У врат преисподней ветрено… - Муркок Майкл Джон - Страница 28

• Предыдущая
• 28/42
• Следующая

— Я согласна. — Она кивнула. — Но многое бы дала, чтобы узнать, почему Биас вам помогает. — Она взглянула на Корсо. — Вы все нам рассказали?

— Все, что мог, — неопределенно сказал он.

Ожил экран лазервида. Началась программа новостей. Диктор нетерпеливо пригнулся к объективу.

— Остается немного сомнений в том, друзья мои, кто станет следующим президентом. Саймон Пауйс, единственный человек, распознавший опасность, нависшую над миром в результате постыдного замысла Огненного Шута уничтожить мир, находится на первом месте по итогам опроса общественного мнения, проведенного нашей станцией. Популярность его племянницы, единственного соперника в начавшейся на прошлой неделе предвыборной кампании, заметно упала. Вовсе некстати оказалась ее яростная поддержка Огненного Шута. Ходят слухи, что мисс Картис и внук министра Пауйса, Алан Пауйс, куда-то скрылись вместе. Странно, что два человека, которых видели открыто воевавшими друг с другом во время недавних беспорядков, объединились.

В кадре появился Саймон Пауйс в своей квартире, с самодовольным выражением на властном старом лице.

Корреспондент: «Господин министр, вы первым раскрыли связанный с бомбами заговор. Как это случилось?»

Саймон Пауйс: «Я подозревал Огненного Шута с самого начала. Я не виню людей за то, что он одурачил их своей болтовней — всем нам, в конце концов, присущи человеческие слабости — но ответственному политику пристало видеть глубинную суть…»

Корреспондент (как бы про себя): «И все мы чрезвычайно признательны.»

Саймон Пауйс: «Я сделал так, чтобы за его деятельностью велось постоянное наблюдение, и, таким образом, можно было бы предотвратить ужасное преступление — последнее, так сказать, преступление. Даже сейчас существует величайшая угроза того, что этот человек все еще пытается бомбардировать Землю из какого-нибудь укромного места. Мы должны оставаться бдительными. Следует принять меры к тому, чтобы обеспечить его поимку, или, в случае неудачи, обеспечить нашу собственную безопасность.»

Корреспондент: «Совершенно верно. Благодарю вас, господин министр.»

Диктор: «Снова все тихо в Швейцария-Сити, мы вернулись к обычной жизни после беспорядков и последующего пожара, прокатившегося вчера по шестнадцати уровням. Число жертв Огненного Шута — свыше трехсот мужчин, женщин и малых детей. Нас всех одурачили, друзья, как сказал министр Пауйс. Но в следующий раз мы будем знать лучше, ведь так? Странная истерия утихла так же внезапно, как и вспыхнула. А сейчас мы любуемся катающимися на лыжах — поскольку поиски Огненного Шута, кажется, доказали, что он покинул Землю и теперь может прятаться на Марсе или Ганимеде. Если он и там приготовил бомбы, мы должны быть готовы его встретить!»

Хоть и рассерженный, Алан удивился способности лазервидения к двоемыслию. Он, как и остальные, совершил резкий поворот, и теперь Саймон Пауйс, бывший злодей и мучитель, стал героем дня.

«Однако истерия, — понимал он, — на самом деле не утихла. Она приняла другой оборот. Теперь появился страх бомб. Хотя и не планируя такого, — думал Алан, — Саймон Пауйс легко мог попасться в ловушку торговцев оружием, поскольку такой страх и был как раз тем, что им требовалось для начала смуты.»

Он собирался при первой же возможности дать знать полиции о Биасе и «Дорчестере». Или самому отправиться туда и оказаться лицом к лицу с торговцем. Алан не стал дальше смотреть передачу, а повернулся к Хэлен.

— Надо бы попытаться убедить Огненного Шута отпустить нас как можно быстрее, — сказал он озабоченно. — Есть дела на Земле.

— Кроме всего прочего, — обратила она его внимание, — мне надо готовиться к выборам!

Раздавшийся сзади — во все горло, полный веселья — хохот заставил ее обернуться и взглянуть на заслонявшую дверной проем яркую фигуру Огненного Шута.

— Вы настойчивы, мисс Картис. Даже путешествие к центру Солнца никак не может изменить вашего решения. Вам приятно будет услышать, что мы очень скоро отбываем и вы сможете вернуться на Землю. Но сначала…

Он в упор посмотрел на Алана, глядя ему прямо в глаза, так что Алан почувствовал пробежавшую по телу неведомую дрожь — наполовину страх, наполовину удовольствие. Не было сомнений, что необычная притягательная сила Огненного Шута как-то отделена от его странных идей.

— Я должен поговорить с вами, Алан Пауйс, наедине. Пойдемте?

Алан последовал за ним. Они вошли в комнату, полную изумительных картин, написанных маслом, изображавших по-разному видимое Солнце.

— Это ваши? — На Алана произвело впечатление, когда Огненный Шут кивнул. — Вы могли бы привлечь больше народу, выставляя их, когда произносили ваши речи, — сказал он.

— Я не думал об этом. Это личное, — Огненный Шут показал Алану на металлическую скамью. — Сюда никто не заходит, кроме меня. Вы — первый.

— Большая честь, — насмешливо сказал Алан. — А почему я?

Громадная грудная клетка Огненного Шута всколыхнулась, когда он сделал глубочайший вдох.

— Потому что у вас и у меня есть нечто общее, — сказал он.

Алан улыбнулся, но благожелательно.

— Должен сказать, что это крайне неожиданное суждение, имея в виду наши предыдущие беседы.

— Я имею в виду не идеи.

Огненный Шут метался, как лев в клетке. Иначе невозможно было описать его беспокойного расхаживания.

— Я сожалею, что не смог убедить тебя. Глубоко сожалею, хотя обычно, вы знаете, не склонен ни о чем сожалеть. Такое случается, случается — вот и все. Я должен сказать, что нас обоих связывает один человек.

— Кто? — Алан уже был ошеломлен, потому что полагал, будто знает, что собирался сказать Огненный Шут.

— Твоя мать, — проворчал Огненный Шут. Словам требовалось время, чтобы выйти из этого, обычно такого многословного, человека. — Ты — мой сын, Алан.

— Мой отец… — Алан поискал слов, не нашел, умолк.

Огненный Шут раскинул свои большие руки; его размалеванное дурацкое лицо выглядело сейчас нелепо.

— Я, чего бы ты там, может быть, ни наслушался, очень любил твою мать. Мы собирались пожениться, хотя Саймон Пауйс и слышать о том не желал. Я был обычный космонавт, а она — Мириам Пауйс. Мы не осмеливались сказать ему о том, что должен родиться ты. Мы так ему никогда и не сказали — вместе, по крайней мере.

— Что же случилось? — Алан говорил резко; от захлестнувших его чувств бухало сердце.

— Меня послали участвовать в одном секретном деле. Я не мог отказаться. Я думал, что все продлится лишь пару месяцев, но отсутствовал почти два года. Когда я вернулся, Саймон Пауйс не позволил мне находиться рядом с тобой, а твоя мать умерла. Пауйс сказал, что она умерла от стыда. Иногда я думаю, что это он застыдил ее до смерти.

Огненный Шут рассмеялся, но совсем не как раньше, смех этот звучал горько и грустно.

Алан встал, тело его натянулось струной.

— Как вас зовут на самом деле? Чем вы занимались? Что сказал мой дед?

Огненный Шут перестал смеяться и пожал объемистыми плечами.

— Мое настоящее имя — Эммануил Блюменталь — Румяный Мэнни для друзей…

— И поклонников, — тихонько добавил Алан, припоминая одну отнятую в детстве книжку. Дед отобрал ее безо всякой на то причины, как он тогда думал, ничего не объяснив. Книжка называлась «Герои комоса». — Румяный Мэнни, пилот-испытатель «Отрывающегося», капитан экспедиции к Сатурну… Это и был тот секретный проект, да? Спаситель Седьмого спутника Венеры…

— Один из пилотов «Звезды-Солнца»… — добавил Огненный Шут.

— Точно, «Звезда-Солнце», экспериментальный корабль. Считалось, что он сошел с курса и врезался в Солнце. Вас объявили погибшим.

— Но один марсианский торговый корабль, имевший на борту контрабанду и осмелившийся не ставить в известность власти и не приземляться в официальном порту, выручил нас.

— Корсо мне рассказал. Это случилось десять лет назад, насколько я помню. Почему вы никогда не давали о себе знать? Почему вы не заявили о своих родительских правах, когда вернулись с Сатурна и обнаружили, что моя мать мертва?

• Предыдущая
• 28/42
• Следующая