Синий краб (сборник) - Крапивин Владислав Петрович - Страница 50

• Предыдущая
• 50/186
• Следующая

— Ничего, — сказал Ленька. — Пусть плывет кораблик в океан.

И он рассказал Севке, что вода из канавы попадет в реку, а их река впадает в Иртыш. Ну, а Иртыш впадает, как известно, в Обь, которая течет прямо в Ледовитый океан.

Севка живо представил лунную ночь, черную воду в трещине среди зеленоватых льдов, а в воде свой маленький парусник. На льдине лежат глупые тюлени, таращат на него круглые глаза и от удивления хлопают себя ластами по тугим кожаным животам.

Было немного жаль кораблик, зато интересно…

Вдруг все воспоминания у Севки разлетелись, как городки от меткого удара. Знает, что он увидел? Он увидел, что не Борька Табаков и не еще кто-нибудь из завистников, а длинный Сергей (тот самый, который вратарь) вытянул из кучи погнутый велосипедный руль с вилкой и потащил к себе в дровяник.

Вихрем вылетел Севка на улицу и встал на дороге у Сергея, который уже выходил из сарая.

— Стой, — сказал он зловеще прищурившись, зачем взял руль?

Сергей неожиданно смутился. Он что-то пробормотал и хотел пройти мимо, но Севка стоял, расставив ноги и загораживал путь. Он был готов даже получить по шее, но выполнить свой долг. Потому что он был часовой.

— Волоки назад, — приказал он.

— Да брось ты, — миролюбиво сказал Сергей. — Мне для велосипеда руль нужен. Для ремонта.

Севка от возмущения чуть не задохнулся. Он вцепился в рукав Сережкиной рубахи и заорал изо всех сил:

— Ленька! Ребята! Тревога!!

Первыми примчались Татьянка и Люська. Затем с треском скатился с лестницы Ленька, выскочил из окна Вовчик. Наконец, появился Славка, на ходу дожевывая кусок колбасы.

— А тебя кто звал? — сказала ему Люська.

— Во! Руль стащил из кучи, — начал Севка, не выпуская Сережкиного рукава. — Несчастный индувалист…

— Говорить научись, — хмыкнул Сергей и вырвал рукав.

— Я научусь, не бойся! А ты воровать не учись!

Севка был очень доволен своим остроумным ответом. Но ребята почему-то остались спокойными. Вовчик погладил стриженый, покрытый блестками рыжих волосков затылок и сказал:

— Да пускай берет. Подумаешь, руль! Я думал, кровать украли.

— А я не согласен, — нерешительно заявил Севка. — Пусть отдаст.

Тогда вмешался Ленька:

— Ты не спорь. Руль для дела нужен.

— Для какого дела?

И тут увидел Севка, что все ребята смотрят на Леньку как-то странно.

— Я потом скажу, — нахмурился Ленька. — Ну чего ты привязался?

— Почему потом? Скажи сейчас, — попросил Севка. — Я тоже хочу делать дело.

— Отвяжись, — ответил Ленька, и все ребята согласно промолчали.

— Как караулить, так сразу я, а как… если что хорошее, так можно… плюнуть? Да?

Севка повернулся и зашагал домой, чтобы не подумали, будто ему хочется зареветь.

— Предатели! — бросил он, не оборачиваясь.

Придя домой, Севка стал думать о мести. Драться он, конечно, не мог. Даже Люська, если говорить по правде, могла с ним справиться один на один. А Сережка и Ленька и возиться не стали бы… Надо было придумывать что-то другое. И Севка придумал.

Он взял кусок мела и пошел за сарай, где по вечерам собирались ребята, чтобы поболтать о своих делах. На длинном деревянном заборе он нарисовал всех шестерых обидчиков. Свет не видывал таких страшных уродов! Особенно досталось Сергею. Он получился длинный-длинный, глаза, как плошки, зубы оскалены, а в руках краденый руль. Внизу для ясности Севка написал: «Сережка — индивидуалист». Как правильно писать это слово, Севка заранее посмотрел в словаре у сестры.

Он оглядел свою работу. Пусть теперь порадуются! Уж рисовать-то Севка умел!

И теперь он второй день сидит на подоконнике и скучает. Ребята укатили в Верхний бор. Наверно, так. Ведь с самого утра никого не видно во дворе. Верхний бор далеко, километров двенадцать от города. Может быть, раньше Ленька и взял бы Севку… А сейчас лучше во двор при ребятах не показываться, а то еще получишь за рисунки. И о дальней

экспедиции на Зеленую горку, куда уже давно собираются ребята, не стоит мечтать. Ленька и раньше-то ворчал: «Всегда с грузом на корме…»

— Севка! Выйди! — слышится вдруг со двора Ленькин голос. «Приехали,» — думает Севка. Он молчит. Не такой он дурак, чтобы идти на улицу. Пусть кричат, если охота.

— Севка! — снова слышен крик. Теперь уже три голоса: Вовчик, Люська и Татьянка. Севка знает, что ребята стоят за углом, у парадного крыльца и ждут его. Ну и пусть постоят.

Наконец, Ленька появляется под окном.

— Трудно тебе спуститься, если зовут? — спрашивает он. — Оглох?

Севка решается. В конце концов, хоть он и не пионер еще, но Ленька — его звеньевой. Готовый каждую секунду дать стрекача, Севка появляется на пороге.

— Ну, чего надо? — говорит он.

Но что это? Севка вздрагивает. Сергей резким движением толкает к Севке… велосипед. Маленький, подростковый велосипед.

— На…

Севка ловит велосипед за руль. Руль тот самый — мятый, ободранный. И колеса с разными ободами. Сразу видно, что собирали велосипед из разных старых частей. Но это — пустяки! Пусть седло вытертое и расхлябанное, пусть рама покрыта голубой краской, какой мажут двери и карнизы, пусть нет щитков над колесами! Все это ерунда!

— Бери, художник, — говорит Ленька. — Надоело таскать тебя сзади.

— Насовсем? — тихо спрашивает Севка.

— Насовсем.

Маленький Славка теребит Севку за штаны и просит:

— Прокатишь, а? Прокатишь?

— Прокачу, — шепчет Севка.

Вдруг он стремительно вбегает по лестнице домой, в кухне хватает тряпку и смачивает ее под краном. Потом Севка выбирается из окна на карниз и прыгает, не боясь высоты. Ребята не увидят его, потому что окно с другой стороны дома.

Севка торопится, бежит к забору, где белеют на темных досках его рисунки.

1961 г.

Мой сосед шестиклассник Толька приходит из школы во втором часу. Я слышу через стену, как он швыряет в угол сумку, гремит посудой. Потом он выходит в коридор и стучит в мою дверь

— Ну, чего? — говорю я не очень любезно. У меня срочная работа, я не склонен принимать гостей.

— Наша плитка перегорела, — говорит Толька ч порога. — Я разогрею суп на твоей, ладно?

— Можешь забрать ее в свою комнату.

— Да не стоит. Лучше принесу кастрюлю.

Только врет. Я знаю, что плитка у него не сгорала. Просто ему надо хоть полчаса поторчать у меня. Может быть, он подберется к книжному шкафу. Раньше он спрашивал разрешения, а теперь ворошит книги по-хозяйски. Но шкаф — это в лучшем случае. Очень даже вероятно, что Толька кошачьим движением снимет со стены мой эспадрон. Тогда оконные стекла и обои подвергнутся реальной опасности.

Но больше всего я боюсь, что он мирно усядется напротив и заведет разговор. Тогда опасность грозит непосредственно мне. Только может говорить час, может два, три. О звезде «Альфа Эридана», о новых трамваях, о нашей соседке — сухопарой Эльзе Абрамовне, о том, что «Спартак» снова продул матч…

Выставить Тольку не хватает духа. Тем более, что меня тоже интересует возможность полета к «Альфе Эридана» и печальная судьба местного «Спартака».

А может быть, Толька не станет разговаривать. Он походит по комнате, повздыхает у меня за спиной и скажет наконец:

— Ну, это… Почитай, а?

Значит, я должен читать Толькины стихи.

Толька часто пишет ерунду. Но иногда к него попадаются хорошие строчки. Недавно я прочитал на мятом листке в клеточку:

Я вспоминаю эти строчки и смотрю на редкие сосны. Это не кривые лохматые сосны, которые растут в одиночку. Когда-то на месте нашего пятиэтажного поселка был лес. У деревьев стволы тонкие и прямые, как мачты парусников. Они чуть заметно качаются в плотном потоке теплого ветра. Еще февраль, но ветер не стал ждать, рванулся со старта. Клочковатые облака в туманном низком небе бегут к северо-востоку. Толька вчера написал:

• Предыдущая
• 50/186
• Следующая