Всё ради него - Ричмонд Эмма - Страница 10

— И я не думал, что для вас так много значит мое о вас мнение.

— Ровным счетом ничего не значит!..

Он странно улыбнулся и повернул ее к себе.

— Вы потеряли свой цветок.

— Я убрала его, — коротко ответила она.

— Так нельзя. — Он протянул руку и, у нее за спиной, сорвал другой цветок. Потом аккуратно заткнул его ей за ухо. Прикосновение его длинных пальцев к ее шее и волосам вызвало у Франсин мгновенную дрожь, и она попробовала отстраниться от него.

— В чем дело? Вы замерзли?

— Нет. — Она не могла замерзнуть. Поезд хорошо отапливался. — Отпустите меня, Жиль. Мне кажется, нам больше нечего сказать друг другу.

Не обращая внимания на ее слова, он бережно взял ее за подбородок и заставил поднять лицо.

— Я не понимаю вас. И не могу поверить, чтобы Малли лгала. Но пусть все, что она сказала, — правда, даже зная о вас все, что я знаю, мне хочется прикоснуться к вам. Поцеловать вас. Вам это известно, верно? Вы это поняли вчера, когда я поцеловал вас.

— Нет, — ответила она безжизненным голосом, но вновь вся затрепетала. Она упорно продолжала смотреть вниз.

— Не лгите мне.

С возмущением посмотрев на него, она спросила:

— Зачем вы меня поцеловали? В насмешку? В наказание?

— Нет, — просто ответил он. — Мне так захотелось.

— И вы считаете это оправданием?

— Нет. — Не отпуская ее подбородок, он взял в ладони ее лицо, наклонился и нежно прикоснулся губами к ее губам. Она дернулась, будто от укуса.

— Не надо, — прохрипела она.

— Тогда отбивайтесь.

— Нет, — простонала Франсин. Потрясенная, она обмякла, будто тряпичная кукла, когда он повернул ее лицо к своему и снова прикоснулся губами к ее губам. От этого нежного, невероятно возбуждающего прикосновения она еще раз глухо застонала и почувствовала, что ее тело тает. Франсин собралась с силами и оттолкнула Жиля. Прерывисто дыша, она с негодованием смотрела на него, но, когда он положил ей руки на спину и мягко притянул к себе, она позволила, да, позволила ему заключить ее в объятия. Она и впрямь лишилась воли. Где-то в уголке ее сознания билась мысль — освободиться, но Франсин уже отдалась наслаждению. Ей было страшно стыдно, но она сама хотела этого! А он — он так и предполагал, верно? Если считал ее распутной?

Ее ладони скользнули ему на грудь и задержались там. Оглушенная, утратив чувство реальности, она смотрела ему в глаза, взгляд которых уже не был ни злым, ни задумчивым, ни безразличным. Эти глаза искали ее глаза, прежде чем он склонился к ее губам. Он снова поцеловал ее, нежно касаясь и отпуская, касаясь… впиваясь в ее рот, и влечение, нараставшее в ней с той минуты, как она его увидела, переросло в желание. Она ответила на его поцелуй. Дождавшись ответной вспышки, он стиснул ее в объятиях. Их желание, их страсть уже не знали преград.

Прикосновения, поцелуи — больше ничто не имело значения. Его запах, тепло его тела и сила, наслаждение и боль… Поезд грохотал в унисон с ее колотившимся сердцем. Они целовались с упоением, охваченные, казалось, одинаково сильным желанием, а ее тело как бы проснулось от спячки, и она тянулась к нему, поудобнее прилаживаясь к его крупному телу, и ощущала его силу, его самообладание и страсть.

— Я знал… я не ошибался, — тихо прошептал он.

— Не ошибался?..

— Ммм… Мое купе там, в конце, — хрипло добавил он, и его губы потянулись к ее щеке, к уху и обратно — к ее губам.

— Что?

— Мое купе. Там удобней.

Вдруг осознав, что он имеет в виду, она испугалась и замотала головой.

— Пошли.

— Нет, — шепнула она.

Он отодвинулся и пристально посмотрел на нее.

— Нет? — тихо спросил он.

— Нет.

— Почему?

— Потому что мы незнакомы, потому что…

— Раньше для тебя это не было препятствием.

Она остолбенела, устремив на него непонимающий взгляд.

— Что?

— Говорю — раньше для тебя это не было препятствием. Ты доступна для всех. Почему же — не для меня?

— Так вот в чем дело? — произнесла она, все еще не веря услышанному. — Вы пытаетесь мне что-то доказать? — Не задумываясь, она оттолкнула его. Она замахнулась, чтобы ударить по этому заносчивому лицу. Он без труда, будто уже не раз делал это, поймал ее руку за запястье и сжал с такой силой, что руку свело от боли. Вдруг раздался грохот, похожий на раскат грома. Он застыл, наклонил голову, будто прислушиваясь, и, не отпуская ее руки, схватился за поручень, когда поезд рвануло и завизжали аварийные тормоза. От внезапного снижения скорости вагон угрожающе качнулся, и их отбросило назад, потом резко зашатало — машинист силился остановить бегущий поезд.

— Хватайся! — закричал Жиль.

Но, кроме него, хвататься было не за что.

Глава третья

Внезапно поезд остановился, и их бросило вперед. Жиль держался за поручень и не дал им упасть, но Франсин больно стукнулась об обшивку вагона. Франсин вскрикнула, а потом застыла на месте, ожидая, что будет дальше, но тут зашевелился Жиль и вывел ее из столбняка.

— Проверь, не пострадал ли кто, — приказал он на ходу. — Мне надо выяснить, что произошло.

Она слабо кивнула, а он открыл дверь вагона, впустив струю морозного воздуха, спрыгнул вниз и захлопнул дверь. Овладев собой, она поспешила в салон. Франсин увидела, что там все тоже оцепенели, как еще недавно она, ухватившись кто за что и за кого мог. Что не было привинчено, посыпалось, как карточный домик. Тарелки, бокалы, бутылки, закуски громоздились вперемешку на полу. Стояла гулкая тишина, которую прервал визг Маргерит.

— Заткнись! — рявкнул кто-то.

Маргерит, как ни странно, замолкла.

Франсин поспешила к лежавшей на полу женщине, над которой склонился ее муж. Оглядев ее, Франсин опустилась на колени и спросила:

— С вами все в порядке? Вы можете передвигаться?

Женщина кивнула. Ее подняли на ноги и помогли сесть. Люди приходили в себя, нервно переговаривались, пересмеивались. Франсин схватила салфетку и бросилась в другой конец вагона — к мужчине, у которого по лбу текла кровь, а потом огляделась — проверила, есть ли еще раненые и все ли на месте.

— Где Жиль? — спросил кто-то.

— Пошел узнать, в чем дело, — сразу ответила она, ободряюще улыбаясь. Вдруг поезд заскрежетал, будто придавленный немыслимой тяжестью, и все разом задержали дыхание и вместе выдохнули. Звук был как тихий шелест. С чуть менее уверенной улыбкой она повернула голову и заморгала от изумления: с левой стороны все окна были белыми. Она почти могла разглядеть отдельные снежинки в напиравшей на оконные стекла массе. Что это, снежный обвал? Кто-то застонал у нее за спиной, и она, повернувшись, увидела, как Жан-Марк с трудом поднимается на ноги за стойкой бара. Одну руку он бережно прижимал к груди, и кровь медленно стекала с его ладони на стойку.

Франсин поспешила к нему по трещавшим под ногами обломкам и осколкам. Морща нос от нестерпимого запаха разлившегося из разбитых бутылок спиртного, она подхватила с пола салфетку. Франсин заставила Жан-Марка опустить руку. Обилие крови не давало как следует осмотреть рану, но было похоже, что повреждена ладонь. Скинув хлам со стойки, Франсин задрала юбку, перемахнула через стойку и потянула Жан-Марка к умывальнику — чтобы подержал руку под холодной водой. Глубокая рваная рана пересекала по диагонали ладонь официанта. Франсин встряхнула салфетку, убедилась, что на ней нет битого стекла, и сложила ее в несколько раз. Вытащив руку пострадавшего из-под крана, Франсин приложила подготовленный тампон к ране и приказала Жан-Марку:

— Прижмите покрепче.

Он, все еще в шоке, кивнул, а Франсин стала искать, чем бы перевязать руку, и с чувством благодарности улыбнулась, когда какой-то мужчина предложил свой галстук.

— Серьезная рана? — спросил мужчина.

— Надо бы наложить швы. Сейчас ему лучше присесть.

Когда они выводили Жан-Марка из-за стойки, она заметила Жиля. Он стоял в дверях салона и наблюдал за ней. Она вскинула брови, а он покачал головой, бросил быстрый взгляд вокруг, как бы оценивая ущерб, и исчез. Она не забыла, как он обошелся с ней, но сейчас было не время сводить счеты — пусть ей хотелось не замечать его… показать ему, как она его презирает.