Летняя гроза - Харт Кэтрин - Страница 54

— Для нас это так и есть, — мрачно сказал вождь. — Для белых это обычная детская болезнь, а для нас все гораздо серьезнее. Шестеро наших людей уже умерли, многие лежат больные. Звонкий Жаворонок борется за свою жизнь.

Стрелок начал понимать. Это была одна из тех инфекционных болезней, очень похожая на корь, против которой у индейцев не было или почти не было иммунитета. До прихода на эти земли белых людей они никогда не сталкивались с этой болезнью, их организм не мог сопротивляться инфекции. Для мира белых, который в свое время смертельно страдал от подобных заболеваний, ветрянка была неприятным, но неопасным недугом.

Вольный Ветер спрыгнул с коня, но Зимний Медведь остановил его.

— Нет, мой сын. Ты и твоя семья не были рядом с больными. Вы должны уйти, пока не кончится поветрие.

— Он прав, Вольный Ветер, — сказал Стрелок. — Уведи Летнюю Грозу и Идущее Облако на несколько миль вверх по ручью и поставь вигвам там. Я останусь в лагере. Может быть, здесь пригодятся мои слабые медицинские познания.

— Но, Стрелок, — возразила Гроза, — я переболела ветряной оспой, когда мне было шесть лет. Я ведь больше не заболею, верно?

— Да, но ты можешь перенести заразу на мужа и ребенка. Боюсь, тебе не стоит оставаться в лагере, — угадал ее намерения Стрелок.

Гроза сердито оглядела троих мужчин.

— Я хочу остаться здесь и помогать, потому что мне опасность не грозит. Я согласна, что Вольный Ветер и Идущее Облако должны уехать, но сама хочу остаться.

— Ты все еще кормишь Идущее Облако, — тихо напомнил ей Ветер.

Но Гроза уже приняла решение.

— Несколько дней он продержится на сладком молоке и сладких, хорошо протертых овощах. — Упрямый взгляд женщины скрестился со взглядом мужа. — Ты можешь в течение этого времени обойтись без меня и ухаживать за сыном, Вольный Ветер?

Это был вызов, не слишком серьезный, но все же… Ветер принял его, но неохотно.

— Мы будем недалеко. Извести, когда захочешь, чтобы я вернулся.

Долгий взгляд темных глаз задержался на лице Грозы, потом Ветер взял сына и поскакал прочь.

Две последующие недели слились в одну бесконечную битву за жизни людей. Гроза трудилась, пока уже не стала валиться с ног от усталости. Стрелок делал в два раза больше, умудряясь быть повсюду одновременно, вряд ли спал, почти не ел и действовал очень решительно. Гроза не знала, откуда он черпает силы.

Почти все белые покинули лагерь, как только началась эпидемия. Остались и помогали только миссионерки, учительница и священник.

Гроза никогда не видела, чтобы кто-то так страдал от ветряной оспы, как обитатели деревни. Несколько ее знакомых и друзей в Пуэбло, да и она сама, переболели этой инфекцией, но с ними не было ничего подобного. Зимний Медведь не преувеличил. Когда они приехали, Звонкий Жаворонок была на грани жизни и смерти. Ее сотрясала лихорадка, но даже в таком состоянии девушка жаловалась, что у нее нестерпимо болит голова. Все, что они могли для нее сделать, это обтирать пылающее тело влажной тканью, вливать в рот питье и ждать, когда появятся пятна. Когда же они появились, то усыпали ее тело с головы до пят. Потом пятна превратились в пузырьки, и внезапно лихорадка Жаворонка отступила на второй план, потому что больной стало трудно дышать. Так продолжалось четыре дня, пока на теле девушки не осталось ни одного места, где не было бы пузырька.

— Мне кажется, худшее уже позади, — сказал Стрелок, потирая покрасневшие от бессонницы глаза. — Теперь пузырьки пожелтеют и покроются корочкой. Самое главное — удержать Жаворонка от расчесов, потому что чесаться эти корочки будут немилосердно. А если она сдерет их до того, как они будут готовы отвалиться сами, могут появиться новые пятна или попадет инфекция. К тому же на всю жизнь останутся шрамы.

Несмотря на очень тяжелое течение болезни, Звонкий Жаворонок поправилась полностью. Только три маленьких следа от оспин остались ей как напоминание, по счастью, не на виду. Другим повезло меньше. Пятнадцать жителей деревни умерли от ветрянки, а еще семь от инфекций, последовавших за ветряной оспой. Многие не смогли удержаться от расчесов и теперь были покрыты шрамами. Поэтому некоторые матери крепко связывали детей или обвязывали их маленькие ладошки кожей или мехом.

Когда заболела Пугливая Олениха, Стрелок озаботился вдвойне. Он точно не знал, как отразится болезнь на будущем ребенке. Как студент-медик он понимал, что беременность в ее возрасте опасна сама по себе, не говоря уже о таком осложнении, как серьезная болезнь. По счастью, ветрянка у Пугливой Оленихи протекала в легкой форме, она отделалась всего дюжиной пузырьков. И чувствовала себя сравнительно неплохо. Стрелок был рад этому небольшому облегчению среди повальной болезни. Этому и еще тому, что некоторые шайенны, среди них и Зимний Медведь, не заболели вовсе.

В конце первой недели Вольный Ветер пришел на окраину деревни, чтобы узнать новости. С расстояния разделявших их тридцати шагов он и Гроза обменялись жадными взглядами. Молодая женщина машинально поправила растрепанные волосы и одернула мятую одежду, понимая, что являет собой ужасное зрелище. Единственным утешением служило то, что в настоящее время все в деревне выглядели подобным образом. Даже Ветер, который не был болен, казался уставшим от тревоги.

— Ты не должен подходить ближе, любовь моя, — крикнула ему Гроза. — Это еще опасно.

— Как моя сестра? — спросил он. — А родители?

— Звонкого Жаворонка больше не лихорадит. Она выздоровеет, но теперь, кажется, заболела твоя мать. Еще четыре человека умерли, но многие поправляются. Остальные только что заболели.

— Как там Две Стрелы и Поющая Вода?

— Они уже почти поправились, их сын тоже. Белоснежный Цветок очень плоха, но Серая Скала еще пока не заболел, твой отец тоже.

— Ты выглядишь усталой, — сказал Ветер. — Ты не больна?

— Нет, просто устала. Стрелок тоже. Он работает как проклятый. Ты тоже выглядишь усталым.

— Я все время беспокоюсь за всех вас.

— Идущее Облако здоров?

Вольный Ветер приподнял младенца, чтобы Гроза его разглядела.

— Он чувствует себя отлично, но скучает по своей маме, и я тоже.

— Я тоже скучаю по тебе, мой милый, но вы оба должны держаться отсюда подальше, чтобы не заболеть.

— Как долго все это продлится?

Гроза тяжело вздохнула.

— Стрелок говорит, что по меньшей мере две недели, а может, и больше.

Наконец спустя какое-то время, показавшееся вечностью, а на самом деле не прошло и месяца, вспышка болезни угасла. Когда Гроза убедилась, что ее последний пациент выживет, она вернулась в свой вигвам и заснула мертвым сном. Она проспала целых два дня, а когда открыла глаза, то, к своей радости, увидела рядом Ветра и сынишку.

Чтобы отблагодарить духов за окончание эпидемии и за то, что они пощадили большую часть людей, вождь Зимний Медведь устроил празднество. Во время церемонии Грозе и Стрелку были возданы особые почести за их самоотверженную работу, так же как и знахарке, которая без устали врачевала своих соплеменников, как только сама оправилась от болезни.

Потом, к большому удивлению Грозы, во время праздника состоялась еще одна, особая, церемония. Молодой женщине велели встать перед вождем Зимним Медведем, который украсил ее волосы ценным орлиным пером, символом принадлежности к воинам-шайеннам.

Гроза была не до конца уверена, что правильно понимает смысл происходящего, но слова Зимнего Медведя рассеяли ее сомнения:

— Ты, Летняя Гроза, участвовала в походе отмщения, который возглавил твой отец. Ты сразилась и повергла своего белого врага. Сделав это, ты завершила свое обучение и заслужила новое положение — обрела ранг воина-шайенна.

Почти столь же смущенного Стрелка тоже возвели в этот почетный ранг. Вольный Ветер уже был воином, но и он получил еще одно орлиное перо на свой военный головной убор. Охотника за его заслуги тоже стали считать воином, хотя его не вызвали перед всем племенем, чтобы вручить заслуженную награду. Это был вечер Летней Грозы и ее семьи, хотя она и сожалела, что поводом для всех этих чествований послужило нападение на Утреннюю Зарю.