Золотой адмирал - ван Викк Мэсон Френсис - Страница 52

• Предыдущая
• 52/117
• Следующая

Наконец с кормы спустили на воду судовую шлюпку галиота, и капитан Хоукинс приказал, чтобы его отвезли на берег. Он восседал, прямо и горделиво, на кормовом сиденье, Уайэтт же правил, держа шлюпку носом к полого поднимающейся галечной полосе. Затем полчаса ожидания, пока комары праздновали веселье над жалобно скрючившимися гребцами. Хоукинс не желал высаживаться на берег или даже приблизиться к тем темным джунглям, в которых зловеще звучали крики всевозможных птиц и обезьян.

— Есть! — вдруг резко выкрикнул Хоукинс. — Вон они пришли!

Из гущи теней донесся голос, он подавал им сигнал опознания: «Глориана», на который Хоукинс ответил: «Боже, спаси королеву». Затем на галечной полосе появились вице-адмирал Мартин Фробишер, старшина Пауэлл, капитан Мун и молодой корнет вместе с дюжиной человеческих существ самого безобразного вида, каких только мог представить себе Уайэтт.

Вожди негритянских рабов носили ожерелья из кабаньих клыков, перемежающихся с человеческими костяшками пальцев, в мочки их ушей и в носовые перегородки были продеты вырезанные в форме полумесяца кусочки слоновой кости. Это убранство дополнялось разнообразными, странного вида головными уборами, сидящими на черных и жестких, как ежовые иглы, волосах. Вооруженные всевозможными дротиками, луками и дубинками, они молча рысцой подбежали к краю воды.

При ярком свете звезд их плоские черные лица приобрели слегка синеватый оттенок, и Уайэтт заметил, что многие из них обточили свои зубы так, что они стали похожи на острые собачьи клыки. Все мароны были голые, если не считать пояса, с которого свисала блестящая морская раковина; в таких крупных раковинах негры прятали свои половые органы, видимо, для того, чтобы уберечь их от шипов и прочих травмирующих прикосновений джунглей.

— Ну прямо как бесы из преисподней, а? — тихонько проговорил Джексон.

— Это уж точно, — согласился Уайэтт. — Вряд ли позавидуешь доле испанца, попавшего им в руки.

Томас Мун, сопровождавший Дрейка в нескольких предыдущих экспедициях, видимо, без затруднений нашел общий язык с главным вождем маронов, сильно смахивающим на обезьяну, хотя казалось, что тот издавал лишь ряд звуков, не более сложных, чем щелканье языком и свистоподобное хрюканье.

— Договорились, — проинформировал он крепкого старого Мартина Фробишера. — Перед рассветом наши дикие друзья овладеют сторожевыми башнями, охраняющими место высадки, и, когда мы окажемся на берегу, нашим глазам, я думаю, откроется жуткое зрелище.

— Это уж точно, если, конечно, им посчастливится застать испанцев врасплох, — проворчал вице-адмирал, — но да поможет нам Бог, если у них сорвется.

На рассвете первого дня нового, 1586 года эскадра сэра Френсиса Дрейка подняла якоря. Больше не было смысла притворяться, что присутствие ее оставалось незамеченным. Слишком часто она оказывалась в поле зрения пирог и рыболовных суденышек, которые тут же разворачивались и улепетывали в сторону этой жемчужины Антильских островов, именовавшейся Санто-Доминго.

Один за другим английские корабли поднимали развевающиеся флаги и вымпелы, обрасопливали паруса и пускались в сторону двух голубовато-зеленых гор, маячивших над горизонтом. Воины генерал-лейтенанта Карлейля напоследок бегло осмотрели свои доспехи, подточили шпаги и копья. Лучники испробовали свои луки, а аркебузиры убедились, что порох у них сухой и фитили готовы к запалке — благо что угольная жаровня меж палубами полубака никогда не затухала.

Браво, со всех топов мачт затрепетал крест Святого Георгия, и, в согласии со старинным обычаем, обладавшие своим гербом дворяне навесили деревянные щиты, теперь уже чисто геральдические и не используемые в боях, на поручни юта, чтобы их врагам было известно, с кем предстоит сражение.

Хотя сквайр Коффин оставался еще слишком слабым, чтобы участвовать в предстоящей схватке, он тем не менее попросил, чтобы ему на палубу принесли отцовский, уже устаревший шишак и усеянную вмятинами от ударов кирасу.

Как обычно, никто не знал наверняка, каким курсом задумал идти адмирал, и его джентльмены то и дело поглядывали на эту прямую коренастую фигуру у поручней борта на юте.

Из-за людских потерь во время эпидемии на кораблях больше не было прежней теснотищи, и оставшиеся в живых так и рвались наружу, словно гончие из-за загородки, при виде все приближающегося бело-желто-серого города впереди у подножия горы.

Дрейк стоял в стороне и глядел на залитое солнцем море. Какая судьба ожидает его там? Вот так же он шел на Санта-Марту, Сан-Хуан де Улуа и Номбре-де-Дьос. Над горизонтом поднялись рассеянные дождевые шквалы недолго побродили по небу и промочили один корабль за другим, заставив лучников выругаться и попрятать свои луки в непромокаемые чехлы. Но ливни отшумели быстро, и уже через считанные минуты солнце жарило как и прежде.

Несмотря на полдень и время сиесты, мало кто спал сейчас в Санто-Доминго: у берега легким галопом скакали кавалеристы, а по дорогам, ведущим в столицу, маршировали отряды войск. Похоже, с мрачным удовлетворением заключали английские моряки, уже больше не повторится то малодушное и опрокидывающее их планы нежелание сражаться, которое так испортило им настроение при налете на Сантьяго. Видно было, как несколько суденышек поспешно выбираются из гавани и стремглав удирают, держась береговой полосы.

— Жаль. Теперь их никак не поймать, — проворчал Дрейк. — Наверное, доверху набиты ценными грузами.

Генри Уайэтт, поставленный рядом с лоцманом «Бонавентура» (учли его опыт, приобретенный на галиоте «Утка»), теперь обнаружил, что Санто-Доминго впечатляет его еще больше, чем прежде. Вспомнив, что до сих пор экспедиция не принесла ему ни гроша, он бессознательно облизнулся. Наверняка в этом богатом городе его ожидает сокровище, достаточное, чтобы обеспечить собственным домом милую Кэт и ребенка, который, уж верно, тоже будет его встречать. И домом достаточно большим и красивым.

Обожженное солнцем лицо блеснуло зубами, когда он представил себе, сколько судов сейчас стоит на приколе в той гавани. Пока его флагман равномерно шел к отмели, он заметил клубы серовато-белого дыма, отделявшиеся от зубчатых стен того массивного форта, который стоял на страже у входа в гавань с западной стороны. Несомненно, это всего лишь палили сигнальные пушки. Теперь на каждую башню водрузили яркие флаги — короля, наместника короля или какого-нибудь могущественного сановника.

Уайэтт, хоть убей, не мог понять, почему войска не высадились на берегу, разведанном галиотом. Чувствуя, как всем существом его овладевает напряжение, он бросил взгляд на шкафут, заполненный теперь бородатыми, выбеленными солнцем солдатами в стальных касках и белом обмундировании, помеченном крестом Святого Георгия. Все до единого бравые ребята, они отпускали грубые шутки.

— Ставлю два дуката, Уилл, что раньше тебя буду развлекаться с девчонкой, — хвастался один.

— Это точно. Завалишь какую-нибудь черненькую в переулке.

Первый аркебузир сплюнул на палубу.

— Ну нет, только не негритянку, а какую-нибудь утонченную светлокожую дамочку благороднейших испанских кровей.

— Чего базарить, ребята? Благородная леди или негритянская девка — в темноте они все одинаковы, — зубоскалил третий.

— Можешь своих светлокожих голубок оставить себе, — пробурчал высокий копейщик с щербатым ртом. — Лично мне по вкусу большая черная баба, у которой с сисек капает пот, как сало с прожаренного куска мяса.

Благодаря разведке, произведенной галиотом «Утка», «Бонавентур»с личным вымпелом Дрейка, развевающимся с главной бизани, уверенно продвигался к отмели. И все же его лоцман бросил на Уайэтта недоверчивый взгляд.

— Лучше бы тебе не ошибиться насчет этих замеров, иначе тебя живьем освежуют и солью натрут в какой-нибудь испанской темнице.

Темно-рыжие брови Уайэтта сошлись на переносице.

— Все пройдет гладко, если у тебя королевская таможня будет на одной линии с правой башней собора.

• Предыдущая
• 52/117
• Следующая