Золотое колечко на границе тьмы (сборник) - Крапивин Владислав Петрович - Страница 44

• Предыдущая
• 44/164
• Следующая

А может, это дедушка стрелял здесь, отбиваясь от наседавших врагов. Может, это от его автомата гильза? Санька понимал, что такая вероятность очень маленькая. Но все-таки может быть…

Дома Санька завалил береговыми находками подоконник. Мама качала головой, но этот «музей» не трогала. А Санька приходил все с новой добычей: с пестрыми голышами и раковинами-рапанами, с черепками амфор и красными от морской ржавчины осколками снарядов, кусками пробки от спасательных кругов и черными пуговицами, на которых сквозь окалину проступали якоря.

Такое собирание на берегу Санька называл охотой, а себя морским охотником. Не правда ли, здорово звучит: морской охотник…

Но через неделю охота Саньке наскучила. Подоконник был завален в три слоя, а весь берег домой все равно не унесешь. И Санька опять начал бродить среди теплых от солнца развалин. Среди тишины и дремлющих тайн.

Нельзя сказать, что Херсонес был безлюден. Кое-где работали на раскопках полуголые, черные от солнца студенты. Недалеко от берега ныряли у камней, несмотря на всякие запреты, аквалангисты. И туристы бродили — в одиночку и группами. Но люди как-то незаметны были среди руин, среди заросших пригорков и каменных глыб. Никто не мешал Саньке быть одному. И здесь он впервые в жизни понял, что одиночество — это иногда очень неплохо. Можно ходить не спеша, думать о всяких тайнах, о людях, которые жили раньше, живут сейчас и будут жить потом… И вообще о жизни…

Но иногда одиночество надоедало. От него начинало звенеть в ушах н даже страшновато делалось. Тогда Санька «приклеивался» к какой-нибудь экскурсии.

Экскурсанты пестрыми группами ходили по камням, а бодрые тетеньки-экскурсоводы рассказывали, где какие были дома две тысячи лет назад, как в них жили гончары, воины и торговцы, какие кругом стояли храмы и статуи и откуда приходили в Херсонесскую гавань похожие на раскрашенных морских чудовищ корабли — в ту бухту, которая сейчас называется как-то по-больничному: Карантинная.

Иногда экскурсоводы показывали туристам большие разноцветные картинки. И Саньке давали посмотреть. На картинках было очень синее небо, разноцветные паруса в гавани, воины в шлемах с гребешками, рынок с пестрой толпой. В толпе среди взрослых сновали смуглые ребятишки. И однажды Санька увидел мальчика, с которым они были похожи.

По крайней мере, Саньке показалось, что очень похожи. У мальчишки были светлые волосы, коричневые руки и ноги и такие же, как у Саньки, сандалии из ремешков. Ветер трепал на мальчишке просторную белую рубашку или накидку, похожую на короткое платьице кажется, она называется «туника». Если Санька выдернет из-под ремешка свою рубашку, получится то же самое. И можно будет прыгнуть на две тысячи лет в прошлое, побежать на Херсонесскую площадь и разыскать этого мальчика.

Санька теперь понимал, чего ему не хватает в Херсонесе, — такого вот товарища!

Но нет, просто так в древность не прыгнешь. Нужна была машина времени.

Санька сделал машину за два часа. Он взял сломанный будильник, нарисовал для него новый циферблат, где вместо чисел-часов были написаны тысячелетия, приспособил сюда же лампочку и батарейку, чтобы мигала, — вот и все!

Санька завел пружину, отвел стрелку на две тысячи лет против хода, нажал контакт и отнес механизм в тайник под камнем в непролазных зарослях дрока для всех, кроме Саньки, непролазных. Потом он распустил по ветру рубашку и, хлопая растоптанными сандалиями по камням, помчался искать в шумном городе Одиссея.

Они сидели на узкой набережной, недалеко от храма с множеством колонн. Сзади шумела людная площадь, но здесь мальчишкам никто не мешал. Санька и Одиссей болтали ногами в теплой воде и разговаривали.

— Ты меня долго искал? — спросил Одиссей.

— Нет, я почти сразу угадал, где твой дом.

— А я тебя тоже сразу узнал.

— Как?

— Не знаю. Будто чувствовал.

— Я один раз все же спросил у каких-то ребят: "Не знаете, где живет Одиссей?" А они давай хохотать: "За золотым руном уплыл!"

Одиссей улыбнулся:

— Меня так назвали, потому что мой отец тоже моряк.

— Капитан?

— Нет, что ты! Матрос на торговом судне.

— Он далеко плавает?

Одиссей перестал улыбаться и кивнул:

— Далеко… Мама иногда плачет, если долго нет корабля.

— Это я знаю, — вздохнул Санька. — Наша мама тоже беспокоилась, когда папа на промысел уходил… Хотя он и недалеко ходил, к Кавказскому берегу.

— Разве это недалеко? — удивился Одиссей. И спросил: — А твой отец тоже матрос?

— Нет, он третий механик был на рыболовной базе. А сейчас на судоремонтном заводе работает мастером. Потому что база была старая, ее на слом отправили, а папу врачебная комиссия на берегу засадила. У него с сердцем неважно.

— А механик — это кто такой?

— Ну… вроде помощника кормчего.

— Наверно, он тоскует по морю, серьезно сказал Одиссей.

Санька бултыхнул ногой, отгоняя медузу, и вздохнул:

— Наверно… Только он виду не подает, он веселый. Говорит: хватит болтаться по волнам, теперь буду жить на берегу и вас всех воспитывать. Это меня, Люсю и Тарасика. Тарасик — ее сын маленький, значит, уже папин внук.

— Какая у тебя большая сестра. А у меня сестры и братья все маленькие.

— У меня большая. Она хорошая… И муж у нее хороший, Гришей зовут. Он военно-морское училище закончил, специалист по дизельным установкам.

— А это что такое?

— Ну… это чтобы корабли двигать. У вас паруса и весла на кораблях, а у нас машины.

— А, я знаю про машины! У нас тоже есть. Чтобы камни метать во врагов, когда война. И еще в театре для всяких фокусов… А на кораблях нет. У вас эти машины рабы двигают?

— Да что ты, у нас нет рабов! Горючее двигает. Ну нефть сгорает, а от огня сила такая.

Одиссей сказал с ноткой зависти:

— У нас еще такого не придумали. У нас нефть только для боевого огня, для войны…

— Ну ее, войну… — хмуро отозвался Санька.

Одиссей кивнул:

— Когда играешь — интересно, а если по правде, то плохо… Но если враги нападут, куда денешься? Мы все равно готовимся быть воинами.

— Если нападут — тогда конечно, согласился Санька.

— На корабль, где плыл отец, один раз пираты напали, — сказал Одиссей. Отец знаешь как здорово бился! И другие тоже… И потопили пиратов.

— Пускай не лезут, — сказал Санька.

— А один раз на корабле рабов везли на продажу, — нахмурившись, заговорил Одиссей. Там хуже было. Рабы восстали, почти всех перебили, а отец прыгнул в море и два дня плавал, за пустой бочонок держался. Потом его дельфин спас.

— Да? Я про такие случаи тоже слыхал…

— У нас дельфины многих спасают. Это запросто, — сказал Одиссей.

Но Саньке не давала покоя другая мысль.

— Все-таки это нехорошо — угнетать рабов, — осторожно заметил он.

Одиссей смущенно побулькал ногами и покосился на Саньку.

— Да… а что делать? У вас всякие машины придуманы с огнем, а у нас кто будет работать?

— А свободные люди, что ли, не могут работать?! — возмутился Санька. — У нас тоже никто не бездельничает! Не везде же машины… А твой отец — он ведь тоже работает, хотя и свободный.

— Но мы же бедные… У нас только два раба — одна старая женщина, она помогает маме с малышами возиться, да еще привратник. Он просто так называется «привратник», а вообще-то он за всем хозяйством смотрит… Да это только считается, что рабы, а на самом деле… ну будто свои. Они с нами всю жизнь живут, никто их не обижает. Наоборот… Никому бы и в голову не пришло, что их продать можно… А вот у богачей там другое дело. И продают, и новых покупают, и убить даже могут.

— Свинство какое! — сказал Санька. — А вот если бы ты родился не свободным, а рабом, хорошо тебе было бы?

— Ой… — Одиссей передернул плечами от такой жуткой мысли.

— Вот видишь! По-моему, ты должен бороться с рабством…

— Ну… я попробую, — проговорил Одиссей. — Только сейчас-то меня никто не послушает. Надо сперва выучиться, присягу дать на площади, тогда человек уже взрослым считается. Тогда можно выступать и требовать…

• Предыдущая
• 44/164
• Следующая