Таинственный венецианец - Мэтер Энн - Страница 27

• Предыдущая
• 27/32
• Следующая

Графиня посмотрела сначала на Селесту, а затем на Эмму.

— Я согласна, — сказала она. — Поговорим обо всем утром. Эмма, дитя мое, сможете ли вы помочь мне вернуться в мою комнату?

— Конечно, — сказала Эмма и взяла под руку старую даму.

Комната графини была меньше, чем Селесты, очень чистая и опрятная. Эмма помогла графине лечь в постель, потом сказала: — Я могу вам еще чем-нибудь помочь, графиня?

— Совершенно ничем.

Пальцы ее коснулись запястья Эммы, она всегда так прикасалась к ней. — Деточка моя, — сказала графиня, — ты не обманываешь самое себя в отношении моего внука? Не обманываешь?

Щеки Эммы запылали.

— Дорогая моя, — продолжала графиня, — неужели вы не понимаете, насколько глупой может быть ваша связь. — Она вздохнула. — Несмотря на огромную разницу в возрасте, он не такой человек, — она немного замялась, — он не такого рода человек, который может сделать счастливой ОДНУ женщину.

Графиня старалась понять выражение лица Эммы.

— Дорогая моя, если он женится на Селесте, брак их будет успешным. Она не ждет от него клятв, которые он не сможет сдержать, и, я не сомневаюсь, успешно использует ту свободу, которую он ей предоставит. Мой внук женится не на ней, а на ее деньгах. Селеста это прекрасно знает и готова на это, потому что взамен получит графский титул. Наша фамилия очень древняя. И Селеста не проиграет в этой торговой сделке.

Эмма хотела что-то сказать, но графиня покачала головой:

— Нет, дай мне закончить. Это просто кажется, что я старая и от этого слегка поглупела, но я прекрасно знаю цену Селесте. Я понимаю, что она эгоистка, что она скупа и вообще, не такая, какой пытается себя представить. Но восстановление этого палаццо так важно.

Графиня приподняла было голову и снова опустила ее на подушку.

— Я слишком стара, чтобы продолжать заботиться об этом замке.

Эмма тихонько высвободила свои руки из пальцев графини.

— Графиня, вы не любите вашего внука? — шепотом спросила она.

— Люблю ли? Моего Видала Чезаре? Да на свете нет такой вещи, которую я бы не сделала для него.

— Тогда как вы можете желать ему жениться на Селесте? — Эмма вздохнула. — Разве главное в жизни — деньги?

— Брак по расчету, как правило, бывает удачным. Мой собственный брак тоже был по расчету, но мы с Виторио прожили очень счастливую жизнь. Я не претендовала на то, чтобы быть единственной женщиной в его жизни. У него были свои слабости. Но он всегда возвращался ко мне.

Эмма поднялась, подошла к двери.

— Я должна идти, — сказала она.

— А вы не хотите выйти замуж по расчету? — спросила графиня.

— Нет.

— Я удивляюсь вам…

— Нет, синьора. Когда я выйду замуж, это будет брак по любви, и только по любви. И мой муж будет любить меня. И только меня.

— Я надеюсь, что вы встретите такого человека, — устало проговорила графиня.

— Я надеюсь, — сказала Эмма с гораздо большей уверенностью, чем ее чувствовала. — И не беспокойтесь, синьора, я не буду препятствовать тому, чтобы ваш внук женился на Селесте. Я думаю, что она сумеет это сделать.

Эту ночь Эмма спала плохо. Ее одолевали мысли столь тревожные, что она никак не могла полностью расслабиться.

Ее страшило наступающее утро и то, что оно принесет ей.

Положение ее было чрезвычайно уязвимым, и она знала, что Селеста сделает все, чтобы превратить ее жизнь в ад.

Самое разумное — это немедленно покинуть палаццо и желательно так, чтобы при этом ей не пришлось встретиться с Чезаре.

Эмма поднялась очень рано, одна позавтракала, потом спросила у Анны, найдется ли у Джулио время проводить ее на главный железнодорожный вокзал.

Она заблаговременно сложила свои вещи в чемодан, и теперь он стоял, готовый к отъезду, возле двери ее спальни.

Услышав вопрос Эммы о вокзале, Анна схватила ее за руку и с любопытством поглядела на нее.

— Джулио свободен. Но я не понимаю, зачем вам нужен вокзал?

Эмма облизала пересохшие губы.

— Анна, милая, — проговорила она, — ни о чем не спрашивайте меня. Я… Я должна уехать.

— А синьор? Он знает о вашем решении?

— Конечно, нет! Анна, но вы же понимаете, что у меня нет выхода — я должна немедленно уехать.

— Я понимаю, почему вы хотите так поступить. Ведь я не слепая и синьор очень дорог моему сердцу. Но вы уверены, что принимаете правильное решение? Может быть…

— Нет, я решила все правильно, — прервала Анну Эмма. — Я чувствую себя виноватой, Анна, и ничего другого я сделать не могу. Денег у меня очень мало, но их хватит на то, чтобы вернуться в Англию, а затем… Я снова начну работать в больнице. Разве вы не знаете о том, что до того, как приехать сюда, я была няней в больнице и училась в медицинском колледже?

— Значит вы не являетесь падчерицей синьоры Селесты? — изумленно спросила Анна.

— Нет, я действительно ее падчерица. В свое время она была женой моего умершего потом отца, — быстро сообщила Эмма. — Но обстоятельства нашей жизни совершенно различны. После смерти папы она продала дом и велела мне начинать жить самостоятельно.

Эмма допила кофе и вышла из-за стола.

— Кофе был просто восхитителен. Спасибо, Анна. Но теперь мне пора отправляться.

— Восхитителен! — передразнила ее Анна. — Какая глупость. Вы ничего не поели.

— Я не голодна. Скажите Джулио, что через пару минут я буду готова.

Ей больше нечего было делать в палаццо. Графиня в столь ранний час еще спала. Граф, который мог бы спросить, что это за раннее путешествие она предпринимает, тоже спал.

Эмма прошла на галерею. Солнце золотило каждый шпиль в городе, и вода в каналах напоминала расплавленное золото. Ей думалось, что никогда в жизни она не забудет Венецию, красоту этого города. Он всегда будет занимать особое место в ее сердце. Она посмотрела на канал, протекавший под балконом, на двор и увидела судно, покачивающееся на причале.

Эмма думала, что в последний раз стоит на этой галерее и чувствовала, как тягостно ее покидать. В глазах у нее показались слезы. Она обратила внимание на мужчину, который стоял внизу и внимательно глядел на нее.

Поспешно достав носовой платок, она вытерла слезы, быстро вернулась в свою спальню, взяла чемодан, не прощаясь с Анной, покинула апартаменты и, не оглядываясь, побежала вниз по лестнице. В темном зале было холодно и Эмма, немного замерзнув, рада была снова оказаться на солнце. Пройдя через двор, заросший мхом и сорной травой, она вышла на причал. Однако Джулио там не оказалось. Эмма нетерпеливо оглянулась вокруг. Куда он мог деться?

Она посмотрела на стоявшее у причала судно и, неожиданно почувствовала сильный удар по голове, потеряла сознание.

Двое мужчин внесли ее на судно, положили на дно. Отвязавшись от причала, они пустили судно в дрейф и лишь через некоторое время завели мотор и повернули судно в канал, который не виден был из палаццо.

Когда Эмма пришла в себя, она почувствовала, что лежит на чем-то жестком и у нее болит каждая клеточка тела.

Особенно сильно болела голова. Она никак не могла сосредоточиться и понять, что с ней произошло.

Постепенно память к ней начала возвращаться. Она слегка повернула голову, чтобы оглядеться, и поняла, что находится на каком-то судне и лежит на жестких досках пола.

Напрягшись, она пыталась повернуться направо, но испытала при этом столь сильное головокружение, что ей пришлось отказаться от этого намерения. У нее кружилась голова, и она слышала какой-то гул. Неожиданно среди этого гула она расслышала мужской голос. Он говорил быстро и по-итальянски. Потом раздался другой голос, сказавший по-английски:

— Кажется, она зашевелилась. Доброе утро, синьорита.

Эмма снова попыталась повернуться и сесть и увидела двух сидящих перед ней мужчин, один из которых смутно напомнил ей того человека с ножом, который несколько дней назад поранил ей плечо.

Дрожа от ужаса, она старалась, по возможности, скрыть свое состояние, и тихо спросила: — Господи, куда это вы меня тащите?

• Предыдущая
• 27/32
• Следующая