Благоуханность. Воспоминания парфюмера. - Веригин Константин Михайлович - Страница 22

• Предыдущая
• 22/48
• Следующая

Лилльскую группу русских студентов создала и возглавила Варвара Николаевна Лермонтова. Содержание наше было оплачено частично католической иезуитской организацией, частично американским комитетом, во главе которого стоял мистер Томас Вайтмор.

Лилль поразил меня своей мрачной серостью, металлической сыростью, неприятными запахами угля и бензина. Мне, жителю южного Крыма с его садами и парками, трудно было поверить, что все деревья этого города, несмотря на постоянные дожди, покрыты густым слоем копоти... Как-то перед пасхальной заутреней поручили мне нарезать веток и цветов, чтобы украсить нашу домашнюю церковь; как же потом, слезая с дерева, я был озадачен своими черными от сажи рукам...

Днем жизнь в городе кипела, но оживление это было каким-то невеселым; к десяти часам вечера все улицы вымирали и только в самом центре города продолжалась какая-то жизнь. Но для серьезного учения лучшей обстановки не следовало и желать.

Мы жили все вместе в большом доме, окруженном садом. Католическое окружение и местное общество относились к нам внимательно и хорошо. Вероятно, этим мы были главным образом обязаны Варваре Николаевне Лермонтовой, ее такту и умению обращаться с людьми.

Пожилая, высокая, белоснежно-седая, с благородным лицом и сдержанными манерами, была она гранд-дамой и умела использовать это. Те же, кто знал ее ближе, не могли не ценить ее бесед, шарма и сердечности.

Многочисленные лекции и практические занятии в университете, многочасовые сидения за рабочим столом дома заполняли все наши дни и вечера. Лабораторные занятия меня мало привлекали из-за царящих там химических запахов, но я работал почти ежедневно, надеясь, что это лишь ступени, ведущие меня в желанный мир духов.

В часы отдыха, несмотря на то что почти всем нам было за двадцать, мы веселились, шумели и возились, как дети. У всех завязались знакомства с французами, переходившие порой в настоящую дружбу. Наиболее милое и теплое отношение встретил я в многочисленной семье Леклер. Анн, одна из дочерей, узнав, что во время летних каникул я мечтаю поработать в одном из парфюмерных Домов, напечатала и разослала мою просьбу в целый ряд парижских Домов. Один из них откликнулся. И меня взяли на месяц и даже предложили зарплату в 300 франков.

Этот Дом назывался "Marquize de Luzy" и находился в Нейи, почти на самом берегу Сены. Я переехал в Париж и поселился за 100 франков в месяц в маленькой гостинице возле завода. Оттуда я с большим воодушевлением начал ходить на службу. Как часто встреча с долгожданной мечтой разочаровывает нас! К счастью для всей дальнейшей моей жизни, со мной этого не случилось: работа меня сразу же захватила. Интерес мой к миру душистости рос изо дня в день, а у "Marquize de Luzy" встретил я такое милое внимание, что лучшего трудно было желать. С особой радостью и благодарностью вспоминаю я мадам Симону Гемонель, Алексея Александровича Березникова и мсье Фрайса.

Мадам Гемонель была молодой очаровательной женщиной, полной жизни и мечтаний. Ей обязан я знакомством с азами парфюмерного искусства, основными сведениями о духах и различных душистых веществах, в них входящих. Она любила чтение, поэзию, верно чувствовала элегантность, угадывала направление моды, безошибочно разбиралась в лучших творениях парфюмерии, и ее замечания были красочны и забавны.

Алексей Александрович Березников был милым, душевным человеком. Революция лишила его состояния и положения, и на старости лет ему пришлось довольствоваться очень скромным местом; но ничто не изменило его благожелательного и приветливого характера. Его рассказы и воспоминания о прошлом были полны доброго юмора и тонкого знания людей.

Парфюмер Дома мсье Фрайс тоже был ровным и приветливым человеком, знающим и опытным; я очень ценил все его технические замечания. К сожалению, его посещения завода были весьма кратковременны. Моя работа по химической части была несложной, и я успевал помогать в приготовлении душистостей и знакомиться с различными ароматами, их составляющими.

Тогда же встретился я и с сыном мсье Фрайса — Юбером. Он скромно начинал в то время свое собственное дело, названное "Synarome". Мы сразу же почувствовали симпатию друг к другу, и наши добрые отношения продолжаются и поныне. Он был образованным химиком и очень открытым человеком. Его теория духов была глубокой и оригинальной; в работе был он настойчивым и терпеливым, и начатое им дело с годами блестяще развивалось. Началом его работы было создание синтетических ароматов ярко "звериного" характера: он предвидел, что передовая парфюмерия пойдет именно в этом направлении. После первых же бесед с ним я понял правильность его предложений и выводов и много лет спустя не раз вспоминал наши давние разговоры...

Месяц пролетел быстро, хотя жить мне пришлось нелегко на мои 300 франков среди всех парижских соблазнов. Вернувшись в Лилль, я с удвоенной энергией принялся за науки. Париж наполнил меня новыми силами, надеждами и мечтами. Зато пришлось оставить чтение всех посторонних книг и целиком отдаться занятиям. Июль 24-го года выдался жарким и грозовым, что не облегчало нам сдачу экзаменов, но вот последнее усилие — и с дипломом инженера-химика я уехал из Лилля в Париж.

К тому времени мать и сестра тоже переехали из Сербии во Францию и поселились в предместье Парижа — Кламаре. Уже в то время там жило немало наших русских друзей. Моя встреча с родными была радостной. Наконец-то мы были вместе и, думалось мне, навсегда. Я сразу полюбил Париж и старался изучить его. Меня пленила легкость его пропорций, воздушность домов, манера жизни, элегантность женщин, их шарм, умение одеваться, носить меха, пальто и платья, удивить шляпкой, привлечь ароматом духов...

В том году были в моде "Paris" от Коти. Вся молодежь пользовалась ими. Это были недорогие духи, но в них с редкостным мастерством была разработана и выявлена весенняя звонкость душистости. Они искрились благоуханной свежестью ландыша в сочетании с тонким ароматом сирени, дополненным чем-то еще, светлым и радостным. Шли месяцы. Я старался найти работу в парфюмерных Домах, но тщетно. Надо было иметь надежные связи, а у меня их не было. Парфюмеры боятся брать новых людей, так как вся их работа основана на тайне; люди же непроверенные (особенно опасны химики) могут похитить формулы духов, передать их конкурентам или использовать сами. Опасно пускать нового человека в лабораторию Дома, его "святая святых". Только родственные гарантии или могущественная рекомендация могут открыть химику доступ к действительно интересному делу.

И счастье улыбнулось мне случайно. Как-то раз сестра зашла к Нарышкиным, а сразу после ее ухода к ним пришел старый барон Фитенгоф-Шель. Хозяйка пошутила:  "Что же вы, барон, опоздали. Пришли бы раньше и познакомились с прелесной Ольгой Веригиной". Барон заволновался:  "Как вы назвали ее? Чья она дочь?" —  "Миши Веригина". —  "Да ведь это мой двоюродный брат — моя мать была сестрой его отца".

• Предыдущая
• 22/48
• Следующая