Тень Каравеллы (сборник) - Крапивин Владислав Петрович - Страница 44

• Предыдущая
• 44/138
• Следующая

— Да ладно! — отмахнулся Илька и примерился, чтобы прыгнуть в лодку. — Не пропаду, не замерзну…

Иван Сергеевич ухватил его за ремень.

— Не замерзнешь, а комары тебя обглодают до косточек.

— Не обглодают. — Илька покрутил поясницей, чтобы освободиться.

— Мы его диметилфталатом натрем до медного блеска, — сказал Владик. — Все комары в округе передохнут.

— А ты взял диметил?

— Вот тебе и на! А разве я, а не ты его должен был взять?

— Гм… — сказал Иван Сергеевич. — Да… Такое вот дело. Илька, дается тебе десять минут и ключ. Минуты для бега, ключ для нашей квартиры. В кухне над краном шкафчик. На нижней полке, слева, большой пузырек с прозрачной жидкостью и коричневой пробкой. Марш!

Илька рванул за пузырьком, а Иван Сергеевич пошел звонить Тамаре Васильевне, чтобы она не падала в обморок, когда обнаружит, что ее любимый сын отправился в поход без рюкзака.

— Зря он Ильку послал, — с беспокойством сказал Генка Владику. — Этот козел взорвет газовую плиту или устроит наводнение.

— Не успеет, у него времени в обрез…

Илька примчался через восемь минут с ключом в руке и пузатой склянкой в оттопыренном кармане.

На полной скорости влетел в лодку, чуть не пустив ее ко дну, и завопил так, что на том берегу взмыли с колокольни дикие голуби:

— По местам стоять, с якоря сниматься!

— Иван Сергеевич, вдарьте ему по шее, — сказал Генка.

И путешествие началось. Ветер упруго навалился на парус, наклонил «Африку», и она пошла легко и бесшумно, словно удивляясь собственной скорости. Потом это вспоминалось как бесконечное журчание желтой воды, просвеченный солнцем парус на фоне белых облачных груд и синевы и плавные развороты берегов…

Почти все время, пока плыли, Илька сидел на носу лодки необычно тихий и молчаливый. Напрасно Генка опасался, что он полезет к рулю или захочет управлять парусом. Видимо, пока Ильке хватало одной радости — просто плыть и смотреть.

Иногда он оглядывался, и глаза его сияли тихим восторгом…

В конце дня, когда над головами запел первый комар-разведчик, выяснилось, что Илька принес не антикомариную жидкость, а какой-то растворитель. Особый, с непонятным названием.

— Комары от него, конечно, сдохнут, — сказал Иван Сергеевич, — но мазаться не советую. И давайте-ка я упрячу бутылку под скамейку. Оставим ее в лодке, подальше от костра. Бензин по сравнению с этой штукой — все равно что газированная водичка перед ямайским ромом сорокалетней выдержки… Ох, Илька, Илька…

— Ох, — согласился Илька.

— Вот и будешь от комаров в палатке прятаться. И дежурить у костра не придется.

— А я ваши сапоги возьму и пиджак. Можно?

— Дудки! — сказал Иван Сергеевич.

…Лодку вывели на отмель и причалили к бетонной балке, из которой торчал рубчатый огрызок арматуры.

Балки эти и в самом деле всюду поднимались из воды, словно позвонки и кости вымерших китов. Несладко пришлось здесь самоходке в ту штормовую ночь.

Пока устраивались, мастерили палатку, пришел настоящий вечер. Правда, не было еще звезд, но солнце, крадучись, уползло за дальний пологий мыс, а на середине реки засветился алый фонарь бакена. И небо над головой стало ртутно-серым, а листья почти черными.

Это значило, что приходит время костров. На том берегу они зажигались один за другим.

Комары не свирепствовали. Они лишь изредка устраивали бандитские налеты и уносились от яростных Илькиных контратак.

Повеселевший Илька натаскал кучу дров.

Костер занялся моментально. Выплеснул огонь сквозь хворост и загудел, как самолетный двигатель. И сразу гудение это и свет примагнитили к себе путешественников. Даже Илька снова притих. Встал рядом с Владиком, загляделся на пламя. И, освещенный порывистым огнем, сделался весь оранжевым. У Владика тоже светилось лицо.

И опять Генку кольнула ревнивая мысль: если бы его, Генки, здесь не было, Владик с Илькой все равно стояли бы вот так же вместе и радовались бы огню…

Однако молчали недолго. Илька пошарил в кармане и загадочно сказал:

— У меня что-то есть…

— Ириска «Кис-кис», — хмыкнул Генка.

— Сам ты кис-кис. Патрон от малопульки. Заряженный. Валерка подарил.

— Хорош подарочек, — сказал Иван Сергеевич.

— А что будет, если его в костер бросить?

— Трудно сказать, — ответил Иван Сергеевич. — Но одно будет обязательно: уши тебе мы надерем.

— Тогда я лучше не буду.

— Лучше не надо.

Иван Сергеевич вытащил из рюкзака чайник, потерял в траве крышку, чертыхнулся и наконец выкликнул добровольцев идти за водой. Добровольцем был, конечно, Илька.

— У берега не черпай, — предупредил Иван Сергеевич. — Зайди чуть подальше, там вода чище.

— Зайду.

— Только чайник не утопи. И сам не утопись… А ты не боишься?

Илька смешно захлопал ресницами.

— Чего?

— Ну, все-таки… Место незнакомое. Лес, вечер…

— А в реке чудище какое-нибудь, — лениво сказал Генка. — Подкрадется под водой и за ногу — хап! — И он скрюченными пальцами показал, как чудище хапнет Ильку.

Илька снисходительно вздохнул, как бы говоря: «Ничего умного от тебя не дождешься».

Генка изобразил удивление:

— Смотрите-ка! Не боится чудища.

— Я ничего не боюсь, — сказал Илька не то всерьез, не то назло Генке.

— Совсем ничего?

— Совсем, — спокойно сказал Илька, покачивая большой чайник.

— А волков? — спросил Владик.

— Ха… Волки летом трусливые. Как врежу чайником по морде, сразу смоются.

— А зимой? — не отступал Владик.

— Зимой? — Илька сделал скучное лицо. — Зимой какая разница? Бойся не бойся, все равно сожрут.

— А пчел ты тоже не боишься? — язвительно спросил Генка.

— Нет, — нахально сказал Илька.

— А мертвецов?

Илька плюнул в костер.

— Самый безобидный народ.

Конечно, это были не его слова. Но как на них возразишь?

— Я знаю, чего он боится! — вдруг обрадовался Генка. — Уколов!

Илька фыркнул, как уставшая лошадь.

— Вспомнил! Это в прошлом году было!

— В прошлом году не считается, — поддержал его Иван Сергеевич.

— А ядовитых змей тоже не боишься? — поинтересовался Владик.

Илька подумал:

— Тоже.

— А контрольных по арифметике?.. Акул?.. Темноты?.. Наводнения?..

Илька, освещенный пламенем, стоял, улыбался, поддавал коленками чайник и покачивал головой. Два маленьких костра бешено плясали у него в глазах.

— А смерти? — спросил Генка.

Самое обидное, что Илька даже не моргнул. Улыбаться не перестал. Еще раз брякнул коленкой по чайнику и весело сказал:

— Не-е…

— Ну иди, иди, — мрачно предложил Генка. — Повесь на шею камень и прыгни в воду.

— А зачем?

— Ты же не боишься.

— Дурак я, что ли, зря прыгать?

— А не зря сможешь?

— Надо будет — смогу, — со спокойствием пообещал Илька.

— А не врешь?

Илька зачем-то перевернул над костром чайник и потряс его. Потом сказал:

— Не вру.

— Ладно, иди за водой. И не забудь про чудище.

Илька неумело засвистел и пошел от костра.

На краю поляны, у осинок, он остановился и вдруг крикнул:

— Яшка смог, а мы, что ли, хуже?

— Козел! — обрадовался Генка. — Думаешь, Яшка знал, что погибнет, когда полез малышей вытаскивать?

— Сам козел! Он все равно рисковал!

— Одно дело — рисковать, а другое — когда на верную смерть! Понял?!

— Без тебя знаю! — яростно крикнул Илька и бегом бросился сквозь ветки.

Генка, Иван Сергеевич и Владик прислушивались, пока за деревьями не затихло звяканье чайника. Иван Сергеевич усмехнулся:

— Расходилось сине море… — И вдруг сказал Генке: — Знаешь, а все-таки зря ты так…

— Как?

— Зря завел такой разговор. Нечестно как-то. Ты ему будто подножку ставишь.

— Он, по-моему, сам начал, — насупившись, сказал Генка.

— Начал-то все равно кто…

— Правда, нехорошо, — сказал Владик. — При таком разговоре хоть кто захвастается. Если раздразнить.

• Предыдущая
• 44/138
• Следующая