Край обетованный - Мураками Харуки - Страница 32

• Предыдущая
• 32/47
• Следующая

Вы были в дружеских отношениях с людьми из категории «просвещенных мастеров». Могли они участвовать в организации зариновой атаки?

Если бы им приказали – может быть. Ниими, к примеру, наверняка пошел бы выполнять приказ. Кэнъити Хиросэ… мы с ним беседовали довольно часто. Очень простой человек, наивный. Как бы это сказать… Я им сочувствую. Не та была обстановка, чтобы сказать «нет», когда тебе приказывают. Тут уже не «нет», а «рад стараться».

На суде многие участники этого дела говорили, что не хотели подчиняться приказу, но побоялись, что их убьют за неповиновение. Так ли оно на самом деле?

Хм-м… Интересно… Все же я думаю, что тогда они были рады ощущать себя избранными и выполнить приказ. Среди обычных самана немало добросовестных людей, но те, кто становился «просвещенными мастерами», считались более серьезными, что ли, достигшими совершенства.

Вы вернулись к мирской жизни, работаете. Прежде у вас были сомнения по жизни – вы считали, что в вас нет ничего выдающегося. А сейчас как?

Ну, я как бы с этим смирилась. Можно и так жить. Если у меня спросят, мучаюсь ли я сейчас как раньше, скажу «нет». До «Аум» я не умела говорить с людьми, даже с близкими, о себе, о своих чувствах. Не могла признаться в слабости – сразу останавливала себя: «Стоп. Молчи. Дальше нельзя…» А теперь могу об этом говорить свободно.

Родня считает, что мне пора замуж, и норовит поскорее свести меня с кем-нибудь. Но, по-моему, люди, состоявшие в «Аум» – в организации, которая совершила такие чудовищные преступления, – не должны жениться или выходить замуж. Конечно, лично на мне никакой вины нет, но ведь я там числилась и старалась изо всех сил.

Иногда мне становится грустно. Особенно тяжко пришлось в прошлом году. Ходила с друзьями поразвлечься, перекусить где-нибудь, но бывали дни, когда делать совсем нечего. Приходила домой – одна, ни души рядом, и слезы на глаза наворачивались. Сейчас такого, слава богу, нет.

В «Аум» мне встретилось немало замечательных, располагающих к себе людей. Совсем не таких, что в мирской жизни. Знаете, в ней так много показного. А в «Аум» мы жили все вместе, почти как одна семья.

Я ужасно люблю ребятишек. У моей младшей сестры – дети. Они такие… просто чудо. Но я была в «Аум», поэтому выйти замуж, завести семью, детей… мне это будет нелегко. Представьте: нужно рассказать про «Аум» человеку, который тебе нравится. Я не смогу, наверное… Мне кажется, тут еще сыграло большую роль то, что у нас дома все пошло наперекосяк. Зачем человеку идти в «Аум», если он вырос в нормальной, счастливой семье?

Родился в городе Татикава (префектура Токио). Изучал геологию на естественном факультете университета «Синею», поступил в аспирантуру по специальности геодезическая астрономия. Полюбил рассматривать небо в телескоп еще в школе, с самых первых классов. Зариновая атака в токийском метро потрясла его; после этого оставаться в «Аум» он уже не мог. Выступал с критикой «Аум Синрикё» на телевидении, в других средствах массовой информации, опубликовал книгу – «Возвращение из "Аум" », в которой подробно описал, как пришел в секту и почему решил ее оставить, поэтому мы не касались этих тем в нашей беседе. Книга чрезвычайно интересная и хорошо написанная. Советую прочитать ее тем, кто интересуется подробностями.

Сёко Асахару впервые увидел в студенческом городке университета Синею, в городе Мацумото, куда тот приехал читать лекцию. Говорил с ним. Потом Ёсихиро Иноуэ93 уговорил его вступить в «Аум». Вскоре, однако, Такахаси от секты отошел – было много научной работы. И все же на науке он сосредоточиться не смог и вернулся в «Аум», на этот раз, чтобы стать послушником. Это было в мае 94-го, как раз перед происшествием в Мацумото.

В секте Такахаси определили в Министерство науки и техники, под начало Хидэо Мураи. По личному указанию Асахары занимался разработкой программного обеспечения для прогнозирования землетрясений. Созданная большими трудами программа позволила предсказать разрушительное землетрясение в Кобэ в 1995 году, за что Такахаси получил похвалу от Асахары.

Рассуждает очень логично и четко, что вообще, может быть, свойственно многим последователям – бывшим и нынешним – «Аум». Нелогичное не находит у него понимания. И наоборот, все логически построенное принимается им с энтузиазмом, как доказательство того, что рассудительность в природе существует – и в немалом количестве. Конечно, если смотреть на то, что тебя окружает, такими глазами, наш мир покажется невыносимым местом, полным противоречий и хаоса. Из-за своего великолепного логического мышления этот человек оказался в замкнутом круге, имя которому – «облечь смысл в слово». Круге, где макро– переплелось с микро-, и из которого, в некотором смысле, нет выхода. Впрочем, это можно понять.

Сейчас работает в компании, занимающейся геодезическими работами, живет как самый обыкновенный человек. Однако всерьез хочет посвятить свою жизнь поискам ответа на вопрос: «Что же это такое – «Аум»». Поэтому и теперь, если позволяет время, посещает судебные заседания, на которых рассматриваются дела лиц, имеющих отношение к «Аум Синрикё».

В университете я ходил на лекции по искусству и вообще вел активный образ жизни. В то же время где-то внутри жило и углублялось отчуждение между двумя частями моего «я» – обращенной наружу и определяющей мое поведение во внешней среде и той, что предназначена для внутреннего пользования. Я был весел, жизнерадостен и окружен друзьями. Но стоило вернуться в комнату, как меня охватывало отчаянное одиночество. И вокруг не было ни единого человека, способного разделить его со мной.

Это началось еще в детстве. Помню, я часто прятался в платяном шкафу. Не хотел попадаться на глаза родителям; даже в своей комнате мне было неуютно. Детям всегда кажется, что родители им мешают, лезут не в свое дело. Единственное место, где можно было укрыться и обрести покой, – это шкаф. Странноватая привычка? Возможно. Но в шкафу, в полной темноте, возникало ощущение, будто все мои чувства обостряются до предела. Во мраке я оставался наедине с самим собой. Так что в некотором роде я еще маленьким полюбил сеансы уединения, «аумовскую» отстраненность от мира.

Мне нравилось засыпать, накрывшись одеялом с головой. Так я как бы погружался в другой мир, переходил в пограничное состояние между явью и сном. Мог свободно путешествовать, куда захочу. Под одеялом я строил собственный духовный мир, где находилось место лишь для меня одного. И с этим ничего нельзя было поделать.

В школе, в средних классах, я любил прогрессивный рок. Например, пинкфлойдовскую «Стену». Хотя лучше такую музыку не слушать (смеется). Пессимизма в ней многовато. О таком человеке как Гурджиев94 я узнал благодаря «Кинг Кримсон». Их гитарист Роберт Фрипп был последователем Гурджиева. После того как он им увлекся, его музыка круто изменилась. И я думаю, что эта музыка сильно повлияла на мои взгляды на жизнь.

Школа высшей ступени95, где я учился, находилась в Татикава. Я там много занимался спортом – играл в баскетбол и бадминтон. На тренировках приходилось нелегко.

В университете я пришел к тому, что надо провести черту между моей жизнью и обществом. Я ведь из тех, кого называют «людьми моратория»96. Наше поколение росло в период, когда Япония богатела, становилась преуспевающей страной, и мы смотрели на окружающую действительность именно под таким углом. Я никак не мог привыкнуть к «обществу взрослых» вокруг меня. Оно представлялось мне уродливым искривленным пространством. Неужели нельзя жить по-другому, иначе смотреть на мир? Занятия в университете оставляли достаточно свободного времени, и я тратил его, давая волю фантазии и рисуя в голове разные образы.

• Предыдущая
• 32/47
• Следующая