Тайны русского народа - Демин Валерий Никитич - Страница 41

Все это — отголоски древнекаменного века, когда мать-пещера, спасительница и охранительница не одного поколения пещерных людей, ассоциировалась также и с женской утробой, куда после долгой ночи проникали пронизывающие мрак солнечные лучи, олицетворявшие фаллосы. Большинство мегалитических памятников (как естественных, так и искусственных) символизируют соответствующие аспекты ожесточенного противоборства матриархата и патриархата, завершившегося гармоническим единством и взаимотерпимостью полов. О конкретных деталях и перипетиях былого великого противостояния современной науке практически ничего не известно, за исключением косвенных данных археологии, фольклора и этнографии. Лишь немые каменные свидетели недвусмысленно напоминают о страстях, кипевших повсюду много тысячелетий тому назад. Да «воротца» при въездах в поселения (особенно в сельской местности), вроде бы несущие чисто эстетическую нагрузку (ибо ничего не запирают), а на самом деле являющиеся отголоском древнейших матриархальных времен и имитирующие в вещественно-символической форме то, что всегда в первобытном сознании олицетворяла пещера, а именно — vagina. Кроме того, Природа и Космос также мыслились как детородные первоначала, обусловливающие сексуальное поведение всего живого и в особенности людей.[84]

Именно в космическо-небесных силах видели первоисточник сексуальной энергии — мужской и женской. В наибольшей степени данный аспект был развит в тайных оргиастических мистериях и ритуалах; их естественными декорациями и выступали древние рукотворные мегалиты. По более поздним христианским канонам половая любовь считалась чем-то греховным, требующим очищения и жесткой регламентации. Однако в народных традициях, в архаичных заговорах и заклинаниях, несмотря на преследования со стороны церкви и властей, оставалась неискоренимой языческая вера в тайные, главным образом — небесные, силы — первооснову всей гаммы любовных чувств. Александр Блок, написавший о поэзии русских заговоров и заклинаний главу для «Истории русской литературы», называл это постоянным ощущением древней душой любовного единения с природой.[85]

В народом сознании таинственная и правящая миром сила — могучая и которой «нет конца» — связывалась в основном с понятным каждому образом огня (пламени), его качествами и производимыми им действиями: «А жги ты, сила могучая, ее кровь горючую, ее сердце кипучее на любовь к полюбовному молодцу». Стихия небесно-космического огня, хранящая в себе все потенции любви, теснейшим образом сопрягается с силами небесными. «Зажечь горячую кровь и ретивое сердце», чтоб кипели они да горели, можно лишь встав «под утреннюю зарю, под красное солнце, под млад месяц, под частые ярые звезды». При этом поминается и Остров Буян, и древняя Прародина мировых цивилизаций с полярной горой Меру посреди Вселенной: «Под частыми ярыми звездами стоит гора белокаменна…»[86] Неспроста ведь звезды в приведенных языческих заклинаниях не какие-нибудь, а ярые. Ярь — одна из точнейших характеристик той необузданной и огненной силы космического Эроса, что, как увидим дальше, одинаково проявлялась в эллинском и доэллинском Гермесе и русском Яриле.

В связи с вышеизложенным знаменитый древнебританский кромлех Стоунхенджа также можно интерпретировать с точки зрения его эротико-оргиастических функций. Каменные фаллосы особенно хорошо видны на ранних рисунках герметического святилища Стоунхенджа (рис. 80). В таком случае главную окружность кромлеха в виде проемов в каменных монолитах можно рассматривать как обобщенный символ женских гениталий. Что касается солярно-астральных функций Стоунхенджа, то они вполне могли иметь такую же сексуально-культовую нагрузку, как и кавказские дольмены.

Огромные каменные менгиры, наподобие тех, что повсюду встречаются на Севере Европы, можно встретить и в других местах. Фаллоподобные камни внутри и рядом со святилищами — повсеместное явление мировой культуры, молчаливо свидетельствующее о былой борьбе за утверждение патриархальных отношений. При утверждении и экспансии мировых религий вновь создаваемые храмы нередко воздвигались на месте прежних святилищ, символизируя тем самым окончательное сокрушение прежнего культа. При этом камни как объект языческого поклонения или составные части культовых сооружений, как правило, сохранялись и вмонтировались в сооружаемые христианские храмы. В конце XIV века посланец Тевтонского ордена граф Конрад Кибург посетил Литву, в то время сравнительно недавно порвавшую с язычеством. Известен подробный дневник этого путешествия. В частности, немецкий лазутчик описывает кафедральный собор в Вильне, воздвигнутый на месте языческого святилища с использованием его каменных стен и, быть может, других элементов, например, множества массивных столбов внутри храма. Отмечается также, что алтарь намеренно был установлен в том месте, где когда-то горел неугасаемый огонь Перкунаса (литовский эквивалент русского Перуна). В окрестности Вильны граф также встречал повсюду разрушенные каменные святилища язычников, посвященные разным Божествам, на их месте строились христианские храмы.[87] Под собором Святого Стефана в Вене и поныне существуют катакомбы с остатками языческого алтаря. Точно так же испанские конкистадоры после разгрома империй ацтеков и инков воздвигли католические соборы в Мехико и Куско на месте разрушенных до основания храмов Солнца.

Как отмечают авторитетные историки русской церкви, фаллоподобные камни, наряду со священными деревьями, долгое время сохранялись вблизи православных храмов — особенно в сельской местности. Правда, постепенно древнеязыческие камни стали связывать с культом христианских святых, а фаллообразные столбы — «дополнять» до фигуры креста.[88] Древнее почитание камней в скрытом виде сохранилось и в самом христианстве. Святые места в Иерусалиме, связанные с распятием и воскресением Христа, объединяют несколько священных камней: Голгофу — скалу, где покоился исполинский череп Праотца Адама, окропленный кровью Спасителя; сам гроб Господен, представляющий узкую каменную пещеру и камень близ нее, на котором сидел ангел, возвестивший о воскресении Христа.

В русской житийной литературе отмечены далеко не единичные факты поклонения камням, — как правило, большим. Еще в прошлом веке в Одоевском уезде Тульской губернии окрестные жители «клали требы» двум большим камням, прозванным Баш и Башиха.[89] Столбы — объекты поклонения православного люда — не обязательно и не всегда были каменными. Польский путешественник и дипломат Эрих Лассота, направленный в конце ХVI века императором Священной Римской империи к запорожским казакам, обнаружил огромный культовый деревянный столб не где-нибудь, а в одной из пещер Киево-Печерской лавры (!), возле каменной гробницы великана-богатыря Чоботка, прозванного так за то, что сумел перебить нападавших врагов сапогом-чоботом. Вопрос о тождественности Чоботка и Ильи Муромца (на чем настаивают некоторые ученые) остается открытым, так как, по свидетельству все того же Лассоты, могила Ильи находилась совсем в другом месте — в разрушенном пределе Софийского собора. «Против того алтаря [где похоронен Чоботок. — В.Д.], — описывает польский путешественник, — стоит деревянный столб во всю высоту пещеры, такой толщины, что человек может обнять его руками. Рассказывают, что человек, страждущий тяжкою болезнью, излечивается, если, быв привязан к этому столбу, проведет ночь в таком положении».[90]

Культ камней и фаллических стел в виде обтесанных столбов с закругленной верхней частью играл главенствующую роль и в верованиях древних семитов, а также других народов, живших в Месопотамии, Финикии, Палестине и т. д., в том числе — у древних евреев и арабов. Библия наполнена упоминаниями о каменных фетишах, впоследствии вытесненных и искорененных иудаизмом, христианством и исламом (хотя намек на «каменное происхождение» сохранился в одном из главных эпитетов древнееврейского Бога — Скала Израиля). Точно так же и у арабов до возникновения ислама камни были одним из главных объектов поклонения. Один из них — так называемый «черный камень» (предположительно метеоритного происхождения) до сих пор остается одной из важнейших мусульманских святынь, хранящихся в кубическом храме Кааба в Мекке. Но и сохранившиеся древние фаллические столбы, именуемые «массеба», продолжают служить у арабов объектом суеверного почитания (фото одного из таких фаллических менгиров выше человеческого роста см. в кн.: Ранович А. Б. Очерк истории древнееврейской религии. М., 1937. С. 109).