах. Таков он и в политике! Поэтому австрийцы ему не доверяют и настаивают об избрании наследника польского трона из древней королевской династии Пястов.
- А что выгодно нам?
- Мы поддерживаем цесарцев. Нам выгоден союз с ними, так как он помогает и против недругов наших в Польше и против Турции. Ну и мы против Лещинского, который наш враг.
- Понятно. А что насчет Курляндии?
- Это небольшое герцогство между нами и поляками. Южнее Риги. Формально оно входит в состав Польши, но нам выгодна автономия герцогства. Сейчас там правит твоя тетка Анна Иоанновна, вдова прежнего герцога. Уже несколько лет идет борьба за то, кто станет герцогом курляндским. Август пытается посадить в Митаве своего внебрачного сына Морица, Сейм пытается ликвидировать автономию герцогства вообще, ну а мы не даем сделать ни то ни другое и поддерживаем статус-кво.
- Чем плох Мориц Саксонский?
- Тем, что он служит Франции. Это способный военачальник, но в европейской политике сейчас у нас враждебные отношения с французами. Они интригуют против нас в Польше, Турции и Стокгольме. Поэтому появление лояльного Бурбонам правителя у наших границ не желательно.
- Почему Франция так плохо к нам относится? Мы вроде далеко от них и ничем не угрожали Парижу?
- Тут все дело в противостоянии двух сильнейших держав Европы - империи и Франции. Они воюют между собой много сотен лет и в этой войне постоянно ищут союзников. Вот, например, с кем будет Польша, зависит от того, кто будет королем. Или Турция - такой же постоянный враг цезаря, как и Франция, а в политике враг моего врага становится мои другом. А еще немецкие курфюрсты, за их лояльность борются и французы и австрийцы.
- Разве курфюрсты не входят в империю цесарскую?
- Входят, но немецкие князья практически независимы в своей политике от воли цезаря. Среди них есть король Прусский, во всем соперник Вены. Или курфюрст Ганноверский Георг - он теперь английский король и глава враждебного австрийцам и испанцам союза, который и называют ганноверским. А есть еще Баварский герцог и герцоги помельче. Все они рьяно защищают свои свободы и при случае легко объединятся против того же цезаря. Во всем этом непросто разобраться, но по многим причинам нам выгоднее быть на стороне империи, а не французского короля. И это понимают в Вене и Париже тоже. Вот недавний пример - Пруссию убедили вступить в Ганноверский союз, но как только Фридрих-Вильгельм узнал, что Россия в союзе с Веной - тут же переметнулся на другую сторону. Ну и позиция Польши без нашего влияния не была бы определенно проимперской. На некоторое время наша беседа прервалась, пока перебирались по шаткому мосту через небольшую речушку. Когда конь Остермана пошел рядом с моим, я задал очередной вопрос.
- Предыдущая
- 18/78
- Следующая