Жених из Бела-Виста - Мэтер Энн - Страница 28

• Предыдущая
• 28/37
• Следующая

Сальвадор чуть заметно улыбнулся.

— Но вы, сеньора, вы подождете и узнаете, да? Вы не настолько непредсказуемы.

— Может быть, лучше было бы, если бы была, — вздохнула она.

— Нет, это не так. Есть одна старинная китайская поговорка: «Оседлав тигра, нельзя спешить». Вы в этом положении, сеньора. Вам нельзя уйти от судьбы.

Доминик кусала нижнюю губу.

— А кому-то можно?

— Наверное, нет. Но существуют люди, считающие, что она в их руках.

— И вы думаете — мой муж из таких?

— Я думаю, сеньор не понимает, чем владеет. Он еще не оценил это по достоинству! Доминик печально улыбнулась.

— Спасибо, Сальвадор. — Она потуже завернулась в полотенце. — Я… я боялась, что вы оставили меня…

— Сегодня вечером? Если бы я знал, где сеньор, я бы сказал вам. Вы — его жена и имеете право знать, где он находится. Я не совсем бессердечен, сеньора.

Доминик закусила губу.

— Вижу, что нет. Извините, если я была груба — тогда.

Сальвадор покачал головой.

— Поспите, сеньора. Завтра будет новый день.

Доминик спала плохо. Кровать казалась широкой и пустой, нервы ее были напряжены до предела, она слышала каждый посторонний звук, каждый шаг в этом незнакомом доме. Но постепенно само это внимание измучило ее, и она забылась беспокойным сном — и была вскоре разбужена шумом автомобильного мотора у дома.

Она моментально проснулась и напряженно прислушивалась, ожидая услышать шаги на лестнице, у двери, в комнате…

Но мотор был выключен, и хлопнула дверь, а потом наступила полная тишина, тишина почти оглушительная — такая она была напряженная. Доминик сжала кулаки. Если он собирается прийти к ней, то почему не идет? Или он не знает, что ощущение рока давит на нее? Неужели он не знает, что она страшно испугана, что она боится не только его, но и собственных предательских чувств?

Молчание растянулось до бесконечности. Ее напряженное тело невольно расслабилось, от переживаний ее слегка мутило. Включив ночник, она взглянула на часы на столике. Был уже третий час. Она глубоко вздохнула. Что он делает? Это что — новая изысканная пытка? Если да, то она действует.

Доминик снова выключила свет, и в конце концов, видимо, все же задремала. Она ворочалась и металась, заметила, что слабые розовые лучи солнца упали на двери, ведущие на балкон… Наконец наступило утро, но он к ней не пришел.

В семь она встала, приняла душ и надела вельветовые брюки сочного фиолетового цвета и белый безрукавный свитер. Потом она уложила волосы узлом, заколола шпильками и спустилась вниз.

В столовой слышны были голоса, и она в нерешительности задержалась в дверях. Разговаривали Винсенте и Сальвадор. Винсенте сидел за столом, Сальвадор подавал еду.

При ее появлении Винсенте вежливо встал, а потом, когда она уселась, тоже сел.

— Принеси еще рогаликов и свежего кофе, Сальвадор, — распорядился он. Сальвадор вышел, пожелав Доминик доброго утра. Доминик чуть слышно сказала:

— Спасибо, Сальвадор, только кофе, — но не была уверена в своей способности отдавать ему приказания.

Винсенте явно уже заканчивал завтрак, закуривая сигару с последней чашкой черного кофе. В легком тропическом костюме из кремового льна он казался прохладным, темным и красивым, и Доминик не удержалась, чтобы тайком не смотреть на него.

— Ну? — сказал он наконец, — Ты хорошо спала?

— Да, спасибо, — вежливо ответила Доминик. — А ты?

— Вполне сносно, — хладнокровно ответил он. — Надеюсь, машина тебя не разбудила?

Доминик сжала губы. Он дразнит ее, но она не будет давать пищу его садистскому юмору.

— Машина? — удивилась она. — Какая машина?

Но Винсенте только сардонически улыбнулся, как будто прекрасно разгадал ее жалкую попытку обмануть его. Вернулся Сальвадор с тарелкой горячих рогаликов, кофейником и кувшинчиком с горячим молоком. Он поставил их так, чтобы Доминик удобно было их брать, спросил, не желает ли она чего-нибудь еще, и удалился, послав Доминик отдельную, очень мягкую улыбку.

Винсенте пристально всмотрелся в жену.

— Похоже, тебе удалось присвоить себе преданность Сальвадора, — заметил он.

— Очень сомневаюсь, — ответила Доминик, наливая себе кофе на удивление уверенной рукой — если принять во внимание, как она нервничала.

— Вот как? Почему? Я же такое чудовище, невозможно себе представить, чтобы такой человек, как Сальвадор, не нашел себе кого-нибудь получше в качестве — как бы это сказать? — ментора.

— Ах, перестань! — воскликнула Доминик. — Послушай, это смешно. Мы Сидим здесь, обсуждая всякие банальности, и молчим о том, что занимает нас обоих больше всего! Ты должен поговорить со мной, Винсенте. Я хочу знать, чего мне ждать!

— А чего ждать мне? — парировал он жестоко.

— Я не понимаю.

— Правда? А по-моему, понимаешь. По-моему, ты прекрасно понимаешь. Ты начала вес это, Доминик. Не я.

— Как ты можешь так говорить? Я только повторила то, что мне сказали.

— Истерично, — жестоко поправил он ее. — Когда ты вчера сюда вернулась, ты вела себя, как одержимая. Ты не готова была вести спокойный разговор. Ты слушала эту женщину — эту змею — и во всем ей поверила, хотя и знала, что она славится своими сплетнями!

— Но ты не помог мне! Ты позволил мне все это сказать! Ты даже не пытался объяснить.

— А почему я должен был перед тобой оправдываться? — Он резко встал. — Я никому не даю отчета в своих поступках!

— Я твоя жена, Винсенте! Он выразительно посмотрел на нее и, подойдя к окну, мрачно уставился вдаль. Аппетит Доминик, и без того не слишком хороший, окончательно покинул ее, и, оттолкнув тарелку с рогаликами, она потянулась за сигаретой. Закурив, она стала пить кофе, пытаясь представить себе, каково это будет: жить недели, месяцы… даже годы в такой атмосфере.

Она хотела бы спросить его где он был прошлой ночью, но сомневалась, что он вообще ответит ей.

Повернувшись к ней, он сказал:

— Мне сегодня надо ехать на завод. Что ты будешь делать?

Доминик покраснела.

— Я не знаю.

— Я хочу совершенно определенно сказать, что не желаю, чтобы ты ездила снова в Бела-Виста без моего позволения. — Его голос был холодным, как лед.

Доминик огорченно слушала, а потом неожиданно к ней вернулась ее природная стойкость. Как он смеет считать после всего происшедшего, что может диктовать ей, когда и куда идти! Она подняла к нему взгляд и сказала:

— Если я захочу поехать в Бела-Виста, я поеду!

Голос ее звучал хладнокровно и спокойно, ничем не выдавая бурю чувств, бушевавшую в ее душе.

Винсенте прислонился к оконной раме.

— Ты так думаешь?

— Я знаю! — В голосе ее слышалось презрение. — Что ты сделаешь? Как помешаешь мне? Свяжешь меня? Запрешь в комнате? Ты боишься, что я еще что-нибудь услышу о твоих недостатках?

Винсенте выпрямился. Лицо его потемнело, глаза яростно горели.

Но Доминик чувствовала себя уверенно, давая выход своей боли, гневу и унижению. Это было какой-то разрядкой, и она не собиралась от этого отказаться, каким бы пугающим ни казался Винсенте.

— Я буду говорить с тобой, как хочу! — воскликнула она, вскакивая. — До сих пор я сдерживалась, я позволила тебе захватить инициативу, не давать мне» никаких объяснений твоим действиям и видела один только гнев. Я даже вообразила себя героиней этой… черной комедии! Но с этим покончено. Похоже, ты кое-что забываешь. Я не из ваших беспомощных испанских и португальских сеньорит! Я англичанка, а в Англии мужчины считают женщин людьми, а не игрушками, не бесполезными побрякушками!

Винсенте стремительно подошел к ней. Во взгляде его читалась мука. Он жестко сжал ее плечи и сильно встряхнул.

— Прекрати эти истерики! — крикнул он. — Ты сама не знаешь, что говоришь! Ты решила, что, если я не умоляю тебя о прощении, не высказываю бесполезных извинений по поводу того, что не должно было иметь ни малейшего отношения к нам, значит, я пытаюсь скрыть еще более серьезные проступки. Пора повзрослеть, Доминик! Ты уже женщина, а не глупый ребенок! А я мужчина — и не желаю, чтобы со мной обращались, как с животным!

• Предыдущая
• 28/37
• Следующая