Подиум - Моспан Татьяна Викторовна - Страница 23
- Предыдущая
- 23/68
- Следующая
Тамара протянула руку к бутылке и наполнила свой опустевший бокал. Катя, чтобы поддержать компанию, тоже сделала небольшой глоток.
– В горле пересохло, – пояснила Тамара. – Не сильно удивлюсь, если выяснится, что смерть Михаила Садчикова – дело рук мадам. Мужа – на кладбище, а сама заняла его место в бизнесе. Говорят, на другой же день в его кресло села. Бизнес-вумен, только не начинающая, а получившая после гибели мужа приличный стартовый капиталец. Вот так-то! Не верю я в эти наивные, глуповатые провинциальные лица… Еще про нее говорят, что слаба на передок: кобелей меняет как перчатки.
– А как же любовник-шофер?
Тамара снисходительно улыбнулась Катиной наивности:
– Одно другому не мешает.
– А кроме "Торгового дома", чем она еще владеет?
– Фабрикой "Русская вышивка". Есть и еще под ней какие-то фирмы, точно не знаю какие. Покойный супруг был мужик с головой, ни одного выгодного дельца не упускал. Видала, как Ида с главной редакторшей скорешилась? Это неспроста. Вот эти три дамочки – наша Нинок, Хрусталева и Садчикова, – если споются, всех уроют. Гремучая смесь! Только у главной редакторши и у Пономаревой все на лице написано, а у мадам Садчиковой – нет. Уставится круглыми наив-ными глазами – ну такая милашка: сил нет! Тут все друг на друге завязаны, поняла?.. – Язык у Тамары уже стал слегка заплетаться, однако она опять плеснула вина в свой бокал. – Реклама, торговля, Дом моды – не поймешь, кто кому какие услуги оказывает. А Элла – она баба будь здоров, пьет как лошадь, ей ведро надо ставить… – Тамара громко захохотала. – Только есть тут один ню-ансик. – Она с запинкой выговорила последнее слово.
– Какой?
– А-а, интересно стало! – поддразнила она Катю. И, наклонившись к уху Царевой, тихо сказала:
– Между нами, по секрету, ясно? Хрусталева, говорят, мужиков не любит.
Только сейчас Катя заметила, что Тамара совсем опьянела. Ее царственная красота куда-то исчезла, движения стали неверными. Впрочем, по сравнению с Наденькой она казалась почти трезвой.
Нина Ивановна, окинув взглядом зал, при виде вдрызг пьяной Наденьки скривилась: "Опять нажралась, как грязь! Все люди как люди, а эта… – Она выругалась про себя. – Хотя, с другой стороны, вокруг пьяной Наденьки вертится как раз нужный (ей, Пономаревой) человек… Черт с ней, пусть надирается, с нее не убудет".
Пономарева увидела, как томно закатывает глаза другая моделька, Лора: "Готова девочка! А это что за веселый мужичок вокруг нее прыгает? – Пономарева поджала губы. – И откуда они берутся, такие хлыщи!"
Сама Нина Ивановна только пригубливала спиртное: ей следовало быть в курсе всего, что происходило… Это кто-то может себе позволить расслабиться, а она – нет: все надо держать под контролем!
Понамарева заметила, как Зинка Кудрявцева вертела задницей возле пожилого господина в темно-сером костюме… Эта-то коза старая куда лезет? Есть девки и помоложе! Все успокоиться не может. Как там раньше говорили: задрав штаны, бежать за комсомолом?
– Сорок пять – баба ягодка опять! – услышала Нина Ивановна Зинкин голос.
Пожилой господин не возражал. Он что-то тихо говорил на ухо Кудрявцевой, и та весело смеялась.
– Ягодка пожухлая… – пробурчала себе под нос Пономарева.
…Какие сорок пять! На пенсию бабе пора. Как говорят, старее Ивана Грозного – а все норовит мужика на себя затащить. И, видать, зацепила господина: вон как ей за пазуху заглядывает! Каждому свое. Может, на молодую у него здоровья не хватает, вот и прислоняется к кому попроще, лишь бы в руках подержали…
Нина Ивановна сейчас даже позавидовала Зинке: ни забот, ни хлопот, только и дел, что о себе позаботиться. А тут оглянуться некогда. Сыну наплевать и на нее, и на ее дела. Сидит у матери на шее, никакой самостоятельности. Муж… На старости лет себе ярмо на шею повесила. Двоюродная сестрица, Марья Алексеевна, так ей и сказала. Да хрен с ней, с Машкой, она всю жизнь, как клуша, в ручницах просидела. Один свет в окошке – любимый зятек с дочерью да муж-пьяница. "Пьяница, да не гуляет! – бухнула ей в глаза Марья Алексеевна. – А твой холеный кобель лишь о том думает, как на чужую бабу залезть".
Пономарева тогда зубами заскрипела… Но ведь это правда. И крыть нечем. Ничего, пока она в силе, никуда муженек от нее не денется! Увы, немало хлопот доставляет ей и сыночек, Боренька.
Публика, как говорится, оттягивалась. Нина Ивановна, проходя по залу, отметила, что число бутылок на столах резко поубавилось. Сколько ни поставь, все ухряпают, подумала она. Для дела – не жалко последнее отдать. Но сколько халявщиков набегает, сколько халявщиков… Корми, пои их всех, дармоедов!
– О, Ниночка! – остановила ее полная, средних лет дама. – Поддержи меня, солнышко.
– А что такое?
– Мы говорим про современную обувь. По мне – так лучше нет классической модели. И чтобы непременно был каблук. Без каблука женщина, как… – Она не сразу нашла подходящее сравнение. – Идешь, словно наступаешь себе на пятки. К молоденьким, конечно, это не относится, а нам приходится думать про общее впечатление. Я, например, без каблука чувствую себя просто неодетой.
Катя измаялась бесцельно бродить по залу и собралась уже уходить.
– Домой? – К ней подошел Тимофей.
– Да, пора.
– Я тоже собираюсь, могу и тебя подвезти. Хочешь?
– Хочу.
В машине Тимофей включил свет и внимательно посмотрел на Катерину:
– У тебя сейчас измученный вид. Очень устала?
– Да. Я не привыкла ко всем этим презентациям.
– И ты почти не пила, – заметил Тимофей.
– Я вообще не пью. Немного шампанского, и все. А девчонки, я смотрю, сильно прикладываются.
– Да я ведь тоже пью очень мало: спиртное на меня плохо действует – на следующий день совершенно не могу работать, сколько бы накануне ни выпил. Такой организм… Нет, – поправился Сазонов, – я могу, конечно, делать какую-то незначительную работу, а вот соображать перестаю. В творческом отношении – нуль. Поэтому и отказался от такого удовольствия.
– Работа для тебя – это все?
– Наверное. Мне нравится заниматься тем, что я делаю. К примеру, долго боялся садиться за руль собственной машины – думал: это не для меня, буду все время отвлекаться, не смогу следить за дорогой. Оказалось, наоборот, машина – просто спасение!
– Как это? – не поняла Катя.
– Когда ездил в общественном транспорте, постоянно обращал внимание на то, как одет народ. Особенно женщины. Сидит симпатичная дама, фигура неплохая, лицо ухоженное, а одета… Мама родная! Ну, нельзя с таким ростом делать оборку внизу: ноги сразу смотрятся короче, а сама женщина напоминает кубышку. Так и хочется подойти и сказать: ну что же вы, милая? Или вот дама с расплывшейся фигурой носит широкие шифоновые брюки – я их называю: «брюки-шаровары» – и просторный блузон навыпуск. Такие одеяния подходят лишь стройным девушкам, а упитанные тетки смотрятся в подобных ансамблях просто кошмарно. Говорят, это модно. Но что – мода? Думать же о чем-то надо!
– Подходил?
– Что? – переспросил Тимофей.
– Подходил с советом?
– Да, пару раз нарывался на неприятности. Никто не любит критики! Я уже и глаза закрывал, и старался не смотреть по сторонам, но голова продолжала работать… Думаешь: вот так надо, вот так. Это происходит автоматически, помимо моей воли. Понимаешь?
– Понимаю, – тихо сказала Катя.
Они уже находились рядом с ее домом. Царева попросила не заезжать во двор. Тимофей безмолвно повиновался.
– Какой милый старый домишко! – Он смотрел из окна автомобиля на двухэтажное здание.
– Очень милый. По-моему, здесь место сборища алкоголиков со всего района.
– Ну ты даешь! – засмеялся Тимофей.
– Ладно, пойду, – вздохнула она. – Поздно уже.
– Наташа говорила, что ты живешь одна.
– Да.
– А можно я в следующий раз напрошусь к тебе в гости, когда не будет так поздно?
Катя неопределенно пожала плечами. И добавила после паузы:
- Предыдущая
- 23/68
- Следующая
