Тёмный Эдем. Начало - Карман Патрик - Страница 35

• Предыдущая
• 35/38
• Следующая

Пока к нам подъезжал фургон, я смотрел в другую сторону, прислушиваясь к рёву мотоцикла. Но вскоре он затих и скрылся за деревьями. Я действительно был рад за Эйвери Вароун, хотя мне и не давали покоя воспоминания. Интересно, забуду ли я со временем всё неприятное, как забыли это все вокруг меня?

Доктор Стивенс усердно улыбалась и делала вид, что ужасно рада снова с нами встретиться. Особенно любопытные взгляды она бросала на меня, заглядывала мне прямо в глаза и, когда я, похоже, выдержал испытание, предложила нам сесть в фургон. Известие о том, что Эйвери уехала с Дэвисом, она восприняла спокойно.

— Я давно знаю Дэвиса, он отвезёт её домой, — сказала она.

— То есть туда, где её дом на этой неделе, — сказала Кейт, желая нанести сопернице последний удар, но потом спохватилась: — Ой, не хотела. Это подло даже для меня. Забудьте, народ.

— Да, ты права, это подло даже для тебя, — согласилась с ней доктор Стивенс, а потом добавила нечто, что, как я понимал, было гораздо важнее, чем казалось остальным: — Сейчас она живёт со мной. В последней семье она тоже не удержалась, так что я решила, что десяти приёмных домов для неё достаточно.

Значит, теперь доктор Стивенс — приёмная мать Эйвери. «Как удобно, — подумал я. — Если бы Эйвери умерла во время терапии, то доктор Стивенс позаботилась бы обставить всё как надо».

Я сел на заднее сиденье, и Мариса села рядом со мной. Через десять минут, когда мы выехали на шоссе, она уже спала, опустив голову мне на плечо. Я открыл рюкзак и нащупал коробочку миссис Горинг.

Внутри коробочки я обнаружил свой диктофон и, пролистывая меню, нашёл внутри него много новых файлов. Все файлы, что я переписал с компьютера в офисе доктора Стивенс, сохранились, как и те снимки с записями, которые я сделал в форте Эдеме. Аудиозаписи, видеозаписи и ещё кое-что, что миссис Горинг добавила от себя.

В моей памяти всплыл разговор между Рейнсфордом и доктором Стивенс.

Не знаю, можно ли ей доверять.

Конечно, можно. Даже не сомневайтесь. Она сыграет свою роль, я прослежу.

Это была не Эйвери, не Кейт и не Мариса. Это была миссис Горинг. Это ей не доверяли.

Я посмотрел на доктора Стивенс, которая взглянула на меня в ответ через зеркало заднего вида. Как же мне теперь быть?

«Вы были правы насчёт миссис Горинг, — подумал я. — Она предала вас».

Но что это значило?

Той ночью я узнал всё.

И всё оказалось гораздо хуже, чем я представлял.

Мы задали тебе вопрос, Уилл. Зачем ты тут спрятался?

Потому что я знал. Я знал, и я боялся.

Я вспомнил, как в бомбоубежище репетировал этот диалог на тот случай, если меня найдут. Тогда я имел в виду, что боюсь других людей. Мой страх не имел ничего общего с Рейнсфордом или с тем, что случилось с нами в форте Эдеме. Я просто боялся заглянуть внутрь себя и столкнуться лицом к лицу со своим страхом.

Как оказалось, мне так и не представился случай произнести этот ответ в форте Эдеме. Я даже не знаю, что было бы, если бы кто-то действительно нас искал и нашёл меня в подвале. Тогда бы всё приняло иной поворот, и наша жизнь пошла бы по другому пути.

Никто бы из нас не вылечился. Мы до сих пор блуждали бы в страшных потёмках, стремясь обрести себя. Но все мы заплатили цену — некоторые больше, некоторые меньше, — а я узнал такое, о чём лучше не знать.

Коннор Блум до сих пор не пришёл в себя, он передвигается неуклюже, как во сне, и на его спортивной карьере поставлен крест. Все говорят, это от того, что его часто ударяли по голове и толкали, пока он бегал с мячом по полю, но мне-то лучше знать.

Бен Дуган звонил мне сегодня утром, и я, как всегда, спросил его: «Как твои руки?» Он ответил, что уже привык к постоянной боли в суставах и что ему стало немного лучше.

У Кейт до сих пор не проходят головные боли.

Ноги Алекса постоянно немеют, и он забыл про курсы вождения, пока врачи не разберутся в причине его недомогания.

Я же, как и следовало ожидать, по уши влюбился в Марису, которая спит сейчас на кушетке в моей комнате, пока я наговариваю это на диктофон. Она вообще очень много спит. И всегда будет спать.

Я знаю, что слух ко мне никогда не вернётся полностью. Он вернулся на семьдесят процентов, и мне остаётся только надеяться, что не станет хуже. Но хуже станет. Я в этом почти уверен. Годам к тридцати я, наверное, полностью оглохну, но не теряю надежды.

Я совершенно точно знаю, что эти симптомы у нас навсегда, потому что миссис Горинг мне кое-что объяснила. Она не просто отдала мне диктофон, она записала на него кое-что, чего я не знал. Сначала я прослушал запись её голоса. Она говорила тише обычного и каким-то более человеческим тоном, что ли.

Я храню эту тайну шестьдесят два года, но настала пора поделиться ею. И я всё расскажу. Выслушай меня, Уилл Бестинг. Выслушай и узнай правду.

Прежде всего надо сказать, что он плохо разбирается в людях. Ему нужно было лучше ко мне присматриваться. Пусть я и боялась, но я не пешка в его игре. Для того чтобы сидеть в седьмом кресле, требуется определённая смелость. У меня была смелость, я могла вытерпеть. Но я не тот человек, за которого он меня принимал, и поэтому на закате своей жизни я обращаюсь к тебе, Уилл.

Меня зовут Синтия, как и вашего доктора. «Миссис Горинг» была придумана ради представления. В течение долгих лет Рейнсфорд был моим мужем, а доктор Стивенс — или Синтия, как я предпочитаю называть её, — это моя дочь. Как ты, должно быть, уже знаешь, Синтия очень привязана к своему отцу. Она сделала для него много плохого, хотя трудно сказать, что она знала, а чего не знала. Ты видел, каким даром убеждения обладает Рейнсфорд. Мне кажется, по отношению к Синтии этот дар действует ещё сильнее.

Синтия собирала Семерых. Это была её главная задача — по крайней мере, из того, что ей приказывал Рейнсфорд. Она пригласила вас сюда без моего ведома. Я хочу, чтобы ты знал это. Твое появление и появление твоих товарищей стало для меня неожиданностью. В процедурах я почти не принимала участие, только была свидетелем двух из них.

Самое ужасное легче не объяснять, а показать. Кроме того, если бы я просто рассказала, то ты бы мог и не поверить. Не теряй духа и не бойся, Уилл Бестинг. Если ты зашёл так далеко, то тебе нужно дойти со мной до самого конца. Ты должен выйти из темноты, в которой прятался. На этот раз ты не можешь повернуться и убежать по винтовой лестнице. Ты зайдёшь в комнату и увидишь. Открой глаза и смотри.

Я знал, о чём говорит миссис Горинг — в своих мыслях я всегда буду называть её этим именем. В диктофоне я нашёл файл с причудливым названием, поэтому я знал, где искать. Название файла состояло сплошь из заглавных букв: ОТКРОЙ ГЛАЗА. Файл, который я только что прослушал, назывался СНАЧАЛА Я!!! Я открыл его, а потом выскочили ещё несколько файлов: ПОСЛЕ ТОГО КАК УВИДИШЬ и Я ТРЕТИЙ!!! Миссис Горинг не ходила вокруг да около, она всегда говорила прямо и по существу.

Файл ОТКРОЙ ГЛАЗА оказался видеозаписью; опасаясь что-нибудь пропустить, я надел наушники и прибавил громкость. На экране появился Рейнсфорд со шлемом на голове. Он сидел в седьмой комнате, после того как процедура закончилась и всё утихло. Я к тому времени, наверное, находился уже в комнате мальчиков. Миссис Горинг увеличила изображение и показала лицо Рейнсфорда крупным планом. Он был старый; казалось, будто он совершенно лишился сил после болезненной процедуры и разваливался на глазах. Но на самом деле я ошибался. Доктора Стивенс и Эйвери рядом не было.

Только старик и миссис Горинг, наедине, в глубоком подземелье форта Эдем.

По лицу Рейнсфорда пробежала рябь, как будто оно было поверхностью пруда. Из-под шлема торчали его седые всклокоченные волосы. Я моргнул, камера пододвинулась ещё ближе. Сейчас в объективе было только его лицо; уголки рта повернулись книзу. Складки лба разгладились, глубокие морщины вокруг глаз исчезли. Кончики его волос потемнели, и я вдруг понял, на кого он теперь походит. Шлем слетел с головы, стянутый невидимой силой за провода. Когда Рейнсфорд открыл глаза, они были небесно-голубого цвета и совсем не походили на глаза старика.

• Предыдущая
• 35/38
• Следующая