Бой бес правил - Мякшин Антон - Страница 18

• Предыдущая
• 18/68
• Следующая

Я кивнул.

— Поэтому, — повысил голос Петро, — ставлю на повестку дня такой вопрос…

— Да никаких вопросов! — рассмеялась Анна. — По случаю расширения командного состава дивизии предлагаю устроить банкет. Припасов у нас много, после барыни-сквалыжницы остались… Да и мы кое-что в кулинарии смыслим…

— Даешь банкет! — закричал Карась.

И начался банкет. В зале смели с Зломки и осколки за порог, посреди залы установили большой стол. Оборотни (пока что в дневной, человеческой своей ипостаси), скромные молодые люди обоего пола, жевали морковку., лук и прочие немудреные овощи. На разбитной вопрос матроса Карася:

— Чего ж вы. братишки, на буженину не налегаете? — отвечали с улыбкой:

— На ночь не наедаемся.

Домовитые домовые за стол не садились, вполне довольные ролью виночерпиев и разносчиков.

— Нам-с так-с привычней-с, — говорили они.

— Не вполне изжили подневольное свое прошлое, — со вздохом объясняла Анна. — Мы-то — оборотни, лешие, русалки, водяные да кикиморы — к воле привыкли, а они испокон веку все при хозяевах да при хозяевах. Ничего… Новое поколение вырастет свободным от этих предрассудков!

Зато лешие жрали и за оборотней, и за домовых. А когда выкатили бочонки с пивом, веселье раскатилось колесом. Кикиморы… Кстати, почему это принято считать, что кикиморы сплошь уродины нечесаные? Вот лешие — да. Уроды еще те. Лично подтверждаю. А кикиморы — ничего подобного. Не все, конечно, но большинство болотных жительниц выглядели довольно мило. Зеленоволосенькие, раскосенькие… Напоминают китаянок. Петро даже, выдув несколько стаканов пива, ущипнул одну за грудь, за что немедленно получил подзатыльник непосредственно от Анны.

Русалки и водяные, как и домовые, в трапезе не участвовали. Я сначала даже недоумевал — а где они вообще находятся? Разговоры о них разговаривают, а самих не видно. Оказалось, водяные жители находятся там, где и должны находиться. В воде то есть… А так как пруд во дворе барской усадьбы замерз, русалки и водяные зимовали не по старинке — подо льдом, а в кадушках в комнатах на втором этаже.

— Ох, хорошо! — крякал Петро, выпивая очередной стакан. — Адольф! — кричал он. — Слышь, братишка гражданин начальник! Пивко-то, говорю, хорошее! Не то что чистый спирт, конечно, но забирает неслабо. Так что можешь считать, что пятилитровый долг ты мне сквитал.

Мы с Анной уединились на балконе и сверху смотрели на шумный праздник. Как-то так само собой получилось, что уединились. Все-таки она — командующая здесь, а я — вроде как командующий над маленькой своей компанией. Разговаривали больше по делу.

— Дивизия моя готова к бою, — говорила мне Анна. — Мы со дня на день должны были выступить, просто ждали удобного, так сказать… случая… А тут и вы подвернулись. Я, безусловно, сложу с себя полномочия в вашу, Адольф, пользу.

— Да мне неудобно… — отговаривался я.

Еще бы! Конечно, мне было неудобно! Как я, интересно, задание-то свое буду выполнять, если на меня, помимо всего прочего, ложится и такая ответственность — командование целой боевой дивизией?! Но отказать Анне я не мог.

— Товарищи вас уважают, это по всему видно, — продолжала Анна. — К. тому же… настоящий красный комиссар! Это дело. Это резко поднимает ваш авторитет в глазах моих воинов.

— И товарищ Огоньков — тоже комиссар, — заметил я.

— Огоньков? — с сомнением проговорила Анна. Я глянул вниз. Петро Карась, обнимая смущенного оборотня, разучивал с лешими одесскую портовую песенку.

— С одесского кичмана-а-а… — неслось по зале. — Бежали два уркана-а-а!..

Порозовевшие кикиморы то и дело порывались пуститься в пляс. Даже домовые, пунцовые от собственной наглости, присели с деревянными плошками на корточки неподалеку от стола. В общем, все веселились как могли. Кроме товарища комиссара Ого-нькова.

Он стоял у стеночки возле окна, совершенно круглыми глазами озирал залу и слышно бормотал:

— Я материалист! Я материалист! Где у Карла Маркса написано, что нечисть имеет право сражаться за революцию? Нигде это у него не написано! Куда мне деться от этой поповщины и декадентщины? Я материалист! Я материалист!

— Молод еще, — констатировала Анна, — и неотесан. Нет, если кто здесь и комиссар — так это вы, Адольф.

— Мерси за комплимент, — искренне поблагодарил я.

— Не за что.

— Кстати, хотел спросить. А откуда такая политическая сознательность? Насколько мне известно, Темный народ вовсе не интересуется политикой.

— Еще как интересуется! — горячо возразила Анна. — К барыньке нашей года два назад приезжал племянник, студент. Кучу книжек с собой привез. Так вот, когда я по ночам эти книжки вслух сестрам-кикиморам читала, они буквально рыдали! Это же надо, выяснилось, что угнетаемый класс может и должен жить по-другому! Правда, нам мало удалось прочитать. Студент со своей теткой не поладил, и она его прогнала обратно. Пешком, даже денег на дорогу не дала. Он было в лесу заблудился, но ребята-лешие его на верную дорогу вывели…

— Итак, ваш план дальнейших действий? — От смущения я старался казаться важным и деловым.

— По нашим последним сведениям, ставка Черного Барона располагается в городе Ростове. Регулярные части Красной Армии движутся, естественно, на Ростов, прихватывая и освобождая по дороге наиболее крупные города. А мы двинем окольной дорогой. Через мелкие населенные пункты.

— Не хотите вливаться в ряды Красной Армии?

— Очень хотим! Но, боюсь, людям надо сначала привыкнуть к Темному народу. Вот мы поосвобождаем немного поселки, станции и маленькие городишки, пойдет о нас слава, тогда и можно будет попытаться.

— Неплохо, — оценил я.

— Вам нравится? — зарделась Анна. — Я уже и путь наш продумала. Вот: сначала идем на город Волынск, затем на Рогуново, затем перед нами встает Ближне-Камышинск. А потом — степями, степями — и на Ростов, который к тому времени уже наверняка будет в осаде.

— Прекрасный план…

Позади нас что-то загрохотало. Мы с Анной одновременно обернулись. Ближайшая к нам дверь распахнулась, оттуда вывалился Петро Карась — мокрый по пояс, с гирляндой водорослей на шее. За ним гнался, шлепая лапищами по паркету, водяной с топором.

— Я только огурчиков хотел на закусь! — орал, спасаясь бегством, матрос — Я думал, там, в кадушках, огурчики маринованные!

— Я тебе покажу — огурчики! — булькал водяной, размахивая своим оружием. — Руки прочь от нашей флотилии, охальник!

— Значит, так, — проводив взглядом матроса и водяного, резюмировала Анна.^ — Товарищ Огоньков назначается политруком дивизии. Вы, Адольф, командир дивизии. Я ваш помощник. Вы не против?

— Нет.

— А кем будет товарищ матрос Петро Карась?

— Моим ординарцем, — подумав, заявил я.

— Ну хорошо, — согласилась Анна.

Я усмехнулся, ощутив вдруг важность новоприобретенной должности. И гордость за себя самого. Только что был рядовым сотрудником отдела кадров, а теперь — на тебе! Командир дивизии борцов за свободу малых Темных народов! Комдив! Это вам, как говорится, не баран чихнул..

— Ну? — спросил я.

— Непонятно, — ответила Анна, вглядываясь сквозь бинокль в расстилавшуюся панораму города. — Ни одного флага. Только кое-где дым… Непонятно, какая власть в городе.

— Сходить да проверить, — предложил Карась. Чего гадать? Ежели прямо переть на штурм, можно и по лбу огрести. Очень даже вероятно. У нас ведь дивизия, а не армия. А интересно, какой это город? Непохоже, что уже Ростов. Маленький такой городок… Эй, товарищ братишка Огоньков! Ты географию в своем университете изучал?

— Не Ростов, — высказался у меня из-за спины Огоньков. — До Ростова еще верст… В общем, много еще до Ростова.

— Как вприпрыжку до Китая, — глупо схохмил Карась.

— Волынск? — предположила Анна.

— А черт его знает, — пожал плечами Огоньков, оглянулся на меня и смутился. — Я хотел сказать: вы не в курсе, товарищ Адольф?

• Предыдущая
• 18/68
• Следующая