Поединок. Выпуск 13 - Высоцкий Сергей Александрович - Страница 74

• Предыдущая
• 74/100
• Следующая

— Неправильно думаете, Першин, — строго сказал Лукоянов и поднялся. — Неправильно.

— Может быть, — равнодушно согласился «станционный смотритель». Он не шевельнулся, только проводил Дмитрия взглядом.

Лукоянов шел к автобусной остановке и думал о Першине. Вряд ли, конечно, старик взял деньги. Но и исключить нельзя. Сыну помогает, какая-то философия у него чудная насчет потребностей. Такие мыслители способны на неожиданные поступки.

В отделении никаких событий за это время не произошло. Кротов все-таки ушел к своему подопечному, кабинет его был заперт. Коллега Дмитрия, лейтенант Соловьев, отсутствовал по причине выполнения задания, и на его столе лежала легкая пудра пыли. Лукоянов постоял у окна, посмотрел на воробьев, мечущихся в сиреневых зарослях, и сел составлять примерный план действий. Ничего сверхъестественного он не придумал, наметил серию необходимых оперативных мероприятий и, дождавшись Кротова, пошел их утверждать. Начальник отделения написанное прочитал и спросил:

— Есть какие-нибудь предположения?

— Достаточно обоснованных пока нет. Ясно только одно: дверь открывали «родным» ключом, не испортив замка. Иначе Невзорова сразу бы это заметила, придя домой. А она и внимания не обратила, пошла обед готовить. Где-то, у кого-то этот ключ существует, надо его искать.

— Во всяком случае, существовал, — уточнил Кротов. — Потом преступник мог от него уже избавиться. Но искать надо. Восемь с половиной тысяч — сумма серьезная. От нее не отмахнешься. План у тебя, Митя, правильный. Конечно, окружение надо посмотреть, соседей, старых приятелей. Вор знал, за чем шел. Кстати, кроме денег взял что-нибудь?

— Ничего. Магнитофон там же в комнате лежал японский, в соседнем ящике стола несколько золотых украшений. Все цело.

— Значит, про деньги он знал, значит, не случайный человек. Обычный жулик подмел бы все подчистую. От этого и надо плясать. Возьми Соловьева в помощь. Он сейчас немного разгрузился. И меня держи в курсе, хорошо?

Лукоянов вернулся к себе и занялся бумажной работой. Надо было успеть вызвать на завтра приятелей Невзорова. Собственно, кроме них, никого другого пока и не было в его поле зрения. Соседей по дому и двору он решил поручить лейтенанту.

Первым на следующее утро появился в его кабинете гражданин Монахов Вячеслав Павлович, мужчина, что называется, дюжий, с тяжелыми красными руками. Расстегнутый ворот рубашки туго охватывал его мощную короткую шею. Лукоянов подумал, что таким людям галстуки носить просто противопоказано. Чувствовал себя Монахов несколько неуверенно, хотя старался и не показывать этого.

— Расскажите немного о себе, — попросил старший лейтенант. — Где работаете, кем, сколько и так далее.

— Работаю грузчиком в Трансагентстве. Уже третий год. Замечаний не имею. Женат. Дочка есть, в седьмом классе учится.

— А до этого?

— После школы в педагогический поступил, родители заставили, о высшем образовании мечтали. Да не выдержал я. Тоска, хуже, чем в школе. Ну и бросил. И правильно сделал, — неожиданно с напором сказал он. — Какой из меня педагог? Смех один. Сперва слесарил на заводе, потом в Трансагентство устроился, работаю вот.

— Невзорова давно знаете?

— Глебку-то? Со школы. Он после десятого в строительный поступил, потом уехал на Север. Года три не виделись. А третьего дня встретились.

— Об этом подробнее, пожалуйста.

— Можно. Выходной у меня был. Днем всякие дела жена попросила сделать. К вечеру пошел за сигаретами, встретил Тосика Вишина, тоже из нашего класса парень. Сейчас шишка какая-то. Ну, стоим, балакаем. Вдруг такси останавливается, Глеб оттуда вываливается с бабой, с женой то есть. Пошли к нему, посидели. Так все нормально было, тихо.

— А о чем говорили? Рассказывал что-нибудь Невзоров?

— Рассказывал. Про свой Север толковал. Как он там вкалывает на трескучем морозе, сколько им отстегивают за ударный труд. Хвалился, что, дескать, топором тюкнешь, сразу червонец. Врет, думаю. Он всегда любил себя выставить. А просто так нигде не платят, пахать нужно.

— Говорил, что с деньгами приехал?

— Что-то такое было, да я не больно вслушивался, — равнодушно сказал Монахов.

— Думаете, привирал Невзоров?

— Кто его знает... Бывает, что и на Севере сшибают шальную копейку. Люди по-разному устраиваются в жизни. Тут горбатиться нужно с утра до ночи, там — коэффициент. Да и зачем ему деньги? Пошиковать два месяца на юге? Это для дураков и пижонов. На большее-то Глеб никогда не был способен. Накупит сейчас барахла разного и поедет к себе перед белыми медведями выдрючиваться.

— Нет там медведей, Монахов.

— Значит, перед оленями.

— Не знаете, Невзоров с кем-нибудь из старых приятелей еще встречался?

— Не знаю, ничего не говорил.

Из всего разговора Лукоянов усвоил твердо только одно. Невзоровский бросок на Север Монахов считает глупостью, а деньги, заработанные там, баловством. По нему выходило, что деньги только тогда имеют ценность, когда их можно тратить с толком и пользой для себя. Он, Монахов, мог бы ими распорядиться с пользой, с умом, а Глеб снова собирается в Уренгой и снова будет зарабатывать неизвестно для чего. К героизму труда первопроходцев гражданин Монахов вообще относился скептически. Считал, что если работа так хорошо оплачивается, значит, она уже не героическая. Героизм не может быть выгодным. Это слово придумали сами северяне, чтобы оправдать собственную меркантильность. Монахов выразился в этом смысле менее изящно, но в переводе для протокола мысль звучала именно так. Лукоянов отметил про себя, что мысль хотя и грубая, но какой-то резон в ней есть. Все-таки героизм — понятие скорее нравственное, чем материальное. Но это так, к слову. Никаких других существенных фактов рассудительный грузчик Монахов больше не сообщил и, что самое интересное, даже не спросил, зачем его сюда вызывали. Обычно же именно это и волновало больше всего посетителей. Дмитрию даже как-то не по себе стало от такого равнодушия. Человека в милицию вызывают, а ему все равно зачем. Бывает же...

Зато следующий посетитель вел себя, как подобает, чем и способствовал восстановлению авторитета учреждения, поколебленного нелюбознательным и равнодушным деятелем сферы обслуживания.

— Хотел бы узнать, на какой предмет? — спросил он еще у двери. Сел на стул и в упор посмотрел на Лукоянова. Во взгляде требовательный вопрос повторился.

— Видите ли, у вашего приятеля Невзорова произошла неприятность. Деньги украли...

— У моего знакомого, — поправил посетитель. — И вы полагаете, что...

— Избави бог, Антон Михайлович! Ничего мы не полагаем, просто стараемся выяснить кое-какие обстоятельства. Поэтому и пригласили вас. Что поделаешь?

Вишин пожал плечами и поставил на пол плоский черный чемоданчик. Импортного исполнения, как отметил про себя Лукоянов. Тосик был заметным мужчиной. Седая шевелюра подчеркивала свежесть моложавого лица. Одет современно, с изыском. Этакий спортивно-деловой, как теперь принято называть, стиль. Ничего отечественного, только импорт, и только лучших фирм. Действительно не поймешь, подумал Дмитрий, то ли директор, то ли фарцовщик. Оказалось — не то и не другое. Ученый. Кандидат наук, заведующий лабораторией в крупном исследовательском институте. Автор нескольких научных работ и изобретений.

Разговор поначалу не очень складывался. Чувствовалось, что Вишин не совсем ясно себе представляет, чего от него хотят и потому отвечает сухо, односложно. Вероятно, еще и какая-то обида сюда примешивалась на то, что его, известного ученого, уважаемого человека, допрашивают, как какого-то жулика. Какая-то напряженность чувствовалась в беседе. Лукоянов ее уловил и подумал, что, к сожалению, визит в милицию до сих пор у многих людей ассоциируется с неприятностями. Особенно это заметно у тех, кому раньше не приходилось иметь дело с органами внутренних дел. Таких, кстати, большинство. И Вишин несомненно принадлежал к их числу. Лукоянов старался вести разговор так, чтобы он меньше всего походил на допрос. Просто встретились два интеллигентных человека и беседуют, о разных разностях. Через какое-то время Вишин освоился, как-то помягчал и говорил уже более свободно.

• Предыдущая
• 74/100
• Следующая