Фрегат Звенящий (сборник) - Крапивин Владислав Петрович - Страница 29

• Предыдущая
• 29/121
• Следующая

— Надо! Надо! — поддержали его Ксеня, Слава и Антон.

— Да, но какую? — Яков Платонович в затруднении стал теребить пегие усы. — Надо что-то такое… звенящее.

— А я знаю, — сказала Ксеня. — Взглянула на Васю и слегка покраснела. — Пусть будет мальчик с гитарой. Рыжий… То есть золотистый… Мальчик — потому, что у нас детский экипаж. Золотистый… ну, потому, что красиво. А с гитарой — потому, что она звенит.

— Ну вот еще… — пробурчал Вася Лис. Он прекрасно понял, кого Ксеня имеет в виду под «золотистым мальчиком». И знал, что вовсе не заслужил такой чести.

— Но у тебя же скоро день рождения, — настаивала Ксеня. — Это будет тебе еще один подарок. — И это ведь ты самый первый среди нас придумал изучать морское дело!

— Вовсе не я… Все вместе…

Яков Платонович поскреб подбородок.

— А знаете, друзья мои, в таком предложении что-то есть… привлекательное. Действительно, мальчик со звенящей гитарой — это соответствует…

— Да не хочу я… — стыдливо пробубнил Вася.

— Ну, если не хочешь, тогда давай сделаем с гитарой не мальчика, а лисенка! — вдруг предложил Слава. Такого симпатичного веселого Лиса, как в диснеевской сказке. Это будешь и чуть-чуть ты, и в то же время… просто Морской Лис!

— А люди спросят — почему? — засомневался Антон. — Лис ведь очень хитрый зверь. И даже хищный.

— Всякие бывают, — возразила ему Ксеня. — Есть очень славные. — И чтобы не подумали, будто она только о Васе говорит, напомнила: — Мы же все видели кино «Рыжий, честный, влюбленный». Про лисенка, который не терпел коварства и всегда защищал справедливость. И тоже играл на гитаре.

Так и решили.

Васин день рождения справляли у него дома, а потом пошли к Якову Платоновичу. Именно туда Слава Воробьев принес свой подарок.

Это была картина, написанная акварелью.

По волнам с пенными гребешками летел трехмачтовый фрегат. Под его бушпритом держал гитару и взмахивал лапой улыбающийся лисенок золотисто-апельсинового цвета. На борту под узором из листьев было выведено название «Звенящий».

На реях и штагах были поставлены все-все паруса. Ветер туго надувал голубовато-белую парусину с похожими на длинные ресницы линиями риф-штертов. Мало того! На фрегате были и такие паруса, названий которых Вася не знал. Они плавно выгибались по сторонам от марселей и брамселей.

Вася сперва обалдел от восхищения. Долго держал картину перед собой, как зеркало. Разглядывал неотрывно.

Потом он спросил:

— А что это за паруса по бокам? Я таких не знаю.

— Я тоже не знаю, как они называются, — признался Слава. — Но я видел такие на одной фотографии. И нарисовал. Очень уж они красивые.

— Это дополнительные паруса, — объяснил Яков Платонович. — Я не успел рассказать о них. Называются они лиселя.

Вася заморгал. А Ксеня засмеялась:

— Что, в честь именинника?

— Нет, это просто совпадение. Но, конечно, приятное… Лиселя ставятся на дополнительных рангоутных деревьях, которые выдвигаются с реев. Называются лисель-спирты. «Грот-марса-лисель-спирт», «фор-брам-лисель-спирт» и так далее, по названиям реев. И у лиселей соответствующие их месту имена: «грот-марса-лисель», «фор-брам-лисель»…

вдруг сочинились у Антона стихи. И друзья решили, что они очень удачные.

А Яков Платонович сказал:

— Что же, можно и в поход, раз вам так не терпится. Но имейте в виду, друзья: в плавании нам придется учиться очень многому. Прямо на ходу…

Антон тут же сочинил опять:

Это фрегат «Звенящий», готовый к плаванию. Таким Слава Воробьев нарисовал его в своей «морской» тетрадке. Правда, сейчас на фрегате не хватает нескольких парусов. Слава решил, что, если рисовать все, они заслонят друг друга. Поэтому нет лиселей, между мачтами поставлены не все стакселя, а бизань и крюйсель подобраны к реям, чтобы не закрывали контр-бизань.

Ребятам Слава сказал:

— Картина с лиселями и волнами — она для красоты. А точный рисунок — в тетради с чертежами — тоже необходим. Должны же мы видеть, какой корабль наконец построили.

И все с ним согласились.

Вторая часть

ИДУТ НАВСТРЕЧУ КОРАБЛИ.

У Якова Платоновича было много интересных вещей, связанных с морским прошлым. Разные мореходные инструменты и карты, большой капитанский бинокль, потрепанная фуражка с якорем, окруженным листьями (эта эмблема называется «краб», потому что вышитые листья напоминают крабьи клешни). Был даже спасательный круг с надписью «Меридиан».

— А корабельного колокола у меня нет, — сокрушался старый боцман. — Когда наша баркентина отплавала свой срок и ее решили превратить в прибрежный ресторан (это, конечно, страшное безобразие), я хотел колокол, на котором название судна, взять себе на память. Но начальство не разрешило. Хотя, казалось бы, зачем корабельный колокол ресторану?.. А нам сейчас он очень бы пригодился в плавании…

— Ничего, — утешила деда Ксеня. — Что-нибудь придумаем. — А колокол с «Меридиана» все равно не был бы колоколом «Звенящего». Нам нужен свой.

Всех выручил первоклассник Антон Штукин. У себя дома, в кладовке, он разыскал крупный медный колокольчик, который в старинные времена не то висел у дверей, не то мотался под дугой ямщицкой лошади. Размером он был с кружку.

Антон надраил находку до жаркого блеска, потом они с папой сходили в граверную мастерскую, и там мастер острым своим инструментом по краю вырезал буквы: ЗВЕНЯЩИЙ.

Все ребята очень обрадовались. И Яков Платонович тоже. Он рассказал, что иногда корабельный колокол называют рындой. Это не совсем правильно. Строго говоря, «рында» — это звон судового колокола в полдень. Однако привычка именовать колокол рындой из корабельного обихода не исчезает.

Колокол (или рында) нужен для многих дел. В него бьют частыми ударами, когда судно идет в тумане. Подают и разные другие сигналы. Кроме того, вахтенный матрос каждые полчаса отбивает в колокол сигналы времени. Многим известно, что это называется «бить склянки». Вовсе не от того, что звон напоминает о разбитой посуде, а потому, что раньше на кораблях время измерялось песочными часами, где в одном стеклянном шаре (склянке) песка хватало на полчаса. Пересыплется — поворачивай шар и бей в рынду…

— Теперь-то уж наш «Звенящий» полностью готов к плаванию, — весело сказал Вася Лис. И на своей гитаре сыграл песенку, которую недавно выучил:

Все, конечно, понимали, что плавание будет воображаемым. Они возьмут морские карты (или нарисуют сами — с таинственными островами), представят, что плывут то в открытом океане, то вдоль побережья от порта к порту, а Яков Платонович будет рассказывать об этих дальних портах. И о приключениях, в которых участвовал сам и о которых слышал от друзей-моряков.

Излагать разные истории старый боцман умел так, что порой даже казалось: это не рассказ, а все по правде.

• Предыдущая
• 29/121
• Следующая