Любовь и нежность - Гарлок Дороти - Страница 1

• 1/51
• Следующая

Бабье лето тихо сияло над рекой Кентукки. Оно позолотило деревья и наполнило воздух безмятежностью. Оно грело кожу, искушало мыслями об отдыхе, туманило голову мечтами о прекрасном. Яркие солнечные лучи скользили по листве деревьев. Тысячи птиц шуршали, попискивали и щебетали в лесных кронах. Из вышины время от времени доносился мелодичный крик козодоя, печаля этот тихий, прекрасный вечер. Рыжеволосая девушка подставила лицо солнцу. Глубоко вдыхая теплый ароматный воздух, она шла по тропинке прямо через лес к реке. Она двигалась легкой, плавной походкой, и ее маленькие босые ноги почти не приминали траву. Сквозь широко раскинувшиеся ветви дубов она рассматривала бегущие облака, потом повернула голову, чтобы увидеть светлые воды реки. Вокруг нее не было ничего, кроме густого леса, а позади остались холмы, пылающие червонным золотом под осенним солнцем. Она вышла на берег реки, напилась, встав на колени, потом выпрямилась и внимательно _ посмотрела на тропинку, по которой только что шла. Потом слегка склонила свою хорошенькую головку и прислушалась, нет ли подозрительных звуков. Убедившись, что осталась одна, она быстро стянула свое унылое серо-коричневое одеяние и повесила его на ветку. Повернувшись спином к реке, девушка постояла минуту в нерешительности, теребя тесемки своей тонкой сорочки. Потом, торопливо оглянувшись, вошла в воду и стала выбираться на свет из тени деревьев. Здесь, остановившись, она не спеша наслаждалась предзакатным теплом, греющим руки и плечи.

Солнце грело, но вода была холодной. Потерев руки и плечи, девушка плеснула воды в лицо, погрузилась по самую шею и стала выходить. Намокшая хлопковая сорочка облегала стройное молодое тело, под нею угадывалась крепкая высокая грудь, тонкая талия, выпуклые бедра и прочие прелести. Выбравшись на берег, девушка стала искать теплое солнечное местечко и наконец растянулась на громадном валуне, ожидая пока высохнет рубашка. Глаза закрывались сами собой, и приходилось постоянно бороться со сном — ведь так приятно вдыхать терпкий аромат береговых сосен и елей в полном одиночестве. Пригревало солнце, и она незаметно задремала, измученная предыдущей бессонной ночью. Чериш проснулась в тот самый миг, когда грубые руки схватили ее, и наглые мокрые губы овладели ее ртом. Пересиливая страх, она всмотрелась в усатое зверское лицо.

— Так, так! Ну и что я здесь нашел?

Девушка лихорадочно сопротивлялась, но мужчина без особых усилий прижимал ее к камню. Блуждая похотливым взглядом по ее телу, он бесстыдно рассматривал её прекрасную грудь, видную через мокрую ткань. Он схватил девичьи руки, когда она попыталась прикрыться, и снова наклонился к ней. Девушка стала мотать головой из стороны в сторону, пытаясь увернуться от назойливых губ, от которых исходил тошнотворный запах, и успела пронзительно закричать, прежде чем грязная рука зажала ей рот.

— Заткнись, мерзавка! — прорычал он. — И не говори мне, что просто так голая здесь валяешься.

Страх придал ей сил.

Девушка брыкалась и царапалась, но мужчина упорно продолжал держать ее, в ожидании пока она выдохнется.

— Пожалуйста, не надо, отпустите меня.

— Да брось брыкаться. Ты же меня ждала. Все время подмигивала. Что на это скажешь?

— Нет!

— Да я тебя видел! А знаешь, девочка, кто у меня в штанах прыгает? Он уже дыбом встал.

— Убирайся! — закричала она. — Рой убьет тебя!

— Он обратно не вернется. Слышала?! Я ничего не говорю попусту. Спину надорвешь — со мной не расплатишься. — Он был так возбужден, что не услышал зова, доносившегося с опушки. Вот он снова раздался, теперь уже ближе.

— Пап! Ты что там делаешь, пап? — В юном голосе слышалось беспокойство.

Мужчина отпрянул и свирепо уставился на сына. Тринадцатилетний Джерд Бергесс смотрел расширенными от удивления глазами то на отца, то на девушку. Его ноги торчали из штанин, руки — из рукавов рубашки, слишком коротких для долговязого парнишки. Сам он глазел на полуголую девушку, которая наконец вырвалась и бросилась к дереву, на котором висело ее платье.

— Возвращайся в лагерь! — грубо сказал сыну отец.

Тот неохотно оторвал взгляд от прелестного создания. Девушка натянула платье через голову и теперь поспешно застегивала пуговицы.

— Мама тебя ищет. Она срочно хочет тебе что-то сказать, — Джерд повысил голос, чувствуя странное возбуждение от того, что застал отца с полуодетой девушкой. Она стояла спиной к ним, все еще не в силах справиться с пуговицами.

Джесс Бсргесс нахмурился и сплюнул себе под ноги.

— И чего ей надо?

— Да не знаю. Она вот послала сейчас за тобой.

— У человека совершенно нет времени на себя, — проворчал Джесс. С минуту поколебавшись, переводя взгляд с девушки на сына, он двинулся по тропинке в лагерь.

— Ну и что ты тут разглядываешь? — набросился он на мальчика. — Разве не знаешь, что время от времени человеку нужно расслабиться.

— Да, пап, но ведь мисс Чериш…

— Шлюха она, вот кто. А насчет того, что было, держи язык за зубами, а я, может быть, и тебе разрешу с ней попробовать. Тебе это наверняка понравится, а, малыш?

— Ладно, пап, но…

— Слушай, ты перечишь? Еще немного — и получишь ремня, — угрожающе прорычал Джесс, поравнявшись с сыном.

Когда отец ушел, Джерд двинулся было по направлению к девушке. Он хотел перед нею извиниться, объяснить, что его отец вечно гоняется за молоденькими девчонками, сказать, что она вовсе не шлюха. Но решимость вдруг пропала. Он неуклюже повернулся и побежал за отцом к лагерю.

Оставшись одна, девушка обвила руками молодое деревце и зарыдала. Она плакала что было сил, до полного изнеможения. С реки подул прохладный ветерок, растрепал ей волосы. Она обернулась, тревожно вглядываясь в лес ниже по реке.

Девушку звали Чериш Райли. Осенью 1779 года ей должно было исполниться восемнадцать. С таким изящным телосложением она казалась слишком хрупкой, чтобы выдержать переход через горы Смоуки и путь по реке Кентукки на пароходе через весь дикий штат Огайо. Но до этого момента она замечательно справилась со всеми трудностями.

Прошло пять дней с тех пор, как ее брат отправился на поиски места для нового лагеря, чтобы пополнить их скудные запасы. Чериш ждала его с возрастающим беспокойством. С утра она была в полном отчаянии, думая, что не увидит Роя никогда и будет брошена в глуши на милость семьи Бергесс, пользующейся сомнительной репутацией.

Осушив слезы, она обратилась к реке, доброй милой Кентукки. Вот и увидела наконец устье этой широкой реки с ее бесконечными вереницами пароходов, везущих почтенные семейства и солдат, которых господин майор Джордж Роджерс Кларк повел в бой, когда семья Бергесс направилась вместе с Роем внутрь страны, вверх по реке Кентукки к Бунесбургу. Эти Бергессы были ленивы и не приспособлены к переходам. А Рой — упрямый и гордый — отказался от советов более опытных переселенцев, не стал ждать, пока соберется более крупная партия. Чериш вспомнила оставленный в Вирджинии дом, и слезы навернулись ей на глаза. Уютная, словно гнездышко, хижина примостилась в тени горы. С самого рождения девушка не покидала ее стен: убирала, вела хозяйство, там же похоронила родителей. По законам штата Вирджиния, отец получил участок в собственность, но после его смерти этими землями завладела Пенсильвания, и Рой, старший брат девушки, напрасно старался доказать свои права на владение.

Узнав о свободных землях в Кентукки и о деревне поблизости от форта Бун, он решил отправиться туда. Возражать Чериш и в голову не пришло. Она заботливо уложила имущество. Решено было взять железный котелок и оловянные ложки матери. Чтобы выжить в пути, им необходимы отцовский топор, охотничий нож, длинная винтовка. Рой сказал, что ружье они найдут по дороге. Также пришлось прихватить шерстяные одеяла, небольшой слиток серебра, а еще — узелок с семенами, бережно завернутыми в тряпицы: кабачок, кукуруза, тыква, репа, яблочные семечки. Пришлось оставить перины, расшатанный стул, большой ткацкий станок и прялку. Прогуливаясь по берегу Кентукки, она с грустью вспоминала сирень и розы, заросли плюща позади маленького домика с каменным полом. Чериш думала о похороненных неподалеку отце и матери, о могилах сестренок, умерших маленькими; на их холмиках отец посадил яблоньки. Там, дома, не переставая бил веселый ручеек: он не пересыхал летом и не замерзал зимой. Для Чериш было бесконечным удовольствием пить из него, подолгу купаться, и именно этот ручеек вернул её из страны воспоминаний в тягостную действительность.

• 1/51
• Следующая