Прыжок через пропасть - Самаров Сергей Васильевич - Страница 25

• Предыдущая
• 25/77
• Следующая

Годослав думал недолго.

— Я не могу пойти на это. Как можно подставлять вместо себя под удар человека, которого даже не знаешь. Тем более человека прекрасного, готового на такое самопожертвование. Это было бы полным отсутствием благородства с моей стороны.

Аббио несогласно замотал буйной головой, отчего хвост его волос стал напоминать лошадиный.

— Никакой опасности, уверяю вас, в окружении сильных телохранителей быть не может. А что касается турнира, то для Стенинга уже большая честь войти в число зачинщиков. В ристалище же он мало кому может уступить. Там для него Сигурд уже не представляет угрозы.

Годослав налил в кубки мед и жестом пригласил Аббио к столу.

— Так вы согласны? — Аббио проявлял нетерпение.

— Пожалуй, так, как вы это рассказали, дело выглядит привлекательным. Если вы гарантируете безопасность Стенинга…

— Нет, это вы должны гарантировать его безопасность. Вернее, ваши воины. Хорошо бы включить в их число кого-то, кого герцог Трафальбрасс хорошо знает. Хотя бы внешне.

— Ставр… — подсказал князю Лют. — Сигурд дважды встречался со Ставром, и уж фигуру Ставра спутать с другой невозможно.

— Да, волхв Ставр подходящая кандидатура, — согласился Годослав. — Только одно его присутствие будет давать Трафальбрассу повод думать, что он узнал меня в другом человеке.

— Вот и прекрасно! — воскликнул Аббио. От его дурного состояния духа после происшествия в лесу и следа не осталось. Эделинг мог за пять минут десять раз сменить настроение. — В таком случае я прикажу ставить палатку для Стенинга рядом с моей. Там есть место. На этом прощаюсь с вами, а вы поторопитесь подготовить своих воинов. Куда заехать за ними моему воеводе?

— На подъезде к Хаммабургу со стороны восхода, в ста шагах слева от дороги стоит берестяной сарай купца Олек-еы, — за князя ответил Далимил. — Воины будут ждать его там и встретят со всем уважением, как настоящего князя.

Аббио, весело хохотнув, словно и не его несколько часов назад вешали, ушел.

— Одну проблему общими усилиями и с помощью неожиданных, прямо скажу, помощников мы сбросили с плеч, — сказал Годослав. — И еще раз убедились в том, что общими усилиями можно бороться с любым врагом. Вот бы всем нашим князьям это понять… Далимил, отправляйся в сарай и подготовь воинов. И быстрее возвращайся. А Лют пока расскажет мне, как обстоят дела дома.

— Понял, княже… Далимил вышел.

— Вещай! — приказал Годослав.

— Не могу знать, что там творится сейчас, но когда я спешно уезжал, дома дела дюже плохо обстояли, княже…

И он рассказал о боярских дружинах, поддержавших герцога Гуннара. И о том, что Гуннар вместе с боярами мутит горожан, объявляя, будто бы Дражко убил князя Годослава, желая занять княжеский стол.

— Ловко они моментом воспользовались. Я ведь советовал Дражко нещадно пороть бояр на площади. Принародно… Как предателей… После такого позора ни один бодрич за боярином не пойдет. Надо было ему сделать это!

— Князь-воевода арестовал пятерых и отдал их под плеть хозарину Ерохе.

— И все бояре в сговоре?

— Того, княже, не знаю.

— Тебе бы отдохнуть, да вельми надо гонца к Дражко слать. Сдюжишь обратный путь? Или заменить кем след?

— Сдюжу, княже, если надо. Только конь притомился. Сменить бы…

— Сменим. Берестяной сарай знаешь?

— Знаю.

— Там скажешь, что я велел. Выбирай самого быстрота И скачи. Расскажи князю-воеводе и княгине Рогнельде, что в войну с Готфридом я уже вступил. Графа Ксарлуупа я отпустил с распоротым животом, чтобы сказал об этом же своему королю. Если сумеет выжить, в том его счастье, а не моя заслуга. Уже этого Готфрид никогда не простит. К Карлу пока не подступился, только присматриваюсь. Но думаю вскоре это сделать. Внемли дальше. Вели еще от моего имени боярам, кто не сильно запачкался на площади, слать дружины в помощь Полкану. Запомни хорошенько! Я — приказал! Не прошу их, а — приказал! Когда отечество в опасности, за непослушание кара одна — смерть. Именно так и скажи. И еще расскажи им, что Карл Каролинг принял меня милостиво, с чистым сердцем и с распростертыми объятиями. Он примет меня так… Я побью на турнире всех! И Карл меня примет…

Годослав неожиданно разволновался, заходил по палатке. И, когда остановился, сказал мрачно, с угрозой в голосе:

— А если Чернобог восторжествовал и Гуннар победил, возвращайся ко мне немедленно. Смени, где сможешь, коня, не сможешь сменить — укради, я разрешаю, и быстрее, быстрее ко мне. Всех верных людей, кто князю и княжеству остался в слове, шли на север к Полкану и на запад к границе, где вся моя дружина стоит. Полкан не предаст. И пусть тогда он держит данов, как может. Пусть костьми ляжет, но не пустит их внутрь страны. А уж в родном доме мы с западной дружиной порядок наведем, как только я вернусь. И… И… Узнай, что стало с княгиней Рогнельдой. Обязательно! Ей нельзя попадаться в руки «датскому коршуну»… А если попалась… Если что случилось…

Глаза князя потемнели как грозовое небо.

— Я повыщипываю коршуну перья прямо возле трона Готфрида! Я кровью всю Данию залью… Все Скьелдунги пожалеют, что носят эту гадкую фамилию… Езжай! Да будет с тобой Радегаст взглядом своим…

Лицо князя от тяжелых дум исказилось, стало даже страшным и жестоким. И Лют понял, что очень не поздоровится всем врагам его, если в самом деле что-то случилось с Рогнельдой. Более того, жесткость и решительность князя и самому Люту передались, и сам он почувствовал в себе отчаянную решительность и силу.

И стремглав вышел из палатки.

Ставра встретили на половине дороги к берестяному сараю. Хоть и все еще велика была толпа, идущая в город, из города двигался один волхв, и все прочие люди разных национальностей достигали макушкой только его плеча.

И сам Ставр издали обратил внимание на приметного всадника, который беспрестанно оглядываясь, огибал людской поток через придорожное мелколесье. Ставр поднял руку, но всадник и так его заметил и уже останавливался.

— Много новостей, — сразу предупредил гонец. — Тебя с Барабашем ждут в сарае.

— Откуда вести, и кто лсдет? — волхв любил точность в докладе и всегда пресекал расплывчатые, ничего не говорящие ему выражения своих людей. Хотя гонец был не из них, а из дворовых бодричей Олексы, тем не менее и этого стоит подучить докладывать так, чтобы все сразу стало ясно.

— От князя пришел Далимил. Срочно собирает отряд, который тебе велено возглавить. Из Рарога тоже кто-то прискакал, сейчас докладывает князю.

— Кто прискакал? Торговый гость, бродяга, гонец? Как зовут?

— Лют, кажется… Лют-пращник, так Далимил сказал.

— Вот так сразу и надо было говорить. Скачи дальше, у Олексы сидит Барабаш. Возьми под попечительство людей, которые с ним, и оберегай их, не выпускай из дома. Это дело важное, важнее турнира, который ты посмотреть рвешься. А стрельца пошли в сарай.

И, не дожидаясь согласия гонца, волхв двинулся по дороге, усердно работая руками и посохом, чтобы пробиться через жаждущих праздника окрестных жителей. Благо сарай был уже совсем недалеко, если учитывать длину ног волхва, и там он застал несколько человек, усердно вооружающихся, облачающихся в доспехи.

— У тебя шлем франкский, — распоряжаясь, сделал замечание одному из воев Далимил. — Смени… Надо сразу характер показать…

— Что происходит? — спросил волхв. — Большая война пришла?

Далимил коротко рассказал про покушение на Аббио, про удачное вмешательство Люта и про идею эделинга с подменой Годослава.

— Значит, мои даны нашлись? — Ставр в раздумье погладил бритый подбородок.

— Твои даны? — не понял Далимил.

— Мои даны… За ними мой человек следил, местный еврей. Видел, как они покупали франкские доспехи. А потом в толпе потерял их. Толпа такая — в ином месте не протиснешься, а когда протиснешься — смотри по сторонам, никого не найдешь!

— Значит, плохо следил, если потерял, — Далимил всегда считал, что разведчиком может быть только бодрич. — Послал бы наших, уж наши бы…

• Предыдущая
• 25/77
• Следующая