Искатели приключений на… - Гурангов Вадим Алексеевич - Страница 10

• Предыдущая
• 10/75
• Следующая

Сильнейший ветродуй, гуляющий от горизонта до горизонта, сбивал с ног, запорашивал соляным песком глаза и уши. Закручивающаяся бурунами, необузданная стихия опьяняла, и это была энергия Ветра в чистом, концентрированном виде.

Когда шофер «Лэндровера», молчаливый араб в чалме, прокатил Вовку и Серегу метров триста по барханам, они оба возрадовались, что не поехали в Марокко. Неделя такого «удовольствия», как путешествие на джипах по пустыне, вымотала бы их до изнеможения. Кроме того, после такой экскурсии у Тараканова сложилось мнение, что обещанное в программе марокканской экспедиции посещение суфийских орденов могло бы оказаться такой же показухой, как тунисские достопримечательности: пещера троглодитов, оазис с водопадом аж метровой (!) высоты, «древние» заброшенные города и Колизей в городке Эль-Джем, якобы построенный римлянами пару тысячелетий назад. Тысячелетней стариной тут и не пахло. Декорации были явно недавней постройки, припудренные и наманикюренные для толп туристов.

На джипах преодолели довольно протяженный участок горного серпантина, который вытряхнул из туристов последние силы. И когда они вновь увидели идеальное шоссе с поджидающим их комфортабельным автобусом, ликованию туристов не было предела. В этот момент Тараканов вспомнил известную шутку Жванецкого: «Как мало человеку надо для счастья: увидеть туалет и успеть добежать до него». Вечером автобус подкатил к небольшой гостинице близ городка Дуз, на окраине Сахары, где предполагались верховая прогулка на верблюдах, ужин и ночевка.

Двухэтажный отель с зубчатыми стенами, угловыми башенками и хитро запутанными переходами напоминал восточный дворец из сказок Шахерезады. Он утопал в зелени густо посаженных пальм и был увит буйным ковром красивых, удивительно ярких тропических цветов. Вечером и ночью переходы освещал мягкий, приглушенный свет фонариков, вмонтированных в пол. Стены дворца-отеля украшали орнаменты в арабском стиле и фрески, иллюстрирующие жизнь кочевников. Все в отеле было продумано до мелочей, стиль выдержан безупречно, вплоть до обивки диванчика в номере, на которой тоже угадывался замысловатый тематический рисунок.

Когда путешественники прибыли в отель, экскурсовод объявил, что поездка на верблюдах состоится через час. Не теряя ни минуты, Вовка с Серегой побросали вещи в номере и рванули к чудесному голубому бассейну, окруженному с четырех сторон желтыми «крепостными» стенами, по которым вился плотный ковер из алых, розовых, белых, сиреневых и фиолетовых цветов. По краям бассейна росли раскидистые пальмы, а под ними стояли лежаки и столики со стульями. С первого же взгляда этот дворик показался Тараканову райским уголком, очаровательным пристанищем для усталых путников, в котором время останавливает свой бег!

Вода в бассейне была необыкновенно теплой, и даже Серега, вылезая на сушу, не покрывался мурашками. Было жарко, поэтому Сергей стал делать комплекс в теньке, а Вовка остался на солнышке, наслаждаясь отсутствием ветра, который в Суссе дул постоянно.

«Поклонение Солнцу» Тараканов делал очень медленно, растягивая удовольствие от нежно массирующего потока. Тело сразу благодарно отозвалось, зазвенев сладчайшими вибрациями, точно голос муэдзина с минарета, призывающего на молитву. Уши заложило…

Будто в ответ на Вовкину ассоциацию, во дворике громко заиграла зажигательная арабская музыка, и сильный мужской голос принялся эмоционально завывать что-то вроде «Алла Хума», «Ас-Салам» или «Ар-Рашид». От этого пения вибрации усилились, а из сердца по всему телу заструились внутренние «мурашки».

Вовка, как и Серега, обожал арабскую речь и особенно пение. Пронзительный голос муэдзина, арабские мелодии, мантры с характерными звуковыми вибрациями и мягкими переливами, глубокое гортанное пение с часто повторяющимся открытым гласным «А-а-а» – было во всем этом нечто завораживающее. Какая-то особенная, очень сильная энергия, необъяснимая и неповторимая магия звенела в каждом звуке. Возможно, именно поэтому Тараканов так мощно реагировал на зикры[13] – простые ритмичные телодвижения с пением мантр на арабском языке.

Вовка чувствовал, как внутри что-то отзывалось на эти вибрации, было в них что-то до боли родное и знакомое. Когда он слышал эту музыку, сердце замирало от счастья и летело в пропасть восторга. «Алля, Бисмилля, Вальхам Дулиля…», – откуда-то Тараканов уже знал все это и знал близко. Если играть в «прошлые жизни», то в одной из них он точно распевал мусульманские молитвы.

Позади четыре «Солнечных круга». Тараканова крупно трясло и подбрасывало не только на промежуточном вдохе-выдохе между кругами, но и во время движений, особенно на прогибах. «Не! Еще сделаю, уж больно круто!» – подумал Вовка.

Пятый круг. Тело вроде бы еще способно двигаться. Шестой… «Все, хорош! Не могу больше сдерживать этот пранический оргазм! Сам рвется изнутри!»

Пронзительный голос певца, звучавший из колонок, метался по дворику и отражался от стен, опьяняя любовью. На волнах этого магического пения Вовка снова и снова взмывал в безбрежную высь…

Тараканов максимально широко расставил ноги, для устойчивости. Первый вдох с задержкой – разгон. Перед вторым предчувствие: «Сейчас накроет… У-у-ух, Рахман с Рахимом, держись!» Бесконечный вдох, безрассудный прогиб назад, грудь – колесом, тело – туго натянутый лук. Серия довдохов с расслаблением груди, лопаток и поясницы. Чтобы увеличить прогиб, Вовка еще чуть вытянулся вверх в поясничном отделе, а чтобы замкнуть поток в кольцо, обхватил руками икры. Пора выдыхать. Йог пружинисто выпрямился, зацепив макушкой поток, идущий от нагретой земли.

«О-о-о! Вот оно!!!» – вспыхнуло у Тараканова в мыслях, когда с шипением в ушах, ослепляя бело-желтым сиянием, в него ворвался ветер Нагваля. Казалось, он дул отовсюду, заполняя тело с макушки до пят и расширяя его до немыслимых горизонтов.

«Стоять!!!» – из последних сил скомандовал Вовка, цепляясь за реальность краешком уплывающего в нирвану сознания. Одеревеневшее тело шаталось, как после знатной попойки. Ноги уже подкосились, но, совершив несколько па, весьма далеких от изящества, взмахивая руками и перетаптываясь с одной непослушной ноги на другую, Тараканов все же удержал равновесие.

Он приоткрыл глаза. Другие члены экскурсионной группы (тоже российские туристы), вздымая брызги в бассейне и издавая шумные возгласы счастья, фотографировались во всевозможных позах, благо виды с любого ракурса были и впрямь изумительной красоты.

«А на десерт самое вкусное! – не без удовольствия подумал про себя Вовка. – “Око Возрождения”».

…Выдох, глубокий наклон, голова прижимается к левой ноге, правая поднимается максимально вверх. Тело подрагивает под напором пронизывающего могучего твердого потока, устремленного в голову. Задержка после выдоха. Вдох, выдох, вдох, выдох.

Очень плавно, растягивая дыхание, Тараканов наполнил легкие до последнего, самого укромного уголочка. «О, какое слово вспомнил – до последней альвеолы! – подумал Вовка. – Чем голова забита? Всяким мусором… Альвеолы какие-то напридумывали, кто бы их видел…». Прогиб в выпаде, голова запрокинута, руки назад и чуть в стороны. «Задержечка… Продлим удовольствие. Ой, Бисмилля! Как льется-то сверху, с небес! Благодать…».

После двух кругов «Ока» – задержки. Поток изменился – стал утонченным, райским, как само это местечко. Он гладит, проникает в каждую молекулу тела: «Молекулы, вам привет от альвеол!». Поток обращает плотную материю в легчайший пух экстаза. Вовка испытывал наслаждение от каждого, даже самого незаметного движения.

Он попыхтел пранаямку, попел «Элль»… и растворился в звуковых вибрациях, пронизавших весь мир.

Стало жарко, верхняя половина тела покрылась блестящими бисеринками пота. Тараканов нырнул в ласковую прохладу водной стихии. Серега уже искупался и вылезал из бассейна.

Выбравшись из воды, Тараканов глянул на часы и сообщил другу:

– Еще минут десять есть, так что на верблюдов успеваем.

• Предыдущая
• 10/75
• Следующая