Спасти Ангела - Паттерсон Джеймс - Страница 14

• Предыдущая
• 14/41
• Следующая

Дилан подавленно молчит.

— А я-то думала, это у нас паранойя, — тихо заметила Ангел, и я согласно киваю:

— Видно, здесь случай покруче нашего. Мне-то казалось, ошибки генетических экспериментов — настоящий кошмар. А оказывается, нет ничего страшнее успеха белохалатников.

Вот, например, эти…

— Кто вас такими сделал? — шепчу я в ужасе. — И зачем?

Они — самые обыкновенные дети. Дети, которых резали и сшивали снова, над которыми экспериментировали, их программировали… Программировали убивать, и убивать именно нас.

Но это — дело десятое.

Ноид, которого мы разглядывали, беспокойно заерзал, и враз забегали все сотни его глаз. На вид ему лет девять-десять, не больше.

— Нас создали такими, чтобы дать нам преимущество над людьми, испоганившими Землю, и над такими, как вы, предыдущими поколениями усовершенствованных. Вот кончится мир, и после конца света придет наше время. Тогда-то мы и возьмем верх.

Мда-а-а… Правильно Ангел сказала. Здорово им мозги промыли. И запудрили тоже здорово.

— Послушай, Паучий Глаз, мы знаем, что мир нынче не в лучшей форме. Мы даже кое-какие шаги предпринимаем, чтобы его улучшить. Зачем нам работу усложнять? А вы палите без толку и дело делать мешаете.

— Вы, ребята, просто не понимаете, что с вами сделали, — перебивает меня Ангел. — Макс — классный вожак. Она хочет вам сказать, чтобы вы с нами объединялись. Давайте вместе. Вы поможете нам остановить тех, кто ставит над детьми безобразные эксперименты. Этим мы вместе мир и спасем.

Он захихикал, и у меня по спине пробежал холодок.

То, что дети — цветы жизни, — это сущая ложь. Потому что когда дети — исчадие ада, тогда-то и наступает сущий ад на земле.

— Вы думаете, мы чего-то там не понимаем? Это сами вы ни хрена не сечете, — сипит ноид. — А про естественный отбор забыли? Придет время, у вас ни на что ваших жалких силенок не хватит.

Я ощетинилась:

— Послушай, молокосос. Не хочешь нашей помощи — не надо. Но про то, на что у меня сил хватит, лучше помалкивай.

Идея спасения мира, как известно, зачастую вызывает у меня здоровый скепсис, но уж больно меня этот шкет своим заявлением о «жалких силенках» разозлил.

— Да на вас посмотришь, сразу скажешь: GEN54. У вас это на лбу написано, — осклабился ноид. — Модель устарелая. Вы и ваши крылатые, и профессора ваши, и эта беззубая Коалиция по Прекращению Безумия — вы все мир спасаете. — Его маленькие глазки так туда-сюда и шныряют. — А в голову вам не приходит, что, может, его и спасать-то нечего. Потому что дело это провальное. Все равно не спасете.

— А по-моему, и один человек много пользы принести может. И ситуацию изменить к лучшему. — Я почему-то и сама усомнилась в убедительности своих слов.

— Давайте-давайте. Ты еще расскажи мне про единорога да про клады, которые по концам радуги зарыты, — облил меня презрением GEN77. — Ты мне сказочки все рассказываешь, а я тебе правду режу.

— А сам-то ты откуда эту правду знаешь? — Дилан встает у меня за плечом.

— Апокалипсис приближается. Никто не спасется, — вещает ребенок с пугающим убеждением. — А люди все до единого вымрут. И вы вместе с ними. Мир без людей будет благословенным местом.

Меня колотит от негодования и гнева. Все, даже моя мама, убеждали меня встретиться с этим новым поколением. Встретиться, чтоб повести его за собой. Какого хрена! Они в моей помощи не нуждаются.

Я все еще подыскиваю какой-нибудь последний довод, заключительный аккорд нашей «встречи на высшем уровне», когда неожиданно раздается череда приглушенных хлопков-выстрелов. С криком «пора» ноиды разрывают путы и бросаются на нас.

И без всякого промедления Дилан, Ангел и я спрыгиваем с крыши.

Мы летим назад, к маминому дому, к моей стае.

— А мне не все равно, спасешь ты мир или нет, — мягко говорит Дилан. Он летит рядом. Его крыло коснулось моего, и меня точно током ударило.

— Теперь и ты про спасение мира заладил. — Мне неохота обсуждать с ним эту тему.

Взгляд мой падает на какую-то точку, которую носит по земле из стороны в сторону. Зверь, что ли, какой-то раненный?

— Что там этот чувак делает? — От Дилана с его поразительным зрением ни одна деталь не ускользает — сразу разглядел человека.

— Аквапарк в пустыне ищет.

Но если со зрением у Дилана все классно, то с чувством юмора всегда было плоховато, и к моему сарказму он никак привыкнуть не может.

— Нет, не думаю. По-моему, у него солнечный удар.

Оглядываюсь вокруг. Ему до ближайшего жилья миль пять, не меньше. Сомневаюсь, что он туда живым доберется.

— Никто в здешних местах никакого спасения не хочет. Может, мы и этого помирать бросим? — бормочу я себе под нос.

После Школы и интервью с паукоглазым GEN77 настроение у меня хреновое и оптимизма никакого. Но, подняв глаза, я вижу улыбку Дилана и неожиданно для себя самой улыбаюсь ему в ответ.

— Спасать его все равно надо. И плевать нам, хочет он спасаться или не хочет.

Короче, так или иначе, а к тому чуваку мы спустились. Если бы это я брела по пустыне, обессиленная, опаленная до черноты солнцем, без всякой надежды на спасение, а передо мной с небес вдруг спустились бы трое крылатых, я бы непременно решила, что или я брежу, или за мной сама смерть явилась.

Но парень только вяло глянул на нас, моргнул и говорит:

— Опять вы?

У меня глаза на лоб полезли. Напрягаюсь, выуживая его лицо из самых глубин памяти.

— Это ты?

— Откуда ты его знаешь? — удивляется Дилан. — Мы же в самом центре пустыни.

— Встречались. Было дело. Сто лет назад (если уж совсем точно, шесть книг тому назад) в туннелях нью-йоркской подземки.

— А где твой комп? — Когда мы встречались в Нью-Йорке, он, помнится, обвинял нас, что мы норовим хакернуть его драгоценный Мак. А Мак этот он, по всей вероятности, считал своим единственным другом.

— Он мне больше не нужен. — У парня на губах блуждает потусторонняя улыбка.

— Как так? Он у тебя вроде внутреннего органа был, сердца там или печенки. Не буквально, конечно. Хотя в наше время, как это ни печально, вполне могло бы быть, что и буквально.

— Теперь я свободен. Конец близок. Скоро мы все будем свободны! — выкрикивает он, собрав остаток сил, и вскидывает руку в салюте.

— И этот про конец света заладил, — бормочу я. Кореш всегда не в себе был. Но теперь, похоже, жара его совсем доконала.

Ангел протягивает ему бутылку с водой, но он отводит ее руку:

— Мой комп все предсказал. И все, что он предсказал, сбывается. Потому-то он мне больше и не нужен. Мне больше ничего не нужно. И в этом истинное счастье. — Глаза его подернулись мечтательной поволокой. — Мы уничтожим людей, и мир обретет совершенство. Сама увидишь. Разве ты не чувствуешь приближение благодати? — Он снова взглянул на меня по-детски ясным взором.

Похоже, этот психоз слишком широко распространился. Что-то вроде пандемии чумы или холеры.

— И что теперь? Что дальше-то будет? — спрашиваю своего давнего знакомого.

— Люди Землю погубили. Как только они исчезнут, мы начнем все сначала. Только надо сперва с корнем весь людской род извести.

— Но… ты сам человек, — пытается возразить ему Ангел.

Веки у него дрогнули:

— Не совсем.

— Послушай, — вмешиваюсь я. — Тебе надо срочно убраться с палящего солнца. И как можно больше жидкости выпить. Тогда ты прекратишь нести околесицу.

— Нет. — Он нахмурился и с неожиданной энергией затряс головой. — Вы не понимаете. И не хотите понять. Мне ничего не нужно. Все, что мне нужно, у меня есть. Обо мне уже позаботились. — Он посмотрел куда-то в пространство. — Они уже обо всем позаботились.

— Пожалуйста, дай нам тебе помочь, — умоляю я его и беру за руку.

— Уйди! — Он вырвал руку и, спотыкаясь, побежал по сухой выжженной земле. — Не нужна мне твоя помощь! Сказано тебе, обо мне уже позаботились.

• Предыдущая
• 14/41
• Следующая