Дом его грез - Кристи Агата - Страница 3

• Предыдущая
• 3/5
• Следующая

– Тебе не следует этого делать. Ни в коем случае не следует.

– Что это была за вещь, которую вы исполняли последней? – с чувством спросил Джон.

– Одна из моих.

Ответ прозвучал отрывисто и резко. Веттерман заговорил на другую тему.

В ту ночь Джону Сегрейву вновь снился Дом.

Джон чувствовал себя несчастным. Никогда до сих пор его жизнь не казалась ему такой тоскливой. Прежде он терпеливо сносил ее как неприятную необходимость, которая, впрочем, не задевала его внутренней свободы. Теперь все изменилось. Внешний мир вторгся во внутренний.

Джон не пытался скрыть от себя причин такой перемены. Он влюбился с первого взгляда в Аллегру Керр. Что он мог с этим поделать?

В тот первый вечер он был слишком растерян, чтобы строить какие-то планы. Он даже не сделал попытки вновь с нею увидеться. Вскоре, когда Мейзи Веттерман пригласила его провести выходные в родительском загородном доме, он поехал с охотой, но был разочарован, увидев, что Аллегры нет.

Раз он наудачу упомянул о ней в разговоре с Мейзи, и та сообщила ему, что Аллегра гостит у кого-то в Шотландии. Этим он и удовольствовался. Он с радостью продолжил бы расспрашивать о ней, но слова точно застряли у него в горле.

В те выходные он привел Мейзи в полное недоумение. Он, казалось, вовсе не замечал, в самом деле не замечал того, что вроде бы само бросалось в глаза. Мейзи принадлежала к тем женским натурам, которые привыкли действовать со всей прямотой, но прямота никак не влияла на Джона. Он считал ее милой девушкой, но, пожалуй, немного властной.

Судьба все же оказалась сильнее Мейзи. Ей было угодно, чтобы Джон увиделся с Аллегрой снова.

Они повстречались в парке в один из воскресных дней. Он заметил ее еще издали, и сердце гулко застучало в его груди. Что, если она успела забыть его…

Оказалось, Аллегра не забыла. Она остановилась и заговорила с ним. Некоторое время они прогуливались вместе, бесцельно бродя по траве. Джон был до смешного счастлив.

Внезапно, без всякого повода, он спросил:

– Вы верите в сны?

– Я верю в кошмары.

Суровая резкость ее тона ошеломила Джона.

– Кошмары, – глуповато повторил он. – Нет, я говорил не о кошмарах.

Аллегра посмотрела на него.

– Да, – произнесла она. – У вас в жизни не было кошмаров. Это видно.

Теперь ее голос был ласковым, совершенно иным.

И Джон, слегка запинаясь, рассказал ей свой сон о белом Доме. Он уже шесть – нет, даже семь раз снился Джону. Всегда одинаковый. И красивый, такой красивый!

– Понимаете, это связано с вами каким-то образом, – продолжал Джон. – Впервые он приснился мне в ночь накануне нашего знакомства.

– Связан со мной? – она резко, коротко рассмеялась. – О нет, это невозможно. Ваш дом был прекрасен.

– Как и вы, – промолвил Джон Сегрейв.

Лицо Аллегры слегка порозовело, выразив досаду.

– Простите, я сказала глупость. Можно было подумать, что я напрашиваюсь на комплимент, верно? Но я имела в виду совсем не то. С наружностью у меня все в порядке, мне это известно.

– Я еще не видел Дома внутри, – признался Джон. – Но когда увижу – уверен, что он будет так же красив, как и снаружи.

Он говорил медленно и серьезно, с особой значительностью, которую Аллегра предпочла не заметить.

– Я хотел бы рассказать вам еще кое-что, если вы позволите.

– Позволяю, – ответила она.

– Я решил бросить службу. Мне давно следовало это сделать, но я понял это только теперь. Раньше меня вполне устраивало плыть по течению, прекрасно сознавая, впрочем, что я полный неудачник, но я не слишком об этом задумывался, просто жил сегодняшним днем. Человек не должен так поступать. Дело человека – найти для себя занятие, на которое он способен, и добиться в нем успеха. Поэтому я бросаю службу и попробую себя кое в чем другом – совершенно иного рода. Нечто вроде экспедиции в Западную Африку – подробнее я сказать не могу. Это не подлежит разглашению; но если поездка состоится, я буду богат.

– Значит, и вы тоже меряете успех деньгами?

– Деньги, – промолвил Джон Сегрейв, – означают для меня лишь одно – вас! Когда я вернусь… – Он не договорил.

Она опустила голову. Лицо ее сделалось страшно бледным.

– Не буду делать вид, что не поняла вас. Поэтому должна сказать вам теперь же, раз и навсегда: я никогда не выйду замуж.

Он помедлил, вникая в смысл сказанного, затем спросил как можно мягче:

– Вы не признаетесь мне, отчего?

– Могла бы, но менее всего на свете мне хотелось бы говорить об этом с вами.

Он снова умолк, потом внезапно поднял на нее взгляд, и его лицо фавна озарила на редкость привлекательная улыбка.

– Я понял, – проговорил он. – Значит, вы не позволите мне войти в Дом, даже на минутку заглянуть внутрь? Шторы должны оставаться опущенными?

Аллегра, наклонившись, положила руку на его запястье.

– Я могу сказать лишь одно. Вы грезите о Доме. Я – ни о чем. Мои сны – это кошмары!

На этом она оставила его одного, растерянного от неожиданности.

В ту ночь Джону снова снился сон. Не так давно он догадался, что Дом наверняка обитаем. Он уже видел руку, отводившую шторы, мог уловить взглядом мелькавшие силуэты…

Нынешней ночью Дом показался ему еще более ослепительным, чем когда-либо. Его белые стены сияли в лучах солнца. Совершенны были его красота и покой.

Внезапно биение радости сделалось еще сильнее. Кто-то подходит к окну, Джон знал это. Чья-то рука, та самая, которую он уже видел ранее, касается занавесей, отводя их в сторону. Через мгновение он, быть может, увидит…

Он очнулся, все еще содрогаясь от ужаса, от невыразимого отвращения к тому Нечто, которое выглянуло в окно Дома.

Это было Нечто совершенно ужасное, Нечто такое гадкое и отвратительное, что Джона мутило при одном воспоминании о нем. И самым невыносимым и ужасающе мерзким, как чувствовал Джон, было то, что оно пребывало в Доме – в Доме Красоты.

Ибо там, где обитало Нечто, был кошмар – ужас, все возрастающий, испепелявший покой и безмятежность, которыми Дом был проникнут от самого сотворения. Вся красота – та самая чудесная, нетленная Красота Дома – разрушалась навеки, ибо за его светлыми, священными стенами пребывала Нечистая Тень!

Сегрейв чувствовал, что, если еще когда-нибудь Дом привидится ему во сне, он тотчас проснется в испуге от того, что из-за прекрасных белых стен на него внезапно может глянуть Нечто.

На другой вечер, уйдя из конторы, он прямо направился к дому Веттермана. Он должен был увидеться с Аллегрой Керр. Мейзи, вероятно, скажет, где ее можно найти.

Джон даже не заметил радостного блеска, которым вспыхнули глаза Мейзи при его появлении. Не заметил и того, с какой живостью она поднялась ему навстречу. Сразу же, все еще сжимая протянутую ею руку, Джон с запинкой выложил свою просьбу.

– Мисс Керр. Я встретил ее вчера, но не знаю, где она остановилась.

Он не ощутил, как обмякло пожатие руки Мейзи, как разжались ее пальцы. И ее холодный тон ни о чем не сказал Джону.

– Аллегра здесь – она гостит у нас. Но, боюсь, вы не сможете ее повидать.

– Позвольте…

– Видите ли, сегодня утром умерла ее мать. Нас только что известили.

– О! – Джон был ошеломлен.

– Все это очень печально, – проговорила Мейзи. Она заколебалась на мгновение, потом продолжила: – Дело в том, что она умерла, в общем, фактически в больнице для умалишенных. Безумие у них в роду. Дед Аллегры застрелился, одна из ее теток безнадежно страдает слабоумием, а другая утопилась.

Джон Сегрейв издал горлом неопределенный звук.

– Я подумала, что следует сказать вам, – с невинным видом добавила Мейзи. – Мы же друзья, не так ли? Конечно, Аллегра весьма привлекательна. Многие мужчины предлагали ей замужество, но она, разумеется, никогда не выйдет замуж – не имеет права, вы согласны?

– Но она же не сумасшедшая, – возразил Сегрейв. – С ней же ничего худого нет.

Его голос показался ему самому хриплым и неестественным.

• Предыдущая
• 3/5
• Следующая