Завещание бессмертного - Санин Евгений Георгиевич - Страница 13

• Предыдущая
• 13/19
• Следующая

«Да он и впрямь погибнет в неволе через месяц или еще по дороге сойдет с ума от горя!» – не в шутку встревожился Лад и сделал еще одну попытку поднять настроение упавшему духом греку.

– Говорят, нас ведут в Пергам! – сообщил он Эвбулиду подслушанную от соседей-пленников новость.

– Ну и что? – отозвался тот.

– А то, – торжествуя, заметил Лад, – что в Пергаме с рабами обращаются куда справедливее, чем в твоих Афинах, почти как у меня на родине!

– Убивают сразу, чтобы не мучились? – невесело усмехнулся Эвбулид.

– Зачем? – воскликнул сколот. – У нас ровно через десять лет пленник или становится другом, или уезжает к себе домой. Говорят, – понизил он голос, – в Пергаме есть царские мастерские, где делают то, на чем пишут договоры о торговых сделках!

– Пергамент! – нехотя подсказал Эвбулид.

– Да. Пер-га-мент! – выговорил непривычное слово Лад. – И там тоже рабов через десять лет делают свободными!

«Десять лет! – ужаснулся Эвбулид. – Если Гедите, которая уже стала официальной вдовой, удастся каким-то чудом поднять детей без денег, без друзей, то Диоклу будет двадцать три, Филе – двадцать два, даже Клейса станет невестой!.. Пройдет целая жизнь! И все же это хоть какая-то надежда пусть на старости, пусть совершенно незнакомыми увидеть их!»

– Но ведь для этого еще надо попасть в царскую мастерскую! – вслух сказал он и мечтательно прищурился: – Отмучиться десять лет – и домой…

– Если не попортишь ни одного листа пергамента при обработке! – злобно усмехнулся идущий сбоку пожилой надсмотрщик. – А шкурки эти тонкие, ножик острый – того и гляди, пропорет насквозь! Вот тебе еще пять лет рабства! А там уснешь от усталости и пересушишь его на солнце или, наоборот, не досушишь – вот и все десять! – пробормотал он, вздыхая, и вдруг накинулся на Лада с Эвбулидом. – А с твоими ручищами, скиф, только с нежными шкурками и работать! Да и ты, Афиней, можешь не мечтать о царских мастерских, только вас, неумелых эллинов, там не хватало!

– Я – Эвбулид! – поправил надсмотрщика грек, но тот, выделяя каждое слово шлепком плети по ладони, назидательно заметил:

– Эвбулид умер, его нет, никогда не было и не будет ни через десять, ни даже через двадцать лет. Ты – раб из Афин, Афиней! Понятно? Ну, кто ты?

– Эвбулид! – выкрикнул грек, почувствовав, как кровь ударила ему в голову.

Если бы не веревка, которую крепко тянул на себя Лад, он бросился бы на надсмотрщика и зубами впился бы в него, а там – будь что будет…

Взвизгнула и обожгла спину плеть. Еще раз, еще…

Один из ударов пришелся в бровь, и кровь залила глаз Эвбулиду, мешая видеть надсмотрщика, уклоняться от его плети.

– Так кто ты?

– Эвбулид!..

– Кто?!

– Эвбулид…

Подъехавший к остановившимся рабам управляющий дворцом Эвдема узнал, в чем дело, оглядел круглыми глазками задыхавшегося от боли и унижения Эвбулида и приказал надсмотрщику:

– Бить до тех пор, пока не привыкнет к новому имени!

Охотно кивнув, надсмотрщик обрушил на Эвбулида град слепящих ударов.

– Кто ты? Кто?! – выкрикивал он, переводя дух.

– Афиней! – шепотом подсказал фракиец, болезненно морщась, точно это его били плетью. Остальные рабы тоже принялись уговаривать:

– Афиней! Афиней…

– Эвбулид! – повторил грек.

Надсмотрщик изо всех сил полоснул его плетью в ярости, даже не заметив, что этот удар принял на себя Лад, заслонивший Эвбулида плечом.

– Ты – Афиней! Запомнил? Повтори!

– Так он эллин? – встрепенулся евнух, с интересом наблюдавший из повозки за истязанием раба. – Тогда поаккуратнее! Он мне еще понадобится. Смотри – за его шкуру я спрошу с тебя, как когда-то с тебя спрашивали за испорченный пергамент!

Бросив на управляющего недовольный взгляд, надсмотрщик ослабил удары.

Лад, подставлявший под под них свое могучее тело, шепнул Эвбулиду:

– Смирись на время, брат! У тебя останется имя, потому что я все равно буду называть тебя Эвбулидом, даже если они убьют меня за это!

– Ну? – задыхаясь от усталости, прохрипел надсмотрщик. – Как твое имя? Афиней? Да, Афиней?

– Да… – опустил голову Эвбулид.

– Скажи так, чтобы слышал господин управляющий.

– Афиней… – бросил Эвбулид, глядя в землю.

– На первый раз достаточно! – милостиво улыбнулся Протасий, давая знак вознице продолжать путь, и вся вереница рабов, поторапливаемая надсмотрщиками, быстрым шагом потянулась за его повозкой.

Через час показалась высокая гора с домами и храмами, усеявшими даже ее вершину.

– Пергам! – воскликнул кто-то сзади. – Еще полдесятка стадиев, и мы выйдем на дорогу, ведущую прямо в город!

Но этим словам пергамца не суждено было сбыться. Следуя знаку поджидавшего рабов Протасия, надсмотрщики прогнали вереницу мимо поворота и повели туда, где зеленели поля, стояли, утопая в цветущих садах, богатые виллы.

Возле одной из них евнух сошел с повозки и пошел навстречу вышедшему из ворот высокому персу, управляющему одного из многочисленных загородных имений Эвдема.

– Приветствую тебя, Филагр! – восхищенно оглядываясь по сторонам, пропищал он. – Какой воздух, какая красота! До чего ж у тебя подходящее имя[6] к такой жизни! И какой порядок везде – обязательно доложу об этом нашему господину!

– Да живет он вечно! – почтительно склонил голову Филагр. – Как он?

– По-прежнему в делах и тревогах! – вздохнул Протасий. – Но о тебе не забывает. Удивляется, что ты до сих пор не скопил денег, чтобы выкупиться… Вот – прислал в твое имение десяток рабов, отбери, каких сочтешь нужными, а остальных надсмотрщики отведут другим!

– Лучше бы он передал пару амфор вина… Рабыни есть? – с любопытством оглядел вереницу рабов Филагр.

– Увы! – развел руками евнух и внимательно посмотрел на одутловатое лицо управляющего. – Постараюсь привезти в следующий раз.

– Смотри, а то все обещаешь…

Перс хмуро оглядел рабов.

– Возьму у тебя вон того здоровяка, – показал он пальцем на Лада, – и этих троих… Кузнеца, случайно, нет?

– Есть! А где же твой?

– Сбежал!

– От тебя?! – изумился Протасий. – Куда?!

– В Аид! – охотно объяснил Филагр, и оба управляющих расхохотались.

– Возьми еще эллина – Афинея! – кивнул на Эвбулида Протасий. – Пусть послужит грамматиком у сына нашего господина… Кстати, как он?

– Публий? Чем могут заниматься дети во время каникул – играет в бабки, колотит рабов… Развлекается, чем может. Ну и я, чем могу, помогаю ему!

По знаку Филагра из ворот выскочили три рослых надсмотрщика с длинными бичами. Они отделили от вереницы рабов, на которых указал управляющий, и погнали их в имение.

Не доходя до ворот, один из надсмотрщиков коснулся концом рукояти бича пятерых невольников и повел их в сторону видневшегося вдали поля. Лада, Сосия и Эвбулида два надсмотрщика повели по ухоженной, посыпанной дробленым камнем дорожке.

У входа в дом их опять разделили: сколота и кузнеца надсмотрщики погнали дальше, Эвбулида потащила за собой выбежавшая из двери толстая рабыня со злым, хитрым, как показалось Эвбулиду, лицом.

«Ключница! – догадался грек, с трудом поспевая за быстрой не по возрасту женщиной. – И до чего же они похожи друг на друга во всех богатых домах: что в Афинах, что здесь…»

Не останавливаясь, ключница подвела Эвбулида к домашнему очагу, усадила на крошечную скамейку и, пошарив в сундуке, принялась сыпать ему на голову сушеные фиги и финики.

– О, великая Гестия, приобщи этого раба к нашему домашнему культу, сделай покупку господина полезной этому дому! – забормотала она.

– Я буду служить грамматиком у сына самого господина! – важно заметил Эвбулид.

Не слушая его, ключница пробормотала еще одну молитву и, явно надсмехаясь над новым рабом, сказала:

– Ты, миленький, будешь служить в этом доме там, куда поставит тебя управляющий, я и мать Публия!

Удивившись тому, что ключница назвала первым не жену, купившего его господина, а перса и себя, Эвбулид ворчливо посоветовал:

• Предыдущая
• 13/19
• Следующая