Выбери любимый жанр

Здесь вам не причинят никакого вреда - Жвалевский Андрей Валентинович - Страница 53

Изменить размер шрифта:

– Курсант Мари, проявив похвальную инициативу, вовремя прибыла к месту боевых действий и внесла значительный вклад в успешное завершение операции.

– А операция, стало быть, успешно завершена? – генерал выглянул в пролом.

– Так точно, – голос Георга предательски дрогнул. – Четкое взаимодействие всех участников позволило блестяще осуществить досконально разработанный и тщательно продуманный план…

– Досконально, – хозяин квартиры вскочил на доску от стола, лежащую на кирпиче из стены, и покачался на ней. – Ну раз досконально, то и устранение разрушений в плане продумано. Так, Георг?

И генерал подмигнул левым глазом.

Георг, что-то сообразив, подмигнул в ответ сначала одним глазом, а потом для верности двумя сразу. Генерал мигнул правым глазом. Старший инспектор понял, что слишком рано использовал все резервы, но быстро очухался и стал подмигивать всем лицом. Генерал ободряюще прижмурился. Георг начал входить в резонанс и принялся подмигивать, казалось, всем телом.

– Я понял ваш намек! – воскликнул генерал, широко открыв глаза. – Устранение начнется немедленно! Силами околачивающихся вокруг дома слаженных профессионалов!

Командир спецназа икнул и, наверстывая упущенное, часто-часто замигал.

– Конечно, за счет руководителя операции, – добавил генерал.

Георг вздрогнул и затих рядом с командиром спецназа.

Веселый генерал крякнул от удовольствия и обратил глаза-шарики к девушкам.

– Что я вижу! Боевое Древко Школы! У меня дома, какая приятная неожиданность! И какой сюрприз для начальника Школы. Возвращается он с маневров, а в шкафу пусто! И возле шкафа пусто. И в комнате дежурного по школе пусто. Прямо мор какой-то!

Лейтенант О., который исподтишка уже потихоньку дышал, поперхнулся.

– Как… с маневров?.. – просипел он. – Они же еще три дня… Как возвращается?!

– С оркестром, – объяснил генерал. – Вчера пришла вводная, что начальник Школы убит. А его зам, не будь дурак, отдал приказ немедленно возвращаться. С целью организации учебных похорон. Как вам такие новости?

– Уррра!

Голос, приближавшийся из коридора, так походил на голос генерала, что очумевшие мужики грянули:

– Ура! Ура! Ура!

– Ура! – закричала Мари-маленькая, оседлав Мари-большую. – Вы его прогнали! Вы его убили! Вы самые смелые! А она самая дура!

Мари, удержав равновесие, с трудом вернулась в стойку «Смирно». Точнее, «Смирно с ребенком на шее».

– Дедушка! – закричала девочка генералу. – Это амазонка Мари. А это мой дедушка, он на службе гоняет всяких бестолочей в хвост и гриву…

Генерал перестал улыбаться, отчего его лицо как-то сразу подобрело.

– Ты это… – сказал дедушка, – слезай со своей амазонки. А то всю гриву ей спутаешь. И хвост заодно.

Генерал кашлянул. При внучке ему не шутилось.

– А дура – училка наша! Когда ты ушла, она нам такое устроила! Сначала весь класс подняла и шипела так…

Мари-верхняя показала как. При этом она так активно помогала себе руками, что Мари-нижней пришлось страховать свою наездницу.

Вконец смущенный генерал сделал ручкой жест «Вольно! Разойдись!» (а может «Повезло вам, валите отсюда») и укатился из комнаты первым.

– …А потом вызвала к доске меня, Алекса… – тараторила его внучка. – Короче, десять человек! Построила и говорит: «Смотрите, дети, на этих несчастных! Вы видите их в последний раз!» А я ей не сказала, что голос ты мне вернула! «Ну ее! – думаю. – Вдруг опять заберет!» А после уроков Алекс нас отвел в магазин, и все купили шкатулки, как у него! И фонарики! А спальню скоро починят? Хорошо бы, чтобы не скоро. Я опять у дедушки буду ночевать. Он знаете какой добрый? А она, дурочка, сказала, что у меня голоса никогда не будет, а у меня есть, ха-ха-ха…

На секунду курсантка даже пожалела, что Карга ошиблась насчет голоса – хотя треск тезки она пропускала мимо ушей, уши уже начало закладывать. Оглядевшись, она поняла, что стоит в разгромленной комнате одна.

– Ты извини! – сказала она, с трудом вклинившись в монолог девочки. – Мне срочно домой нужно, у меня там сестра…

– А у меня сестры нет, – младшая Мари на долю секунды пригорюнилась, но тут же загорелась новой идеей. – Ой, пусти, пойду к дедушке, он мне сестричку назначит! Или братика!

Девочка соскользнула по мундиру курсантки, бросилась к двери, остановилась и спросила:

– А ты ко мне еще придешь?

– Обязательно!

– Здорово! Пойду дедушку обрадую!

«А ну как дедушка и правда обрадуется? – подумала Мари. – Чего доброго, развеселится!» Она выскочила из квартиры, сбежала по лестнице и, как ошпаренная антилопа, промчалась мимо командира спецназа, О. и Георга.

Сидевшие на крыльце мужчины продолжили неспешный мужской разговор.

– Слышь, инспектор, – произнес спецназовец, – ребят я, конечно, дам, но как насчет твоего счета, за который ремонт?

– Не вопрос, – отозвался Георг, смутно глядя на маячивших в отдалении бойцов спецназа. – С меня пиво.

Командир повеселел:

– Так с этого надо было начинать!

– Да как? Там же генерал был…

– Да нет! Операцию с этого надо было начинать! Старшие групп, за мной! Остальные – за старшими групп!

Полицейский поерзал на мешке для неудачной ловли Омордня, задумчиво почесал палочкой под гипсом.

– Слышь, О…

– Посадят и разжалуют, – сообщил лейтенант. – И расстреляют. И выгонят без выходного пособия. И под трибунал пойду. Какой позор!

– Ага. Ты не мог бы…

– Не мог! Жанне хорошо, она Древко вернет, и как будто ничего не было, а меня на посту не было! Скажут: «Совсем нюх потерял!». И расстреляют…

– Я говорю, ты не мог бы меня на своем мотоцикле до офиса подбросить? Не в службу, а в дружбу.

– Какую службу? Нет у меня больше службы, – О. совершил неудачную попытку сорвать с себя погоны.

– Я придумал! – Георг многозначительно поднял костыль вверх. – Поедем ко мне, я тебе справку напишу, что ты не дезертир, а наоборот, участник операции по ликвидации опасного преступника.

В глазах О. засветились огоньки надежды (два огонька по числу глаз).

– А это поможет?

– Ну… Хуже не будет.

Вообще-то Мари собиралась поспать. Ей показалось, что это очень удачная мысль – отправиться отсыпаться не в Школу, где готовились военно-полевые похороны и, возможно, расстрел лейтенанта О., а к Ирэн.

И Ирэн ей не мешала, только подробно расспросила о событиях прошедшей ночи, восхитилась ее мужеством, поинтересовалась, а нет ли у сестренки все-таки романа с отрядным лейтенантом, заставила попить чаю, приготовить завтрак, съесть его…

Мари это напомнило тренировки на живучесть, когда будущих полицейских заставляли допрашивать без перерыва два десятка подозреваемых.

– Ну теперь-то я могу лечь? – спросила она, когда темы были исчерпаны, завтрак съеден, а чай выпит.

– А? – поддержала ее кошка Дина и зевнула.

– Конечно! Только лежа тебе будет неудобно, – ответила Ирэн и убежала в комнату.

– Ошибаешься, – пробормотала Мари, отправляясь вслед за ней, – лежа мне будет очень удобно.

– Не-а, – ответила сестра из-за дверцы шкафа, – этот костюмчик примеривать лежа неудобно.

«Все, – подумала Мари. – Сейчас я усну стоя».

Но тут Ирэн проделала фокус, который очень взбодрил сестру. Она протянула вешалку с пестрым (голубое с белым) костюмчиком, потом резко развела руки… – и костюмчик раздвоился.

Мари замотала головой.

– Попалась! – обрадовалась Ирэн. – Прямо как Батон в первом классе, помнишь?

Мари невольно улыбнулась. Батон был рыхлым и неповоротливым мальчиком, чем доставлял близняшкам немало радости при игре в салочки. Когда Батон водил (а водил он часто), сестры любили проделывать фокус с раздвоением. Мари становилась перед деревом, Ирэн пряталась сзади. Батон, углядев неподвижную цель, несся к ней со всех ног, набычившись и расставив руки. В последний момент Мари отдавала команду «Двоись!», и близняшки разбегались в разные стороны.