Домой, во Тьму - Мякшин Антон - Страница 39
- Предыдущая
- 39/67
- Следующая
Нарастающим звоном поднималась к черному небу молитва слепого отшельника, распугивая крылатых существ, барахтающихся над головами людей в холодном воздухе, как в воде.
Николас отступал вверх, не давая себя окружить, стараясь не подпускать волков близко к себе. Длинный, чуть изогнутый клинок, весь залитый кровью, уже не сверкал. Метался из стороны в сторону, отрубая лапы, головы, разрубая хребты и оскаленные пасти. Но как Николас ни пытался, остановить натиск ему не удавалось. Серая волна перла вперед, на месте упавшей твари вставали две невредимые.
Янас стрелял без остановки, совсем не целясь – по копошащейся, исходящей воем и рычанием массе, – точно по одному большому врагу. Несколько волков несли в своем теле его стрелы, но, словно не замечая этого, продолжали сражаться с прежней яростью.
Мальчик готов был заплакать от своего бессилия. Николас поднялся уже до самой вершины, а врагов, казалось, не стало меньше, хотя по всему склону валялись еще трепыхавшиеся иссеченные трупы. Николас снова отступил, споткнулся о кочку, но устоял. Удар! Отрубленная косматая голова покатилась вниз по склону, а на клинок уже была нанизана очередная туша. Волк из задних рядов вскочил на плечо своего собрата, сразу прыгнул оттуда, метя лапами в горло противника. Николас рухнул навзничь, сбитый с ног. Его меч остался торчать в бездыханном лохматом теле.
Николас исчез под грудой тяжелых серых тел. Сквозь сплошную пелену торжествующего воя прорезался ужасный треск разрываемой плоти. Люди в меловом круге слышали, как Николас кричит от боли. Отголоском прозвучал истошный вопль Баска – он не оборачивался к Николасу, он вопил от другого, своего кошмара. Сухо треснула, распрямляясь, тетива арбалета.
Это ощущение было ему знакомо. Как и когда-то, давным-давно, еще мальчишкой, он снова горел на костре. Нельзя было пошевелиться, боль окутывала коконом, пожирая из него жизнь.
Прижатый спиной к земле, он не мог пустить в ход свои костяные клинки, но тем не менее, погребенный под массой тел, он все же пытался сопротивляться, и удары вязли, не принося освобождения. Каждый удар получался слабее предыдущего – силы уходили из тела Николаса.
Жарко дыша ему в лицо, какая-то из тварей терзала клыками плечо, подбираясь к горлу. Из висков хлестнули кровавые фонтаны – волк сомкнул мощные челюсти на его голове, силясь раздавить черепную коробку. Руки и ноги не подчинялись; ледяной иглой Николаса наискось пронзил очередной приступ боли: звериные зубы выхватили из его бедра кусок мяса.
Тогда-то Николас и закричал. Словно откликаясь, откуда-то издалека родился свист и, приближаясь, окреп. Шумный плеск разорвал кокон боли и вернул зрение.
Увидев небо над собой, он почувствовал, что может двигаться. Перевернулся на живот, локтями расталкивая тяжесть над собой. Потом встал на колени.
Он смотрел вокруг и не верил своим глазам. Впечатление было такое, будто взорвалась мощная пороховая бомба. Разорванные в куски, дымящиеся серным дымом, волчьи тела покрывали пространство диаметром метров в пять. Единственная уцелевшая тварь, поскуливая, ползла вниз по склону. Голова, морда, плечи и передние лапы у нее были невредимы, а ниже груди тела не было… какие-то кровавые лоскуты…
Николас увидел свой меч, косо торчащий из бесформенной туши. Он потянулся за ним и упал лицом в землю. С трудом приподнялся на левой руке. Правая не слушалась, висела тяжелым камнем. Сознание уплывало от Николаса. Он дотащил себя до меча, схватился за лезвие, повалил меч и упал на него сверху. И больше не двигался.
Проповедник все-таки ослушался приказа. Он обернулся – и успел увидеть последние секунды жизни Николаса. Матей швырнул в звериную кучу бурдюк со святой водой, сразу весь запас – и на том месте, где упал бурдюк, в небо взвились фонтаны нечистой крови. Стая была уничтожена, но Николаса это не спасло. Топорик сам видел, как изгрызенный колдун еще шевелился, хотя на его теле не оставалось ни единого неповрежденного места – кое-где в кровавых проемах его плоти виднелись белые кости.
– Господи, помилуй… – прошептал Матей. – С ним кончено… И нам конец, мальчик.
– Хватит болтать! – рявкнул Баска.
Священник оглянулся и вдруг взвизгнул. Янас обернулся следом за ним.
По косогору поднимались существа, почти вдвое превосходящие по размерам самого высокого человека. Они были похожи на громадных обезьян, но с безволосой зеленой лоснящейся кожей, покрытой крупными бородавками. Существа продвигались вперед на коротких задних лапах, помогая себе, отталкиваясь от земли длинными передними – резкими скачками, утробно клокоча раздутыми горлами, словно лягушки.
Но не только это поразило Янаса.
Баска стоял на своих переломанных ногах – стоял прямо и твердо. Теперь в нем ничто не напоминало того перепуганного и хнычущего беглеца, каким он был полчаса тому назад. Тетива его арбалета щелкала раз за разом, но стрелы, врезаясь в бородавчатую кожу, ломались и опадали бессильными щепками. И существа не останавливались.
– Это тролли! – задыхаясь, как от быстрого бега, вымолвил отец Матей. – Если верить преданиям… их может убить только яркий солнечный свет. При свете они превращаются в камень! Боже всемилостивейший, мы обречены!
Баска коротко глянул на проповедника и внезапно рассмеялся, как будто окрыленный удачной мыслью…
– Спасибо! – крикнул он. – Твои знания действительно полезны, святой отец!
Слепой отшельник молился уже заметно охрипшим, но нисколько не дрожащим голосом. Кажется, он не пошевелился с того момента, как бой начался.
– Соль! – крикнул Баска. – Скорее!
Топорик схватил с земли мешочек соли, запустил туда ладонь и швырнул пригоршню вниз с косогора, метя в глаза ближайшему троллю. Зеленокожий взвизгнул, облапил морду и закружился на месте.
– Еще! – кричал Баска. – Еще! Проповедник, есть святая вода?
– Н-никак нет… закончилась…
Янас бросал и бросал соль. Тролли попятились. Мальчик, подожженный мстительной злобой, так увлекся, что не заметил, как вышагнул из мелового круга. Отец Матей втащил его обратно за шиворот.
А Баска… Когда тролли замешкались, он и не думал продолжать стрельбу. Он занимался каким-то странным делом. Он размотал повязки на своих ногах и доставал оттуда комочки диковинной белой смолы, мягкой, как глина – и уверенно и быстро лепил их на оконечья стрел. Иногда ему попадались красные комочки, их он откладывал в сторону.
– Кончилась! – возвестил Топорик, опустошив мешочек.
Баска уже вложил стрелу со смоляным комочком на конце в арбалет. И выстрелил. Поднял другую стрелу.
– Будешь подавать мне! – громко скомандовал он Янасу.
Теперь стрелы, попадая в троллей, взрывались снопом ярчайших белых искр. На месте попадания зеленая бородавчатая кожа серела и покрывалась трещинами – будто каменела. Да нет, она на самом деле каменела!
Выстрел – взрыв искр – плечо одного из троллей, окаменев, рассыпалось твердыми осколками. Передняя лапа, упав на землю, стала камнем лишь сверху, ниже локтя она все еще была живой и даже извивалась какое-то время…
Выстрел – еще один тролль рухнул ничком с громадной крошащейся дырой в грудной клетке.
Арбалетные стрелы, усиленные необыкновенной смолой, разили тварь за тварью. Последнему троллю, который не успел удрать за деревья, Баска разнес в мелкие камешки лупоглазую башку.
– Еще! – крикнул он, озираясь.
Кажется, вокруг мелового круга никого больше не осталось. Тьма отступила.
Мальчик подал очередную стрелу с белой смолой, но Баска оттолкнул его руку. Наклонился сам, взял стрелу, где на конце была смола красная. Зарядил ее в арбалет и выстрелил вверх.
В небе полыхнуло снопом багровых искр. Баска помедлил немного и пустил в небо вторую стрелу. Еще один всполох. Кружась, искры полетели вниз, но, не достигнув земли, погасли.
Далеко над деревьями сверкнуло такой же багровой мгновенной вспышкой.
– Хвала небесам… – выдохнул Баска.
- Предыдущая
- 39/67
- Следующая
