Новейший философский словарь. Постмодернизм. - Грицанов Александр А. - Страница 80

• Предыдущая
• 80/425
• Следующая

базовый термин концепции “означивания” (см.) у Ю. Кристевой (см.), конституирующийся в единстве двух значений:

1) в системе отсчета генотекста (см.) — неявный генеративный порядок, порождающий, пронизывающий и тем самым объединяющий плюральную вариативность соответствующих фенотекстов (см.);

2) в системе отсчета фенотекста — интегральный инвариант релятивного фенотекстового массива, обусловленный общностью генетического восхождения к определенному генотексту и конфигурацией креативного потенциала последнего. Таким образом, Д. С. реализует себя в качестве “транслингвистической организации, выявляемой в модификациях фенотекста” (Кристева).

Согласно Кристевой, если генотекст выступает как процессуальный феномен, не блокированный дискретностью отдельного коммуникативного акта (ни на уровне жесткой однозначности информации, передаваемой в ходе осуществления этой коммуникации, ни на уровне жесткого единства коммуници- рующих субъектов), то фенотекст, напротив, представляет собой структуру, актуализирующуюся в конкретной коммуникативной процедуре и подразумевающую наличие как субъекта, так и адресата высказывания. С точки зрения Кристевой, “гено-текст выступает как основа, находящаяся на предъязы- ковом уровне; поверх него расположено то, что мы называем фенотекстом”

Д. С. выступает в качестве механизма связи как гено-текста с соответствующим ему фено-текстовым ареалом, так и между отдельными фено-текстами. С одной стороны, он проявляет себя как “свидетель генотекста, как признак его настойчивого напоминания о себе в фе- но-тексте” являясь “единственным доказательством того пульсационного отказа, который вызывает порождение текста” (Кристева). С другой стороны (на феноуровне), Д. С. реализуется в качестве интегрального транстекстуального инварианта означивания, делающего возможной интеграцию соответствующих фенотекстов в единое стратегическое поле и дистанцирование последнего от иных фенотекстуальных полей.

В общем контексте философии постмодернизма Д. С. может быть рассмотрен как аналог диспозитива комплекса “власти знания” у М. Фуко (см.), как подобие механизмов соотношения ризомы (см.) и конкретной конфигурации ее плато (см.) у Ж. Делёза (см.) и Ф. Гваттари (см.) и т. п. Генотекст в этом плане трактовался Кристевой в соответствии с процессуальной ризо- морфной (см. Ризома) средой, обладающей креативным потенциалом, или наподобие децентрированного текста, открытого для смыслопорождения. По Кристевой, “то, что мы смогли назвать гено-текстом, охватывает все семиотические процессы (импульсы, их рас- и со-средоточенность), те разрывы, которые они образуют” Собственно, процедура означивания и интерпретируется Кристевой как “безграничное и никогда не замкнутое порождение, это безостановочное функционирование импульсов к, в и через язык; к, в и через обмен коммуникации”

Означивание как остывающая в фе- но-текстах “практика структурации и деструктурации” (Кристева) реализует себя внутри определенного геш- тальтно-семантического поля, задаваемого Д. С. Несмотря на то, что, по Кристевой, означивание всегда стремится “к субъективному и социальному пределу” и лишь только при этом условии “является наслаждением и революцией”, тем не менее фенотекст объективно не является попыткой трансгрессии (см.) по отношению к границе, очерченной Д. С.

понятие постмодернистской философии, конституированное в контексте сопряженной с ней концепции дискурса (см.) и обозначающее один из практикуемых социокультурных механизмов контроля над спонтанностью дискурсивных практик, заключающийся в их ограничении по критерию предметности.

Согласно оценке М. Фуко (см.), “дисциплина это принцип контроля над производством дискурса” В этом отношении Д. Г1. выполняет те же функции по отношению к дискурсу, что и “принцип комментария” (см. Комментарий) и “принцип автора” (см. Автор, “Смерть Автора”). Функции эти заключаются в обеспечении растворения какой бы то ни было возможности семантической новизны в повторяемости исходного смысла первоначального текста (см.). Тем не менее, в плане способов осуществления этих функций Д. П. противостоит как “принципу комментария” (ибо предполагает содержательное развитие текстовой семантики), так и “принципу автора” (ибо фундирован субъектной открытостью для социализации каждого в собственном ментальном пространстве).

Д. П. накладывает на дискурсивные практики ограничения предметного плана, ибо, во-первых, согласно его требованиям, любое вводимое в дискурсивный оборот положение “должно быть обращено к определенному плану объектов” (Фуко), и, во-вторых, Д. П. органично предполагает неукоснительное требование использовать концептуальные и технические средства вполне определенного типа” Так, в' рамках дискурсивных практик, характерных для медицины 19 в., широко применялись высказывания, основанные на использовании понятий функционального плана (типа “воспаление”), при полном исключении высказываний, основанных на использовании понятий субстанциального плана (типа “закупорка”), что объясняется ориентацией данной сферы знания на “определенную модель метафизики” [см. “Рождение клиники. Археология взглядов медика” (Фуко)].

Д. П. устанавливает для дискурса определенные “границы”, и инструментом этого ограничения дискурса выступает, как и в случае с комментарием или принципом автора, “игра интенсивностей”, формой которой в данном случае является “постоянная реактуализация правил” дискурсивной деятельности (Фуко). Все это позволило Фуко причислить Д. П. к жанру “правил дискурсивной полиции”

См. также: “Порядок дискурса” (Фуко).

понятие и регулятивный принцип, введенные в дисциплинарный оборот постмодернистской философии Ж. Деррида (см.) и постулирующие идею одновременной возможности-невозможности начала (всегда производного и вторичного). Будучи ориентирована на деконструктивное (см. Деконструкция) преодоление метафизических терминов “начало”, “первопричина”, “присутствие” — концепция Д. полагает конституирование начала как такового (читай: “присутствия” — А. Г.) неизбывно зависимым от процедуры все- гда-пред-данного замещения его иным началом. Д. есть “пространство повторения-замещения отсутствия” (Деррида). Разрывая и задерживая присутствие, подвергая его отсрочке и разделению, Д. таким образом выступает как операция различения (см. Differance), призванная в статусе “неразрешимости” раскрыть характер различия между началом и его “дополнением”

По-видимому, главную роль в данной схеме Деррида исполняет понятие “дополнение” В то же время, обязательной установкой языковых игр всей его философии выступает преодоление изначальной самонеполноты внешне самодостаточных терминов, понятий и явлений. Принцип Д. предполагает тем самым насущную необходимость осуществления самого-по-себе-дополняю- щего составного репертуара определенного различения, адресованного “самодостаточному” понятию “дополнение” восполняющему тем самым собственную неполноту. Д. являет собой в данном контексте нечто, предпосланное дополнению (естественно, не в строго бытийном плане): согласно Деррида, Д. “как структура” и есть “изначальное” То же, “что дополняется” по мысли Деррида, есть “ничто, поскольку как внешнее дополняется к некоторому полному присутствию”

Являясь новаторской моделью пара- дигмальной эволюции философии Другого (см.), концепция Д. сопряжена с идеями “DiffSrance” и следа (см.). В то же время — в отличие от последних Д. указывает не на необходимость отсылки к Другому, а на обязательность его дополнения. По Деррида, “описание этого дополнения обнаруживает в природе врожденный недостаток: природа должна быть завершена- дополнена образованием, чтобы в действительности стать тем, что она есть: правильное образование необходимо для человеческой природы, чтобы она могла проявиться в своей истинности. Логика дополнительности, таким образом, хотя и рассматривает природу как первичное условие, как полноту, которая существует с самого начала, но в то же время обнаруживает внутри природы врожденный недостаток или некое отсутствие, в результате чего образование... также становится существенным условием того, что оно дополняет”

• Предыдущая
• 80/425
• Следующая