Синий краб (сборник) - Крапивин Владислав Петрович - Страница 18

• Предыдущая
• 18/186
• Следующая

Перед Алькой стоял сам Мишка Кобзарь, предводитель враждебной армии Крутого переулка.

Силы были слишком неравными, и Алька повернулся. чтобы удрать. Но тут он увидел еще два щита — над ними торчали совершенно одинаковые головы братьев Коркиных. Засада…

— Сдавайся, — хрипло сказал Мишка.

Надежды на победу не было никакой.

По железным законам игры тот, кто получал пять ударов, считался убитым. «Убитые» не имели права участвовать в войне три дня. А пленных «отпускали» на следующий день. Но сдаться — значит, отдать оружие…

Алька поддернул трусики и бросился в атаку.

Его натиск был таким яростным, что от вражеских щитов полетели щепки. Но тут же щиты с намалеванными крылатыми тиграми сомкнулись полукругом и оттеснили Альку на край обрыва. Почти немедленно его коснулись три меча. Даже спорить нельзя было: царапины на груди явное доказательство.

Очень обидно выбывать из игры, когда на завтра назначено генеральное сражение между двумя армиями. Сдаться? Ни за что!

Отмахиваясь от наседавших неприятелей, Алька взглянул назад. Крутой склон был покрыт зарослями бурьяна и крапивы. Прыгать не хотелось, но тут деревянный клинок четвертый раз уперся ему в грудь, и Алька решился…

«Здесь-то вы меня не поймаете», — думал он, выбираясь из жгучих зарослей. Но противник и не стал его преследовать. Не посмев прыгать вслед за Алькой, враги отсалютовали ему мечами и удалились не солоно хлебавши.

Через минуту мальчуган добрался до тропинки, зигзагами сбегающей к реке, и спустился на песчаную полосу между водой и береговым откосом. Он прошел еще несколько шагов и увидел двух своих друзей. Они занимались совершенно непонятным делом: расчищали от бурьяна землю вблизи маленького родника, от которого к реке стекал чистый, холодный как лед ручеек.

— С бурьяном воюете, — укоризненно произнес Алька. — А меня сейчас Мишка Кобзарь с Коркиными всего изрешетили. Вот! — он выпятил грудь, украшенную царапинами. — Давайте в погоню за ними, а?

— Ну тебя с погонями, — отмахнулся Юрка, а Стасик ухватил громадный куст бурьяна и скомандовал Альке:

— Помогай!

— Зачем… Да что вы тут роетесь?! — рассердился тот.

— Роемся… потому что надо… Здесь тайна какая-то зарыта, — проговорил Стасик, вырывая бурьян с корнем.

Тайна? Алька потребовал немедленных объяснений. Как и его два друга, он любил тайны даже больше, чем военные игры…

За два часа до описанных событий Стасик и Юрка сидели в комнате, пол которой был усыпан стружками. Ребята только что окончили изготовление оружия для завтрашнего сражения.

— Эх и будет бой! — воскликнул Юрка, взмахивая мечом с крестообразной рукоятью и обрушивая удар на невидимого врага.

И нужно же было, чтобы под удар попал добродушный фарфоровый медведь! Секунду назад он, сидя на пеньке, мирно курил трубку, не думал об опасности. Теперь же от статуэтки остался лишь березовый пенек и задние лапы медведя, остальное осколками разлетелось по комнате.

— Один-ноль, — хладнокровно заметил Стасик. Но Юрке было не до шуток. Он сгорбился и опустился на кровать.

— Да ты чего? — удивился Стасик. — Ну, подумаешь, игрушку разбили…

— Игрушку… Это Сережин медвежонок, — сипло сказал Юрка, и глаза его заблестели.

Он хорошо помнил брата. Сергей был высокий. светловолосый, с веселыми синими глазами и коричневым пятнышком на подбородке. Приезжая летом на каникулы, он катал Юрку на велосипеде, брал его с собой на реку и пел ему смешные студенческие песни.

Но однажды пришло письмо, в котором было написано, что студент-геолог Сергей Кораблев во время практики разбился, сорвавшись со скалы. Это случилось три года назад. Юрке было тогда девять лет.

Мальчик помнил, как целыми днями, по детски уткнувшись в подушку, плакала мать. Сам он в то время тяжело думал, обхватив руками голову. Он не мог понять, как это может быть, что Сережи больше вообще не будет. Не будет совсем, никогда. Как же это? Ведь если закрыть глаза, так легко представить его лицо, почувствовать, как теплые ладони брата ерошат его, Юркины, волосы, даже голос его можно услышать совсем ясно, голос напевающий незнакомую песенку:

Мы еще не устали в пути,

Экспедиция движется дальше…

— Что это ты поешь? — говорил Юрка, а Сергей шептал ему на ухо:

— Не спрашивай. Это тайна…

И у Юрки от любопытства замирало сердце.

И вдруг этого не будет. Совсем? Ни-ко-гда. Но как же это?..

А Сережа улыбался с фотографии, словно утешал:

— Все это, брат, ерунда. Вот же я. Ты их не слушай… Экспедиция, Юрик, движется дальше…

Фарфорового медведя Сергею в детстве подарили школьные товарищи. Ему очень нравился этот добродушный мишка.

И Юрка, почти не плакавший после гибели брата, сейчас вдруг почувствовал комок в горле и уронил голову…

— Юрик, смотри. Тут бумага какая-то, — тронул его за плечо Стасик. Не поднимая головы, мальчик взял желтоватый тетрадный листок.

Когда буквы перестали расплываться, он прочитал:

«Триста шагов от последнего тополя набережной прямо на запад по берегу, дальше — вниз. Два шага влево от родника. ТДЭ зарыт здесь. 15 августа 46 г.»

— Откуда это?

— Да из медведя…

В донышке статуэтки было отверстие. Наверно, листок свернули трубкой и просунули туда, а внутри он развернулся и выпасть не мог. Так и лежал там… двенадцать лет.

— Это Сережа писал, — уверенно сказал Юрка. — Но что такое ТДЭ, я не знаю…

— Может, оно и сейчас зарыто, а?

— Может… быть… — проговорил мальчик, в раздумье глядя на черепок, лежавший у его ног. Солнечный луч зажег в фарфоре веселую искру…

Они рыли мягкую землю деревянными мечами, рыли уже около часа. Солнце зашло, река светилась белым, серебряным светом. Заросший берег навис над водой — высокий и темный, как крепостная стена. Стояла полная тишина, и родник, воспользовавшись ею, принялся болтать весело и громко.

Ребята устали, вымазались в глине, но пока не находили ничего.

— Ну и нет здесь ничего такого… Да и вообще что такое ТДЭ? — первым засомневался Алька. Стасик поддержал Альку согласным молчанием. Но Юрка, будто не слыша, продолжал вгрызаться в землю. Не могли же они оставить его…

Чертыхаясь сквозь зубы, друзья работали рядом. Они уже совершенно механически отковыривали и отбрасывали комья глины и вздрогнули от неожиданности, когда дерево ударилось о железо. Потом ребята, сталкиваясь лбами, принялись лихорадочно углублять яму.

Через минуту находку вытащили из земли.

В руках у мальчишек была плоская круглая коробка, в каких обычно хранят кинопленку. Слой ржавчины покрывал жесть, но края коробки были обмотаны изолентой. И когда Юрка, ломая ногти, сорвал ленту, из-под нее блеснул светлый металл.

Стасик схватил Юрку за руку.

— Не открывай, вдруг там кинопленка! Непроявленная!..

— Нет, коробка очень легкая…

— Ну, что же там? Скорее…

— Держите. Крепче… Эх, ножа нет…

Вздрагивающими руками ребята потянули крышку. Она снялась гораздо легче, чем ожидали. Плоский клеенчатый сверток шлепнулся на песок.

В сторону полетели клочья истлевшей клеенки, и вот на песке упал толстая тетрадка. Сгущались сумерки, но еще можно было различить синюю обложку с большой чернильной кляксой и крупной надписью:

Тайный Дневник Экспедиции

…Там, где заросли бурьяна особенно густы и высоки, притаилась группа разведчиков. Командует ими сам Мишка Кобзарь. Сейчас у мальчишек нет громоздких щитов, только рукоятки мечей крепко сжаты в ладонях. Задача ясна: застать противника врасплох. Пусть завтра во вражеской армии будет на трех человек меньше.

Уже совсем темно. На левом берегу переливаются огни и золотыми змейками отражаются в воде, а между змейками дрожат серебряные струнки — отражения звезд. Река отражает небо, отливает синеватым стеклом между черных кустов. Пахнет полынью, влажным песком и сырыми бревнами плотов. Тихо. Шум города не доносится с высокого берега. Лишь изредка всплескивает рыба, да в полусотне шагов от разведчиков потрескивает костер.

• Предыдущая
• 18/186
• Следующая