К 'последнему' морю (др. изд.) - Ян Василий Григорьевич - Страница 62

• Предыдущая
• 62/74
• Следующая

Площадка, где происходил совет Бату-хана, опустела. Заостренные колья остались устрашением для других неудачников. Слуги убирали ковры, разложенные для совещания ханов.

Невдалеке, на склоне горы, среди кустов репейника, лежали упрямые пленные. Они лежали раскинувшись, как будто крепко спали. Но вместо лиц у них были черные окровавленные месива костей и сгустков крови. Когда горцы поняли, что будут убиты, они отчаянно стали бороться, сами набрасываясь на монголов, пока не пали в неравном бою.

Всем им поочередно раздробил головы суковатой тяжелой дубиной могучий монгол, придворный палач. Он и сейчас еще расхаживал близ убитых пленных и волочил за собой свое грозное оружие. Он ожидал, пока писарь арабского посла, рыжебородый Дуда, кончит затянувшийся разговор с последним из пленных, нищим монахом в оборванной старой рясе. Монах все время то кланялся, стараясь коснуться пальцами земли, то поднимал высоко над головой тонкий деревянный крест и быстро шептал молитвы, а ветер трепал его взъерошенную бороду. Монгол свирепо хрипел.

- Мне приказал сам Бату-хан прикончить всех без исключения дерзких пленных. Разве можно ослушаться приказания Саин-хана?

Дуда, сняв с шеи медную овальную дощечку пайцзу, потряс ею перед лицом монгола.

- Всякое последующее приказание отменяет предыдущее! твердил он. - Сейчас сюда подъедет великий аталык Субудай-багатур, и он мне отдаст живьем этого пленного шамана. Он мне нужен для важного дела. Отойди!

- Пусть мне прикажет, что хочет, наш одноглазый Субудайбагатур, а я все-таки его не послушаюсь, когда мне что-либо повелел сам Бату-хан, - жить ему и царствовать тысячу и один год!

- Сейчас посмотрим! - сказал Дуда, стараясь оттолкнуть монгола.

Тот мрачно покосился и, подняв волочившуюся дубину, поставил ее перед собой.

Субудай-багатур быстро приближался на чалом коне, густой хвост которого спускался до земли.

Дуда бросился к Субудаю, крича:

- Великий, несравненный, остановись! Важное дело скажу я.

Субудай натянул поводья. Конь, фыркая, остановился.

- Говори быстро и коротко!

- Отдай этого человека мне!

- Для чего?

- Он знает важное. Он обошел все земли "вечерних стран", видел всех королей и их войска. Он мне все расскажет, а я...

- Врет! - отрезал Субудай, тронув коня.

- Я проверил. Он не врет!

- Тогда не трогать его! - обратился Субудай к монголу, затем повернулся к Дуде: - А ты мне все напишешь, что он расскажет. Все! Быстро! Сегодня вечером! Отдай ему этого шамана! - свирепо прохрипел он палачу и хлестнул своего желтого жеребца плетью. Тот прыгнул вперед, а палач в испуге, закрывая голову руками, отбежал в сторону, и за ним волочилась, дребезжа, его суковатая дубина.

Глава пятая. КРОВАВАЯ РУКА

(Из "Путевой книги" Хаджи Рахима)

"Произошло это таким образом. В месяце сафаре (марте) этого года один монгольский конный отряд появился перед небольшим городком, каких много на берегу Адриатического моря. Городские ворота были закрыты. Жители попрятались. Город казался вымершим.

В этом отряде находился сам Бату-хан вместе со своими ближайшими темниками. Погода предвещала бурю, и Саин-хан сказал, что хочет провести сутки в этом городке и там отдохнуть.

Слова джихангира - это воля аллаха! Нукеры стали колотить камнями в старинные городские ворота. Какие-то испуганные люди показались на стене и тотчас скрылись.

Бату-хан приказал пустить зажигательные стрелы. Несколько больших дымящихся стрел полетели в город, где в одном месте повалил густой дым. На стене снова показались люди, по-видимому, знатные горожане и монахи, которые размахивали крестами и что-то кричали.

После того как вновь пущенные стрелы вызвали еще один пожар, крики и вопли усилились, и ворота раскрылись. Оттуда вышла процессия в цветных богатых одеждах. Впереди два старика несли серебряное блюдо с угощением и бархатную подушку, на которой лежали большие ключи от города.

Саин-хан спросил:

- Кто правитель города?

- Вот он! - сказали все, указывая на старика в длинной синей одежде, расшитой золотыми цветами.

Правитель города обменялся взглядом со своими спутниками, и все опустились на колени и склонились до земли, а он положил подушку с ключами у ног Бату-хана.

- Как называется ваш город?

- Салоно! Спалато! Сплит! - ответили хором правитель и его спутники, продолжая стоять на коленях.

- Слишком много названий для такого маленького города! мрачно заметил Субудай-багатур.

- А это что за развалины? - спросил Саин-хан, указывая плетью на огромные каменные стены и полуразрушенные арки на соседнем холме.

- Это развалины дворца Диоклетиана.*

- А кто такой был этот Диоклетиан?

- О! - сказал правитель города. - Это был самый могучий римский император. Он владел всей вселенной.

- Никогда не слыхал я о таком повелителе, который владел всей вселенной. Только Священный Правитель владел ею, а до него еще был покорителем вселенной Искендер Великий, Двурогий. А вашего владыку вы сами придумали.

- Нет! Не сердись на нас, мы сказали истинную правду.

- Когда он жил?

- Это было очень давно. Тысячу лет назад. Когда император Диоклетиан приказал построить себе дворец, вывезя из Египта, которым он владел, искусных мастеров.

- Зачем же он выбрал для дворца такое плохое место?

- Потому что он был родом отсюда, славянин из Диоклеи, и здесь же хотел закончить свою жизнь. Он разделил свою власть между тремя выбранными соправителями, а сам поселился здесь, в великолепном дворце, отказавшись от управления империей и занимаясь только выращиванием капусты и других овощей в своем дворцовом саду. Только этими овощами он и питался.

- Почему же этот великолепный дворец в развалинах? Почему вы плохо смотрите за ним?

- Мы уже от дедов наших получили вместо удивительного дворца одни его развалины.

- Ничего другого вы и не заслуживаете.

Саин-хан пожелал осмотреть развалины. С несколькими спутниками он направился к ним, приказав мне, правителю города и второму вельможе тоже сопровождать его.

Развалины в значительной степени еще сохраняли общий вид дворца. Здание построено из громадных каменных плит. Каких трудов стоило рабочим доставить сюда эти глыбы! Здание скорее походило на крепость: квадратное, с высокими стенами, несколькими залами, с куполообразными потолками. Часть потолков рухнула, иные сохранились.

В одном зале мы нашли нечто вроде большого трона. Рядом находилось каменное изображение сказочного чудовища - спокойно лежащего льва с головой человека. Эта статуя, как нам сказали, была тоже привезена из Египта; называется она "сфинкс", считается божеством, и там, в Египте, все ему поклоняются.

Мы сошли с коней. Слуги разостлали ковер на возвышении, бывшем троне римского императора. Два костра запылали по обе стороны трона, на котором уселся Бату-хан.

Правитель города стал перед Бату-ханом на колени, держа блюдо с разнообразной едой. Сквозь отверстие рухнувшей крыши видны были несущиеся серые облака, предвещавшие бурю.

- Все это ты будешь есть сам! - сказал Бату-хан правителю города, указывая на блюдо. - И если после этого ты останешься жив, то я тебя помилую. Но если ты умрешь или заболеешь, то весь твой город будет сожжен.

Правитель города со своим спутником, дрожа от ужаса, отошли в сторону, сели на обломок колонны и стали торопливо есть принесенное угощение, запивая вином. Возле них стояли нукеры и наблюдали за ними, иногда подкалывая копьями.

Саин-хан сперва тоже наблюдал, потом приказал привести своего коня. Серебристо-белый Сэтэр был приведен двумя нукерами и остановился перед троном, позвякивая серебряной сбруей. В его черных блестящих глазах отражались огоньки костров.

Бату-хан достал из кожаного мешочка, заткнутого за пояс, кусок желтого сахару и дал коню. Затем, выхватив небольшой нож, сделал надрез на шелковистой белой шее коня, припал губами к ране и стал высасывать кровь. Конь забился, пытаясь вырваться и подняться на дыбы, но два нукера повисли на нем, вцепившись в уздечку и обхватив руками его голову.

• Предыдущая
• 62/74
• Следующая