В трущобах Индии - Жаколио Луи - Страница 35

• Предыдущая
• 35/149
• Следующая

Здесь было, кроме того, нечто, что должно было еще более затруднить его положение; он пока не догадывался об этом, но скоро должен был заметить. Вы помните, вероятно, что в тот момент, когда уходил Ауджали, два или три крокодила плавали вдали, отыскивая себе пищу. Они не успели до сих пор заметить добычи, которая так легко могла достаться им, иначе бедному генералу пришлось бы проститься со всеми своими мечтами о реставрации. Но если зрение крокодила не отличается особенно тонким развитием, зато обоняние у него до того чудесное, что дает ему возможность на расстоянии многих километров узнать о присутствии добычи. Вот почему в то время, как Барнет отыскивал место наиболее удобное, чтобы добраться до твердой земли, три куманька с длинными мордами старались со своей стороны изо всех сил помешать этому. Куманькам это стоило также немалых затруднений, потому что ветер, доносивший к ним весьма аппетитные испарения, дул не постоянно, а с промежутками, во время которых они двигались наудачу, что очень благоприятствовало Барнету, ничего не подозревавшему.

Скоро, однако, проклятый ветер задул правильно в одну сторону, так что крокодилы могли теперь идти прямо к своей жертве. К счастью, Боб вовремя заметил их приближение и, таким образом, имел достаточно времени поразмыслить об угрожающей ему опасности. Нечего было медлить! Деревья только могли доставить ему верное убежище, где он мог скрыться от ужасных посетителей, заранее уже предвкушавших наслаждение поужинать им. Только теперь понял генерал, какую пользу сослужили ему бесчисленные профессии, которыми он занимался до поступления своего на службу.

Еще до того, как он стал заниматься благородной профессией адвоката, он увлекался ремеслом паяца, которое также нередко полагает начало самой блестящей карьеры. Не выходя из пределов нашего повествования, мы можем привести в пример один факт, который относится к нашему герою и может дать вам еще лучшее понятие о жизни его, полной треволнений: дело в том, что старинная профессия паяца и была главной причиной всех успехов Барнета при дворе раджи Аудского.

Когда он явился туда, гордый своим чином американского полковника, но без пенсии и занятий, ибо почетный титул этот дастся министром той страны так же легко, как если бы он дарил пару сапог, старый раджа, с утра зевавший от скуки, спросил его:

— Что ты умеешь делать?

— Ваше величество, я командовал артиллерийским полком во время войны с Мексикой.

— И вы били англичан?

— Ваше величество, Мексика не в Англии, и я…

— Если ты не умеешь бить англичан, зачем ты явился сюда?

Несчастный раджа никого не видел в мире, кроме англичан. Дело в том, что добрые друзья его в Калькутте заставили его распустить армию, дисциплинированную французскими генералами Алларом, Лафоном, Вентюра и Мартеном, разрешив ему иметь при себе только пятьдесят человек гвардии, и посадили ему на шею резидента, который кричал на несчастного раджу всякий раз, когда тот приказывал своим солдатам чистить ружья или переменить пуговицы на гетрах.

— Ваше величество, — отвечал Боб с важным видом, — если желаете, то и англичан можно бить, как и других; назначьте меня генералиссимусом ваших войск, разрешите мне набрать две тысячи человек в вашем государстве и откройте мне неограниченный кредит вашей кассы, чтобы купить обмундировку, пушки…

— Молчи! Если резидент услышит твои слова, он арестует меня на две недели и мне придется истратить целый миллион рупий, чтобы умилостивить его. Не знаешь ли ты чего-нибудь более забавного? Видишь, мне скучно; мой великий визирь высох от тоски, все время играя со мной в шахматы; впрочем, этим только и ограничиваются его обязанности первого министра. Мой черный великий евнух также скучает; профессия его падает… Весь двор мой скучает, наконец… Развесели нас — и ты будешь желанным гостем.

Это было лучом света для Барнета, который вспомнил свою старинную профессию и пробормотал сквозь зубы:

— Погоди ты, обезьяна, я тебя развеселю, тебя и твоих… Эй! Внимание!

Он попросил одного из присутствующих дать ему на время старый тюрбан, разложил его в виде ковра и, слегка поклонившись радже, галантно положил руку на сердце и сказал:

— Милостивые государыни и милостивые государи, честь имею…

И он закончил свое приветствие тремя ужаснейшими прыжками, которые заслужили ему всеобщее одобрение, а затем развернул перед ними весь свой репертуар.

Откинув голову и вытянув шею, он стал подражать разным звукам: крикам животных и звукам кларнета, пению бенгальского зяблика и гармоничным звукам охотничьего рога, пению петуха и хрюканью домашнего вепря, закончил эту первую часть соло на тромбоне, первые ноты которого, взятые нежно, заставили присутствующих с странным удивлением переглянуться. Но, уверившись затем в происхождении этих любопытных нот, они кончили тем, что выразили друг другу далеко не двусмысленные предположения весьма веселого свойства… вот уже двадцать лет, как никто не смеялся при этом дворе; толстый раджа особенно не чувствовал к этому охоты… Когда же Барнет бросился на пол и, скрестив руки и втянув голову в плечи, чтобы придать себе вид лягушки, принялся небольшими скачками прыгать по полу, приговаривая: «Ква! Ква!», — никто не мог удержаться больше, и раджа первый дал этому пример, катаясь по полу от радости и едва не задыхаясь от приступа безумного смеха.

Представление свое Боб закончил эквилибристикой и фиглярством, которые докончили его успехи и увеличили его состояние: заняв у присутствующих несколько перстней, украшенных бриллиантами, он показал несколько фокусов и забыл потом отдать их, а так как раджа не потребовал обратно своего бриллианта в двадцать тысяч экю, то никто не осмелился требовать своих… После этого никто больше не надевал перстней во время его представлений.

В тот же вечер он был назначен генералом, командиром артиллерии и т.д… Остальное известно… Но неизвестно только то — я хочу сохранить это для истории, — что Барнет был главной причиной падения раджи, своего благодетеля. Приняв всерьез свое назначение, он каждый день осматривал полдюжины старых пушек, которые давно уже спали на укреплениях и были опасны только для тех несчастных, которые вздумали бы стрелять из них. Несмотря на это, резидент дал знать лорду Далузи в Калькутту, что раджа составляет заговор, исправляет укрепления, увеличивает артиллерию и пригласил на службу американского генерала. Предлог был прекрасный, и государство раджи было немедленно конфисковано. Бедный Боб никогда не подозревал, что он был невольной причиной события, разрушившего и его собственные надежды.

Вы понимаете теперь, что для Барнета, имевшего за собой такое прошлое, было пустой забавой взобраться на первую кокосовую пальму, находившуюся подле него. В ту минуту, когда три каймана, уверенные в своей добыче, смотрели уже исподлобья друг на друга, мысленно измеряя, конечно, ту часть добычи, которая придется на долю каждого из них, Барнет помирил их, грациозно поднявшись по стволу с помощью рук и колен и унося в воздухе ужин трех товарищей; разочарованные неудачей, последние затеяли между собой самую ожесточенную драку, а Барнет тем временем счастливо добрался до безопасного места на верхушке кокосовой пальмы.

Поместившись поудобнее среди листьев и плодов, где у него были готовы и прибор, и съестные припасы, он мог ждать с философским спокойствием, пока товарищи придут к нему на помощь. Ночь застала его в таком положении; но так как он крепко привязал себя к дереву посредством охотничьего пояса, то ему нечего было опасаться, что во время сна он может упасть с верхушки своего воздушного помещения. Напротив, ему ничто не мешало устроиться поудобнее и спать — и мысли его, перенесшиеся с высот на жалкую землю, блуждали несколько времени по ней, пока он, по своему обыкновению, не переселился в страну мечтаний и самых невероятных приключений. Отправившись к туркам для защиты Босфора от нападения китайцев, наводнивших всю Европу, он достиг, по обыкновению, высоких почестей, что вполне соответствовало его положению на верхушке кокосовой пальмы, когда зависть врагов, как всегда, подорвала его благополучие. Далее ему приснилось, что его приговорили к тому, чтобы посадить на кол — тоже действие кокосовой пальмы, — когда он внезапно проснулся и, не будь прикреплен поясом, на этот раз слетел бы с высоты тридцати метров.

• Предыдущая
• 35/149
• Следующая