Постфилософия. Три парадигмы в истории мысли - Дугин Александр Гельевич - Страница 127

Итак, как видит смену парадигм традиционалистское сознание? Традиция как таковая на этот вопрос ясного ответа не даст, а традиционализм только тем и занимается, что анализирует, осмысляет и уточняет парадигмальное устройство этих сдвигов.

Вот, собственно говоря, картина, которую предлагает Рене Генон в своей фундаментальной работе «Царство количества и знаки времени» — «библии» традиционализма, энциклопедическом своде традиционалистских идей. Переведена эта книга у нас безобразно, какими-то маргинальными неоспиритуалистами. Лучше выучить французский, чтобы познакомиться с Геноном. Этот автор того стоит.

Яйцо мира

Для описания того, что мы называем «парадигмальными сдвигами», Генон прибегает к образу Мирового Яйца. В Традиции это символ души, священного космоса, священного целого.

Эпоха премодерна, по Генону, описывается ситуацией, когда Мировое Яйцо открыто сверху и в верхней части скорлупы нет. В открытое сверху Яйцо беспрепятственно проникают духовные влияния Первоначала. В этом состоянии Яйцо Мира позволяет представить себе всё то, что мы говорили об онтологии, гносеологии, антропологии, пространстве, времени и эросе в парадигме премодерна, точнее, в манифестационистской её версии.

Когда Мировое Яйцо открыто сверху, ни одна из вещей, которая находится внутри него, не равна самой себе и тонкими, золотыми нитями связана с высшими духовными влияниями. Каждая вещь есть сгущенная субстанция духа или уплотненная идея, которая находится в процессе свободного циркулирования — «что сверху, то и снизу». Сверху — солнце, снизу — золото. Между парящими в небесах идеями и земными (и даже подземными) вещами происходит постоянный круговорот энергий, одно переходит в другое и, отражаясь от закрытого снизу дна Мирового Яйца, восходит снова к высшим регионам и за их пределы — ведь сверху границы нет. Вселенная открыта для верхних влияний, это делает ее бесконечной.

Закрытие сверху

С наступлением парадигмы модерна происходит закрытие Мирового Яйца сверху. Это точно совпадает с идеей Ньютона о том, что небесные тела состоят из той же материи, что и земные. Не земные тела состоят из той же материи, что и небесные, духовные реальности, о чем учили герметики и алхимики, говорившие: «что сверху, то и снизу», но именно: «что снизу, то и сверху». Эту идею закрытия Мирового Яйца сверху Генон называет эпохой механицизма, материализма и царством позитивистской науки, которая верит в существование автономных вещей. Как Л. Витгенштейн и неопозитивисты конца XIX века начала XX веков искали атомарный факт, который считали единственной реальной вещью, так и в этом полностью закрытом Мировом Яйце (и снизу и сверху) каждой вещи соответствует ровно она сама.

В модерне нет никаких дополнительных измерений: человек и есть человек, стол — стол, стул — стул; в то время как для парадигмы премодерна человек всегда больше, чем человек (это — ангел, это — дух, это — демон, кто угодно, но не «просто человек»). Всё равно чему-то другому, чему-то большему (иногда чему-то меньшему). И стул в премодерне был больше, чем стул; лишь в модерне он впервые по-настоящему стал стулом.

Отступление: стол против стула

Кстати, слово «стул» — нерусское слово. Вот слово «стол» — это древнерусское слово, а слово «стул» и тот предмет, который оно обозначает, его денотат, это не просто заимствование, это разрушительное заимствование.

Стул в русской бытовой культуре — явление крайне отрицательное, даже русофобское. Эта поздняя калька с немецкого «Stuhl» пришла вместе с объектом, которого в русской культуре не существовало, так как русский человек — кстати, и высокого и низкого происхождения — всегда сидел на скамьях, лавках вместе с другими. «Сидеть на лавке» подразумевало сидеть с другими людьми, делать что-то совместно. Скамья, лавка объединяла людей в один коллективный организм. Стул привезли с собой немцы, пришедшие на службу русскому царю, и сидели они на своих стульях отдельно от наших. А наши как сидели, так и продолжали сидеть на скамьях и лавках. Распространение стульев было одной из моделей модернизации русского общества, отрыв его от его собственной традиции и культурных корней.

Другое дело «стол». Им назывался одновременно и то, что мы сегодня понимаем под этим словом, но также и царский трон. Отсюда выражение «стольный град» и «столица». Столица — это тот город, где расположен стол (трон) великого князя или царя. На троне, на котором может сидеть только один человек, имел право восседать только князь. Остальные же сидели на лавках. В этом проявлялась модель традиционного устройства общества: на периферии — многие, в центре — один.

Введение стульев давало иллюзию, что каждый «сам себе теперь царь», что разрушало тонкий баланс циркуляции священных энергий в традиционном обществе Руси — от царя, помазанника Божия, до простого крестьянина. Диалектика стола как трона (в единственном числе) и лавки (объединяющей народ) была следствием открытости Яйца Мира, русского «Яйца Мира». Царь не был верхней планкой общества — над ним в открытом пространстве священных небес ясно угадывалась Длань Господня, огненные знаки Божьего Промысла, русской судьбы.

Открытие Яйца мира снизу

Переход к парадигме постмодерна Генон описывает как открытие Мирового Яйца снизу. Эту финальную фазу распада священного космоса и наступление конца мира сам Генон связывал с распространением неоспиритуализма. Он говорил, что за эпохой грубого и брутального материализма должна начаться эпоха, когда от гонения на религию люди перейдут к безразличию к религии, а от формального утверждения парадигмы Просвещения — к экстравагантным и мракобесным формам полурелигии-полусатанизма, к помеси сектантства с новейшими технологиями. Сам Генон уделял огромное внимание неоспири-туалистским явлениям, таким как, теософия, спиритизм, оккультизм, что удивляло его последователей. Сегодня, это действительно выглядит странным: никто не помнит об оккультисте Папюсе, теософистке Блаватской или спирите Кардеке, а идеи Генона касаются фундаментальных и глобальных явлений, вполне актуальных и сегодня. Почему столь маргинальным вещам он уделял такое большое внимание, почему на них тратил так много сил? В частности, он написал несколько книг о теософизме: «Теософизм. История одной псевдорелигии», «Заблуждение спиритов» и много статей на эту тему.

На самом деле, Генон придавал этой проблеме такое значение потому, что видел в неоспиритуализме явный признак наступления новой парадигмы — парадигмы постмодерна (хотя в эпоху Генона этого термина ещё не существовало). Генон описывал то, что придёт на смену модерну как открытие Мирового Яйца снизу, когда во Вселенную, после её закрытия сверху, начнут проникать «инфракорпоральные» (подтелесные) сущности, описанные в Традиции как «орды Гогов и Магогов». Именно для того, чтобы не допустить эти сущности, некоторые священные правители Древности строили символические стены. В частности, Александром Великим у Каспийских ворот была построена знаменитая медная стена для того, чтобы Гоги и Магоги не ворвались в человеческий мир. Великая китайская стена имела сходный символический смысл, так как оседлые китайцы воспринимали евразийских кочевников как «демонические бродячие влияния». Для недопущения в мир этих влияний существовали развитые ритуалы и обряды.

Трудно сказать, о каких влияниях идет речь, но, согласно Генону, это инфернальное население низших, подвселенских, адских миров, которые в конце времен, когда Мировое Яйцо открывается снизу, проникают в человеческую, и не только в человеческую, но и в космическую среду и производят в ней совершенно особые явления — черные чудеса или чудеса Антихриста.