Мир “Искателя” (сборник) - Аккуратов Валентин - Страница 30

• Предыдущая
• 30/109
• Следующая

Иоланта немного оживилась, потом опять угасла и рассказывала монотонно, как бы повторяя заученный урок.

— Даже рубашки себе стирал сам. У него были две нейлоновые, но ходил он в них редко, берег. Чаще всего он носил шерстяной свитер, который я привезла ему из Закопане. Даже летом… В этом свитере…

— Когда вы его видели в последний раз?

— Это было так… — Иоланта на секунду подняла на инспектора глаза. — Конрад всегда обедал в столовой, а потом приходил ко мне, если, конечно, не собирался работать.

— И надолго у вас оставался?

— Иногда до утра, — ответила она просто, — а иногда я приходила к нему. В тот день он явился сразу после обеда. Ко мне как раз приехала подруга из Недзицы. Конраду это не понравилось, он держался не слишком приветливо, даже резко… Мы вместе посмотрели телевизор, потом я собрала ужин. Конрад лег на тахту, я думала, что он заснул. Чеся, моя подруга, хотела поискать место в гостинице, но было ясно, что из этого ничего не получится… Около девяти Конрад вдруг сорвался и объявил, что ему нужно уладить кое-какие дела. Он взял ключи от машины, я хотела поехать с ним, однако он пробурчал, что в этом нет необходимости, и обещал через час вернуться. — Иоланта замолчала и снова посмотрела на инспектора. — Прошло два или три часа, по телевизору еще шел какой-то фильм, но я ничего не помню… Позднее, по-моему, около двенадцати ночи, я решила, что, очевидно, что-то случилось. Набрала номер его телефона: никто не отвечал… Потом еще раз…

— В котором часу это было?

— Я уже сказала — в начале первого. Мне не сиделось дома. Конрад часто выключал телефон, на ночь почти всегда, так как его номер был похож на справочную вокзала. Я решила поехать к нему. Чеся вышла вместе со мной… Во дворе на обычном месте стояла моя “сирена”.

— А ключ?

— Он был внутри. Представляете, он пригнал машину, оставил ее открытой и не зашел ко мне. Этого с ним никогда не случалось. Я села за руль. Чеся — рядом, мы поехали… Когда мы вышли из машины, я сразу увидела свет в его окне. Впрочем, сейчас даже не знаю, что я увидела сначала… Этот свет или белый свитер на асфальте…

Удивительное совпадение! Она приехала в тот самый момент, когда он выбросился из окна.

— Значит, он был жив, когда вы ему звонили.

— Он был бы жив, — сказала она, — если бы мы выехали на пятнадцать минут раньше, если бы…

Инспектор спросил о часах. Иоланта удивилась. Да, конечно, у Конрада были часы. Правда, она не помнит, какой марки. Когда можно будет войти в его квартиру? Ей бы хотелось забрать фотографии, письма…

— Их там не слишком много, — сухо ответил инспектор.

Потом Ольшак допросил дворника. Тогда он еще считал, что все дело займет у него три или четыре дня и он напишет постановление о его прекращении: “Самоубийство по неустановленной причине”. Он не любил этой формулировки — “неустановленной”. То есть такой, которой он не сумел установить.

Дворник рассказал немного. Пан Сельчик поселился здесь недавно. Впрочем, здесь все живут недавно, дом-то новый. Солидный, спокойный человек. Дворник помнил, что к Сельчику время от времени приходила девушка, и, пожалуй, больше он никого не видел. Той ночью он спал и сам не знает, что его разбудило. Окно его комнаты, выходящее во двор, было открыто, а живет он на первом этаже… Какой-то грохот, словно мешок ударился о мостовую, а потом крик девушки… Он выскочил из постели и еще из окна увидел белый свитер пана Сельчика. По этому свитеру он его сразу узнал. Потом позвонил в милицию. А невеста покойного была уже у тела.

Жена дворника, худая женщина с плоским невыразительным лицом, говорила охотнее своего мужа.

— Эта Иоланта очень красивая. — рассказывала она. — Иногда я отпирала ей лифт, так как она забывала ключ. Случалось, что они с паном Сельчиком выходили вместе только утром на работу. Я даже удивлялась, почему они не поженятся. У пана Сельчика я убирала раз в неделю… Работы там было немного, редкий мужчина поддерживает такой порядок, как он. Только пол натереть, вымыть окно, ванную и лоджию. В тот вечер я мыла пол в лифте, когда пан Сельчик пришел домой.

— В котором часу это было?

— Да уже после девяти, потому что в девять тридцать по телевизору показывали фильм. Я как раз окончила уборку и успела его посмотреть. А пан Сельчик и мужчина поехали наверх.

— Сельчик был не один?

— Я ж и говорю. Даже пропустил того вперед.

— А как выглядел спутник Сельчика?

Женщина пожала плечами.

— Я вытирала пол и не обратила внимания. Мужчина как мужчина, в сером плаще, в таких смешных ботинках.

— А вы не видели, как он выходил?

— Нет, мы с мужем посмотрели фильм и легли спать.

Итак, около девяти Сельчик покинул дом невесты и поехал на машине в город. Спустя полчаса он вернулся домой в сопровождении какого-то мужчины. Потом пригнал машину к дому Иоланты. А может, машину он доставил раньше и уже не покидал своей квартиры? Кем был мужчина, которого видела дворничиха?

Затем Ольшак и Кулич допрашивали сослуживцев магистра, соседей и знакомых. Однако не нашли никого, кто бы в тот вечер видел Сельчика. Впрочем…

Результаты дактилоскопического анализа Ольшак получил сравнительно быстро. Отпечатков пальцев покойного в квартире было довольно много. Не оказалось их только на двух предметах, на которых, по мнению инспектора, их должны были обнаружить обязательно: на барьере лоджии и на вырванном из блокнота листке бумаги, оставленном самоубийцей. Зачем Сельчик стер отпечатки пальцев со своего последнего письма? Или он старался писать так, чтобы их не оставить? Почему? Случайность? А барьер лоджии? Прыгнул вниз, не касаясь его руками? В квартире нашли также отпечатки пальцев Иоланты и, наконец, отпечатки, несомненно, принадлежавшие мужчине. Было их много… В коридоре, на шкафчике с посудой, даже в ванной. Значит, кто-то, довольно долго находился в квартире Сельчика в последний вечер… Ольшак направил отпечатки в центральную картотеку, но, как он и предполагал, это ничего не дало. Не принадлежали они также ни одному из знакомых Сельчика: ни старшему ревизору Роваку из ГТИ, ни соседям Сельчика по лестничной площадке — профессору Гурену и Кральским. В общем, никому из тех, кого допрашивали в течение этих дней.

Естественно, этот незнакомый мог и не иметь ничего общего со смертью Сельчика. К примеру, это был случайно встреченный на улице старый друг. Но, когда скапливается слишком много странных фактов, нельзя отказываться от их выяснения. В этом Ольшак был уверен, Итак, кем был мужчина, которого видела дворничиха и который оставил столько отпечатков в квартире? О нем ничего не известно, кроме того, что он, как утверждает дворничиха, носил “смешные” ботинки. Что случилось с часами? Почему на последнем письме самоубийцы нет отпечатков пальцев? Результаты вскрытия: подробнейшее описание полученных телесных повреждений, вызвавших смерть, и больше ничего. Но при осмотре тела выяснилась одна удивительная деталь: самоубийца брился непосредственно перед смертью. На правой щеке оказался внушительный порез. Не очень новое лезвие “жиллет” — именно такое нашел Ольшак в квартире Сельчика — было старательно очищено. Магистр побрился, вымыл бритвенный прибор и только потом… Может, это даже соответствовало тому образу Конрада Сельчика, который нарисовал себе инспектор Ольшак?

Однако этот уже сложившийся образ во многом дополнил Тадеуш Ровак, старший ревизор ГТИ, коллега покойного, с которым они работали в одной комнате.

Когда Ровак сел за стол, вынул из кармана футляр, и чистой фланелькой стал протирать очки, Ольшак улыбнулся про себя: до того показался ему типичным представителем категории служащих его собеседник. Типичной была каждая мелочь: обыкновенное, несколько сонное лицо, небрежно выбритые щеки, недорогой серый костюмчик и плохо завязанный галстук. Человек лет пятидесяти, не очень заботящийся о своей внешности. Только чистый белый платочек в кармашке, который не вязался ни с воротничком, ни с галстуком, придавал старшему ревизору несколько импозантный вид. Инспектор даже хотел спросить, зачем он носит этот платок, но не успел, так как Ровак объяснил это сам:

• Предыдущая
• 30/109
• Следующая