Выбери любимый жанр

Мир “Искателя” (сборник) - Аккуратов Валентин - Страница 27


Изменить размер шрифта:

27

— И все же я в толк не возьму, — заметил мистер Хебблтуэйт, когда все уладилось, — что им здесь понадобилось?

Он с удовольствием попыхивал ароматной сигарой необычайной длины. Мистер Онгар вынул изо рта такую же.

— Мне думается, это новый вид гангстеризма, — медленно проговорил он. — Банетти знал, что я возглавляю борьбу с гангстерами. Мы пытаемся очистить от них деловые сферы. Если бы он вынудил меня здесь, в Лондоне, подписать чек, то получил бы изрядный куш и вдобавок поставил меня в глупейшее положение. Чек у него был заготовлен, оставалось поставить мою подпись. Они бы связали нас, получили в банке деньги — и поминай как звали. Вечером они были бы уже не здесь, а где-нибудь в Париже или Берлине. Я очень признателен вам, мистер Хебблтуэйт, что вы опрокинули их планы.

— Да, этого малого погубило, что он дернул меня за галстук, — задумчиво отозвался мистер Хебблтуэйт.

— А как получилось, что сюда явились швейцары и полицейский? — спросил мистер Онгар. — Вы покричали кому-нибудь из спальни?

Йоркширец усмехнулся.

— А и вправду ловко вышло, хотя, признаться, я не очень рассчитывал на успех. Когда мы сюда пришли, я выглянул в окно и заметил внизу застекленную веранду. Я написал записочку, что, мол, в этой комнате творится неладное, и выкинул ее в окно. Я обернул в нее кусок мыла, и она прилипла. Я решил так: либо этим куском пробьет стекло, либо кто-нибудь услышит, как стукнуло. Так оно и вышло. А из спальни кидать было бессмысленно — там пустой двор, записку бы никто не заметил. Мистер Онгар воздал должное хитроумной операции и торжественно воззрился на собеседника.

— Мистер Хебблтуэйт, — начал он таким тоном, словно предлагал тост в его честь на званом обеде, — вы именно тот человек, который нам нужен в “Тропикал продактс”. Назовите свои условия.

— Сколько раз я слышал такое же вот в кино! — закричал в восторге мистер Хебблтуэйт. — И всегда думал: ерунда, так не бывает. И надо же, черт возьми, чтоб такое случилось со мной. Спасибо большое, мистер Онгар, только я не могу к вам перейти. Я именно тот человек, который нужен Ладденстоллской кооперации. Что таить, не мешало бы получать жалованье побольше, но лучше вы им об этом просто напишите.

— Я очень вам обязан, — сказал американец, начиная, по-видимому, целую речь.

Мистер Хебблтуэйт прервал его:

— Вы, я вижу, хотите как-то меня отблагодарить и не знаете как. Вы еще у нас задержитесь? Ладно. Обещайте мне приехать на концерт ладденстоллского хора, когда мы будем исполнять “Мессию”, услышите настоящего Генделя, и, если наше пение придется вам по душе, раскошельтесь, внесите в пашу казну кругленькую сумму. Нам это не помешает.

— Непременно, — подхватил мистер Онгар. — Я не замедлю это сделать.

И вдруг он ехидно улыбнулся.

— Однако не забудьте, что сфальшивили вы, а не я, когда свистели “Маккавея”.

Мистер Хебблтуэйт так и подскочил.

— Ну нет, черт побери! Даже не думайте. Я сказал это лишь для того, чтобы бросить в окно записку. Взгляните, — продолжал он, поднимая с пола партитуру. — Напойте еще раз — и посмотрим, кто прав.

Оба разом засвистели, и тут мы с ними и расстанемся.

Перевод с английского Н. Явно

Анджей Збых

СЛИШКОМ МНОГО КЛОУНОВ

1

Парень осторожно присел на краешек стула. Коричневая тенниска, разорванная на плече, грязные джинсы. Бинт толстым слоем закрывает лоб и подбородок. Когда он вошел и поздоровался, голос его показался инспектору знакомым. И эти покрасневшие, припухшие глаза Ольшак как будто уже видел.

— Вы, кажется, хотели что-то сообщить? — сказал инспектор. — Мне принесли содержимое ваших карманов. Итак, слушаю.

На столе лежали удостоверение личности, военный билет, пропуск в бассейн и несколько мятых денежных купюр. Ольшак отодвинул все в сторону, оставив только ту бумажку, которая его интересовала. Обрывок бумажной салфетки с полустершимися карандашными каракулями: “Солдатская, 22, девятый этаж”. Удивительное совпадение! Впрочем, совпадение ли? Именно на девятом этаже этого дома жил Конрад Сельчик. Ольшак с большим удовольствием спросил бы напрямик, чей это адрес, но сначала необходимо выслушать, что скажет сам парень.

— Меня зовут Войцех Козловский, — начал было тот, но, увидев клочок салфетки на столе, невольно сделал движение рукой, как будто хотел притянуть его к себе; ладонь застыла на полпути.

— Курите? — Инспектор протянул ему сигареты. Козловский жадно затянулся.

— Вы чудом избежали смерти, — Ольшак повторил слова поручика Малека.

“Увидишь парня, который родился в рубашке, — сказал Малек. — Звонили из “Скорой помощи”: он уже пришел в себя, хочет говорить именно с тобой. Вот его документы и все, что было в карманах”. Поручик положил на стол бумаги. Инспектор хотел было возразить, что у него нет времени, что пусть Малек сам допросит этого парня, но на глаза ему попался обрывок салфетки с адресом.

Малек рассказал следующее.

…Толпа валила на пригородный перрон, когда подошел варшавский экспресс. Началась давка, так как с варшавского многие пересаживаются на щецинский, и люди бегут сломя голову. Когда по вокзальному радио объявили, что щецинский поезд пришел без опоздания, тут и закричал этот парень. Хотя трудно поверить, что в таком шуме можно было услышать чей-нибудь крик. Парень упал прямо под колеса маневрировавшего на соседних путях паровоза. Очевидцы думали, что от него осталась кровавая каша, но, когда дым рассеялся, увидели, что парень лежит между рельсами, вжавшись лицом в землю. Или у него удивительная реакция, или он просто счастливчик. Приехали “скорая помощь” и милиция, хотя последней там нечего было делать. Однако милицейская машина еще не успела отъехать, как объявился свидетель с варшавского экспресса, который утверждал, что парня столкнул с перрона мужчина в сером габардиновом пальто. Хотя свидетель и не исключал несчастного случая, так как Козловский шел по краю платформы, где спешащие люди энергичнее, чем следует, работают локтями, тем не менее милиция решила проверить это заявление.

Пострадавший пробыл в больнице два дня, но легкие царапины не представляли опасности, и врачи разрешили ему поговорить с инспектором Ольшаком. И вот он протягивает руку к измятой бумажке и отдергивает ее, как бы испугавшись, что инспектор заметит это движение. Ему ведь ничего не угрожает, его ни в чем не подозревают, он сам явился к Ольшаку. Откуда же этот испуг в глазах?..

— Почему вы хотели говорить именно со мной? — спросил Ольшак.

— Так ведь мы с вами знакомы, пан инспектор, — сказал Козловский. — Вы не помните?

Инспектор все еще не мог вспомнить, где он видел эти глаза. Как будто недавно, но, пожалуй, не в связи с делом Сельчика. Ольшак не любил действовать наобум, однако на этот раз решился.

— Вы знали Конрада Сельчика?

На мгновение парень смешался, на лице его опять отразился испуг. Значит, это имя ему знакомо.

— Я не знаю, о ком вы говорите, — ответил он наконец. У него были длинные нервные пальцы, и инспектор видел, что они дрожат.

— Вернее, это имя мне что-то напоминает, — поправился Козловский. — Где-то я его слышал, но не помню где. А почему вы спрашиваете?

Парень боялся, это Ольшак видел прекрасно.

— Что же случилось на вокзале? — Инспектор переменил тему, зная, что к прежней он еще успеет вернуться.

— Я упал с платформы, — ответил Козловский. — Потом потерял сознание.

— Вы знаете, кто вас столкнул?

Опять минутное замешательство.

— Может, кто и столкнул. Была такая толчея… — И вдруг он выпалил: — Я ведь просил свиданья не из-за этого, я хотел признаться…

— В чем?

— В совершенном преступлении, — официально закончил фразу Козловский.

— Совесть вас замучила?

— Может быть, и совесть. Просто я не могу иначе.

Ольшак посмотрел на него внимательно. За последние десять лет не раз к нему вот так же приходили и признавались в своей вине. Это были разные люди, и держались они по-разному. Однако не часто случалось, чтобы кто-нибудь хватался за признание, как утопающий за соломинку.

27
Перейти на страницу:
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело