Катынский детектив - Мухин Юрий Игнатьевич - Страница 37
- Предыдущая
- 37/44
- Следующая
Видите ли, во всех документах есть строчки, которые подручным Сталина невозможно опротестовать, — пленные были направлены в распоряжение УНКВД областей. Сейчас мы понимаем, что после назначения им срока эти УНКВД обязаны были переквалифицировать их в заключённых и отгородить от мира. Но ведь в каждой области была чрезвычайная тройка. Особое совещание не могло расстрелять, но она-то могла!
Поэтому фальсификатор должен был вооружиться такой идеей — в марте Политбюро изменило решение: оно отменило своё прежнее согласие о направлении дел пленных на рассмотрение Особому совещанию и приняло новое — направить их на рассмотрение чрезвычайными тройками Смоленской, Харьковской и Калининской областей. Всё бы сошлось — пленные направлялись в лапы убийц. Но ума на это не хватило. Вообще, его хватило не на многое.
88. Это понимала и бригада Геббельса. Поэтому в октябре 1992 года придурки прессы стали радостно кричать, что найден протокол Политбюро, но нигде не то что не было опубликовано ни единой фотографии его, никто никогда и не цитировал его. На что Волкогонов прожжённый тип, которому, казалось бы, и терять нечего, но и он в декабре 1994 года в телепередаче только помахал несколькими листиками перед телезрителями и не прочёл, а просто сказал, что в этой бумаге Политбюро решило убить польских офицеров. Было очевидно, что сама бригада Геббельса боится этих фальшивок.
Вы уже поняли, что автор этой книги несколько интересуется катынским делом, но и он с 1992 года нигде не мог найти этих документов, пока в начале 1995 года ему не передали уже упоминавшийся сборник «Военные архивы России». В этом сборнике, в первом выпуске (возможно, и последнем) были опубликованы эти фальшивки в гуще других, безусловно подлинных документов. О самом же сборнике автору поведали следующую историю, за достоверность которой автор не ручается. Тираж его был отпечатан (кстати, неизвестно где, — против всех правил не указана типография), но не пущен в продажу, лишь примерно 600 экземпляров были разосланы в библиотеки Запада.
Это надо понимать так: когда фальшивки уже сфабриковали и Ельцин передал их полякам, то сразу и поняли, что лучше бы этого не делать, да поздно было.
89. Бригада Геббельса «обнаружила» в архивах три документа: «письмо Берии Сталину»; «выписка из протокола Политбюро № 13 от 5.03.1940 г.»; «письмо Шелепина Хрущёву от 3 марта 1959 г.».
Давайте сначала посмотрим на них, не читая, глазами чиновника.
Любой документ государственного или хозяйственного учреждения несколько отличается от частного письма «на деревню дедушке». Во-первых, эти документы всегда исполняются на бланке. Бланк — это первая страница письма, приказа или распоряжения, на которой типографским способом или пишущей машинкой отпечатано название учреждения и место для заполнения собственного имени самого документа — его номера и даты. После того, как документ будет подписан и приобретёт силу, его будут называть этим именем, к примеру «письмо Трубина Горбачеву № 1-5-63-91 от 17.05.91 г.» или «приказ по КГБ № 500 от 1961 года о секретном делопроизводстве». Без этих атрибутов это не документ, а бумажка. Недопустимо писать личные письма на бланке своего учреждения и вести на бланках переписку внутри учреждения, но и немыслимо, чтобы из учреждения, особенно от его главы, вышло письмо в другое учреждение не на фирменном бланке и без собственного имени. Это невозможно, это всё равно, что Берии подняться на трибуну Мавзолея на празднование 1 мая без брюк, в одних трусах.
Номер письма и дата не дают возможности подделать письмо. Допустим, вы написали фальшивое письмо, поставили на нём номер и дату. Оно будет немедленно разоблачено, так как в том учреждении, от имени которого вы послали письмо, под этим номером в журнале регистрации будет зарегистрировано совершенно другое письмо, причём, возможно, в другой адрес, от другого руководителя этого учреждения. Более того, в архиве этого учреждения может быть сохранена и копия подлинного письма с этим номером и датой, но даже если копии не будет, то обязательно будет указано, от кого это письмо и кому. Номер на письме — это как номер на банкноте, две банкноты с одинаковыми номерами немедленно подскажут даже неспециалисту, что одна из них подделана. А письмо без номера — это как банкнота без номера, даже если внешне она очень похожа на настоящую и на ней есть подпись председателя казначейства или национального банка.
А письмо наркома внутренних дел СССР и письмо Председателя КГБ СССР написаны на простой бумаге и не имеют номеров, письмо Берии не имеет и даты. Их можно уже и не читать.
90. В любом большом учреждении есть человек, который заведует хозяйственной частью, он отвечает за то, чтобы все работники учреждения не испытывали неудобств в работе. И в первую очередь, разумеется, самый большой начальник. Он обеспечивает учреждение столами, стульями, пишущими машинками, бумагой, копиркой и лентой к ним, он заказывает в типографии бланки этого учреждения. Работа не бог весть какая, но если работать в Кремле, то это престижно, такой работой будут дорожить и делать её будут очень тщательно.
Третий документ — «выписка протокола Политбюро» — напечатана на бланке предыдущего десятилетия. Это невозможно. Немыслимо, чтобы завхоз допустил, а технические работники Политбюро пользовались третий месяц, 13 заседаний Политбюро, бланками, на которых они должны делать исправления рукой (что само по себе немыслимо на документах такого уровня), и, кроме этого, бланками, на которых легко сделать ошибку. На этом бланке есть место для собственного имени, оно полузаполнено: «Выписка из протокола № 13 заседания Политбюро ЦК от … 193… г.». То есть, номера и даты, там где им полагается, нет, но выше отпечатано: «№ П13/144 от 5 марта 1930 г.» Вы видите, как легко ошибиться, — здесь либо фальсификатор, либо наборщик типографии, вместо 1940 года впечатали 1930.
По внешним, чисто канцелярским признакам, все три документа — безусловная подделка. Немыслимо, чтобы Берия явился на демонстрацию в трусах, но чтобы вместе с ним и Сталин явился в трусах, а через 19 лет и Шелепин?!!
91. Далее. Все три документа имеют гриф «Совершенно секретно», но не имеют необходимых для такого рода документов записей того, кто их отпечатал, — его фамилию, сколько экземпляров он отпечатал, что сделал с черновиком, копиркой и лентой пишущей машинки.
92. Что здесь наиболее вероятно. Фальсификаторы нашли в архивах ЦК чистый бланк решений Политбюро тридцатых годов, но чистых бланков НКВД и КГБ 40-х и 50-х годов им найти не удалось, что естественно, учитывая профессиональную осторожность этих организаций.
Заказать в типографии новые невозможно, так как надо заказать и изготовление шрифта тех годов, причём со всеми его мельчайшими особенностями и дефектами.
Кроме этого, на фальшивых письмах невозможно было поставить номера, эти номера зафиксированы в книгах учёта исходящих документов НКВД и КГБ и под ними будут числиться совершенно другие письма. А номер решения Политбюро чрезвычайно странен (возможно, здесь автор чего-то недопонимает). Согласно этому номеру 5 марта 1940 года Политбюро на своём заседании рассмотрело 144 вопроса! Если на обсуждение каждого отпустить хотя бы 10 минут, то получится, что 5 марта Политбюро непрерывно, без обеда и отдыха, заседало 24 часа!
Надо думать, что сам протокол Политбюро и повестку дня этого заседания фальсификаторы уничтожили, руководствуясь замечательным принципом доказательств бригады Геббельса — если чего-то нет, то, значит, польских офицеров убили Сталин и НКВД.
Отсутствие внешних обязательных атрибутов на «найденных» документах всё-таки вызвано техническими причинами, сделать подделки более качественно подручным Геббельса не позволили объективные обстоятельства.
Но в этих «документах» заложено столько смысловых глупостей, что объяснить их отсутствием хорошего гравёра нельзя — причина в органическом кретинизме тех людей, кому бригада Геббельса доверила подделку.
- Предыдущая
- 37/44
- Следующая
