Красавица и ее чудовище - Никольская Ева - Страница 79

• Предыдущая
• 79/95
• Следующая

Первый Хранитель перестал наконец хлопотать над девушкой и, вскинув голову, посмотрел сначала на чернокрылого, а затем на меня. Такой мрачный-мрачный взгляд, не предвещающий ничего хорошего. Неужели поздно? Или все-таки нет? Я заглянула в его глаза и внутренне сжалась от эмоций, которые там плескались. Да и чего, собственно, я ожидала? Понимания, сочувствия? От кого? От мужчины, с которым мы пары фраз без нервотрепки сказать не можем? А теперь он вообще свернет мне шею, дабы избавить общество от угрозы в моем лице. И, судя по виду, с которым Арацельс отошел от стола и направился ко мне, именно так он и намерен был поступить.

– Я… я не хотела. Она… рука… она сама… – Мои сбивчивые оправдания тут же иссякли. Он приближался, я отступала, скользя полуобнаженной спиной по невидимой преграде магического купола. Волны холода разбегались по коже, да и на душе было не жарче. – Я, правда, не хотела! Это…

Слова застряли в горле, когда он резким движением оттащил меня от края площадки и, чуть развернув, привлек к себе, а потом, крепко сжав, проговорил куда-то в макушку:

– Ты не виновата.

Сердце испуганно стукнуло и замерло, а тело, угодив в плен мужских объятий, почему-то стало безвольным и податливым, наотрез отказавшись сопротивляться. К чему дергаться, когда от его близости так тепло и спокойно, словно я попала в защищенное от всего место, где мне по-настоящему хорошо и почти нестрашно. Не за себя – за других.

Какое-то время я просто тихо всхлипывала, уткнувшись носом в его грудь. А он гладил меня по спине и молчал. Наконец ко мне вернулась способность говорить.

– Она… Мая… – едва слышно прошептали соленые от слез губы.

– Жива, – коротко ответил он, не дожидаясь, пока я выскажу свою мысль до конца.

С души будто камень свалился, а в груди снова застучало. Тук-тук-тук… быстро и радостно, громко и взволнованно.

– Ей очень плохо?

– Уже нет. Не переживай, она скоро очнется.

Я буквально физически ощутила, как уходит тяжесть навалившейся вины, как возвращается способность нормально мыслить и как неохотно отступает такая противная черта характера, как самобичевание. Я никого не убила. Не убила! Господи… как же хорошо.

– А Смерть?

– Раз Мая жива и практически здорова, ему тоже ничего не угрожает.

Вот это новости! Теперь понятно, почему они не отправили девушку восвояси. Четэри как-то связан с ушастой. Нехило так связан, раз потерял сознание в тот же миг, что и она.

Чуть отстранившись, я попыталась выглянуть из-за плеча блондина, чтобы убедиться в правоте его слов. Особой свободы мне, естественно, не дали. Впрочем, я против этого и не возражала. Зато все, что увидела перед тем, как вернуться под защиту сильных рук, успокоило и обрадовало. Белокрылый сидел на земле и о чем-то тихо переговаривался со своим черноволосым лекарем, а очнувшаяся Мая рассеянно натягивала капюшон, пряча под ним прижатые к голове уши вместе с торчащими в разные стороны волосами. При взгляде на это грустное создание мне опять стало не по себе.

– Рука… она отказалась подчиняться и…

– Ш-ш-ш, – раздалось над ухом, а объятия стали еще крепче.

Арацельсу отчего-то приспичило в благородном порыве вжать меня в себя. До боли в мышцах, до хруста в костях… до моего жалобного вскрика от переизбытка силы. Ладони мужчины дрогнули, ослабляя хватку, и я снова смогла нормально дышать. Вдох – выдох – вдох… экстремально, но… до чего же приятно. Качнув головой, я попыталась прогнать прочь неуместные мысли и сосредоточилась на беспокоящем меня вопросе:

– Ты знаешь, почему это случилось?

– Догадываюсь.

– А поделиться соображениями? – Я подняла голову, чтобы посмотреть на него, но тут же снова уткнулась в гладкую ткань мужской рубашки. Хорошо еще, что без каблуков я ему чуть выше плеча. Потому что встречаться с этими пылающими красными кострами посреди золотого моря глаз как-то страшновато.

Спокойные ответы собеседника создали у меня неверную иллюзию по поводу его настроения. А оно у Первого Хранителя оставляло желать лучшего, и мне очень-очень захотелось, чтобы причиной данного состояния была не я. Вот только каковы шансы?

– Этот ублюдок…

– Кто?

– Твой супр-р-руг.

Так, теперь вот и рычащие нотки в его речи прорезались, еще немного, и опять шипеть начнет, как разъяренный гад. Может, я зря спросила? А то его объятия, которые так до сих пор и не разжались, вполне способны были обернуться чем-то противоположным. Вдруг опять от переизбытка чувств стиснет до хруста ребер? Или пусть… стискивает?

Поймав «за хвост» последнюю мысль, я зашвырнула ее на самое дно сознания, чтобы своим неправильным содержанием не отвлекала от важного разговора.

– И что он? – Мое робкое напоминание заставило собеседника продолжить.

– Из трех брачных обрядов Таосса провел над тобой тот, который подразумевает обмен Даром. Сколько он забрал твоей силы, я не знаю. А сколько подсунул своей… полагаю, что немало, раз она молниеносно концентрируется в руке и действует самостоятельно, не считаясь с твоими желаниями. Чтобы контролировать подобное, тебе придется долго и нудно учиться, а пока не остается ничего другого, кроме как смириться с тем, что рука временами будет жить собственной жизнью.

Ну супер! Я не я и конечность не моя. А если она еще на кого-нибудь набросится, что я должна буду делать? Мне же ее без соответствующих инструментов не отцепить. Не рука, а цепная собака без намордника. Вот уж удружил Лу. Век не забуду такой «подарочек». Да он, чую, и не даст о себе забыть.

Перед глазами тут же возникло посиневшее лицо полупридушенной девушки, и с губ слетел закономерный вопрос:

– А почему эта сила ополчилась на Маю?

– Потому что хвостатая глупышка решила и тебя пометить своей кровью.

– Э-э-э… – Я не поняла: ни про хвосты, ни про метки, ни про кровь.

– Неважно, – вздохнул Арацельс, погладив меня по спине, отчего проблемы с пониманием только усугубились. – Магический Дар, теперь уже твой, раз был принят твоей кровью, так вот… этот самый Дар счел Маю опасной и, пользуясь твоим необученным телом, решил устранить врага.

– А тебя он не счел опасным? – проговорила я, борясь с желанием замурлыкать от ласки примерно так же, как это делали Ринго с девушкой-соней до случившихся неприятностей.

– Видимо, нет.

– А если сочтет?

– Тогда и будем разбираться.

– Ты оптимист.

Он усмехнулся:

– Реалист скорее уж, – и снова провел пальцами по моему позвоночнику. Вверх – вниз, вверх и чуть в сторону, по предательски вздрогнувшему плечу. Согревшееся тело снова пробила дрожь, но на этот раз нервный озноб был ни при чем.

– Ты… – Я запнулась от сбивающих с толку ощущений, мешавших нормально соображать, но отстраниться не попыталась. Приятно ведь, черт побери! После такой напряженной встречи несколько минут затишья в наших отношениях – просто подарок судьбы. Хоть поговорить нормально можно. Сейчас только вспомню: о чем?

– Что? – склонив голову, тихо спросил он.

И мне почему-то показалось, что губы его улыбаются.

– Ты это… знаешь выход из… из ситуации? – наконец сказала я то, что хотела.

Мужчина мгновенно напрягся, его руки прекратили движение, крепче сжали меня то ли в стремлении защитить от всего на свете, то ли в желании придушить, чтобы избавить от проблем. А голос словно ушат ледяной воды окатил убийственной серьезностью:

– Конечно, – и спустя секунду пояснил: – Ты должна скоропостижно овдоветь, Арэ.

– Так-с, этот вариант мы уже слышали, – прямо посмотрев в его глаза, сказала я. – Почему бы просто не попросить развод?

– Развод? – удивился Арацельс.

Не поняла. У них что, пары не расходятся? Совсем-совсем? И это после того, как женятся, едва познакомившись? У-у-у… бедные люди (если Хранителей и демонов можно так назвать), эдак всю жизнь себе можно искалечить, существуя рядом с тем, кого не любишь.

– Да. Развод. То есть расторжение брака в силу какой-либо причины, – сказала я, а он не без ехидства уточнил:

• Предыдущая
• 79/95
• Следующая