Каркаджу - Монтгомери Резерфорд - Страница 16
- Предыдущая
- 16/25
- Следующая
Вдруг Гранитный Утёс расправил плечи. Он принял весьма важное решение. Это было не так-то легко, но в конце концов он его всё-таки принял. Он понимал, что Красный Журавль вряд ли одобрит его план, но… в этом плане была единственная надежда на спасение Мистера Джима. Красный Журавль озабоченно помешивал содержимое дымящейся кастрюли.
— Я знаю, что сделаю, — нарушил долгое молчание Гранитный Утёс. Голос его звучал громче обычного.
Красный Журавль продолжал помешивать, он даже не обернулся. Несмотря на подчёркнутое невнимание к его словам. Гранитный Утёс принялся рассказывать старику свой план, так как твердо хотел попытаться привести его в исполнение.
— Завтра утром я пойду в Кроссинг и возьму с собой Мистера Джима.
Красный Журавль выпрямился.
— Поведёшь Мистера Джима под пулю бледнолицего? — Голос его звучал резко.
— Я пойду в хижину Белого Лося — моего брата. Гранитный Утёс замолчал. Красный Журавль должен был понять и без слов, зачем он пойдёт туда. Глаза старика потемнели.
— Попросишь Белого Лося дать тебе шестьдесят шкурок? — Он так и буравил взглядом молодого охотника.
Гранитный Утёс кивнул и заёрзал на месте под осуждающим взглядом старого воина.
— У Белого Лося живёт твоя жена и твой сын и его собственная молодая жена. Ты отдашь его добычу, чтобы сохранить медведя, который потом, когда в горы придёт мороз, может погибнуть в западне в чаще осинника? — Старик всё повышал голос.
— Мистер Джим не простой медведь, — защищался Гранитный Утёс. — Он всё равно что родной. Мы едим одну и ту же пищу и спим под одной крышей.
— Так! Но не забывай, что он всё-таки медведь, — продолжал Красный Журавль. — Может быть, понадобится очень много шкурок, чтобы покупать еду. Снег обязательно будет идти ещё. В белую страну придут голод и смерть. Эту зиму Великий Дух посылает в наказание таким вот, как ты, и бледнолицым. — Красный Журавль был очень возбуждён.
— Я пойду. Другого выхода нет, — упрямо сказал Гранитный Утёс.
— И может, пока цветы не зацветут снова, тебе придётся самому съесть этого медведя. — Красный Журавль резким движением снял с огня кастрюлю и, сморщив нос, понюхал аппетитно пахнущий пар.
Мистер Джим придвинулся поближе; в косматой груди его что-то урчало. Один глаз он скосил на кувшин с патокой, другим следил за паром, поднимавшимся от еды. Красный Журавль ногой придвинул поближе большую миску Мистера Джима и, глубоко зачерпнув, наполнил её почти до краёв. Потом он открыл кувшин. Когда чёрная струя начала кольцами ложиться на тушёное мясо с бобами, Мистер Джим не вытерпел и осторожно пересел к самому очагу. Что бы ни говорил о нём только что Красный Журавль, сейчас он ласково и почти грустно улыбнулся медведю и подтолкнул ему еду.
Гранитный Утёс ел мало. О предполагаемом путешествии больше ничего не было сказано, но, ещё не кончив ужин, старый охотник достал из-за двери лыжи и стал проверять ремни. Одной рукой он держал деревянный черпак и набивал себе рот мясом, политым коричневым соусом, другой пробовал крепость сыромятных ремней.
После ужина оба улеглись. Спали они крепко. Завтрашний день сулил достаточно тревог, и отдых был нужен им для того, чтобы набраться сил и приобрести ясность мыслей. Мистер Джим не понимал, почему его приятели легли спать так рано, но так как сам всегда рад был прикорнуть в тепле, то и он растянулся и захрапел вместе с ними.
На следующее утро Красный Журавль встал первым, чтобы приготовить путникам горячий завтрак. Он заварил кофе — удовольствие, которое они разрешали себе только в исключительных случаях: во время пира или обсуждения важных дел. Кофе был предметом роскоши, и его запасы в хижине были невелики.
Гранитный Утёс услышал запах кофе и сел. Было ясно, что старый друг и наставник хочет дать ему важный совет. Или, может быть, он пришёл к заключению, что план Гранитного Утёса разумен, и теперь хлопотал, желая обставить начало похода по всем правилам.
Когда они пили горячий кофе. Красный Журавль произнёс небольшую речь:
— Возьми Мистера Джима и иди через гору на ту сторону. Оставь его у Кри и скажи, что он убежал. Кри сумеет припрятать его где-нибудь в горах до весны.
Красный Журавль устремил пронзительный взгляд на Гранитного Утёса. Можно было не сомневаться, что ему ещё никогда не приходилось говорить за один раз так много — даже в молодости, когда он присутствовал на военных советах. Гранитный Утёс долго сидел, уперев взгляд в огонь, потом допил кофе и отодвинул пустую жестянку, служившую ему чашкой.
— Я поставил крест. Комендант в Кроссинге читал бумагу. Я обману только себя самого, и всё равно все люди узнают, даже если бледнолицый не узнает.
Красный Журавль встал.
— Иди! — сказал он негромко. — Я останусь и буду караулить шкурки. Возвращайся скорее. Если ты не достанешь шестидесяти шкурок, мы закроем хижину и отнесём наши припасы женщинам.
Гранитный Утёс встал и начал шнуровать высокие оленьи мокасины. Он знал, что отныне Красный Журавль будет заодно с ним. Старый воин принял его план, и Гранитный Утёс испытывал большое облегчение. Выйдя за дверь, Мистер Джим и его хозяин посмотрели на небо. Красный Журавль покачал головой:
— Большая пурга идёт. Белая смерть в горах. Давно-давно, много лун назад, была такая пурга. Красный Журавль тогда ещё молодой был. Мяса нет. Шкурок нет.
— Так плохо на этот раз не будет. — Гранитный Утёс с самонадеянностью молодости не верил, что на изобилующий пищей Юнавип может надвинуться настоящий голод. Ему ещё предстояло убедиться, до чего наивен он был и как мало знал.
— Я не пойду провожать вас, — сказал Красный Журавль и вернулся в хижину.
Гранитный Утёс направился вниз по склону. Мистер Джим, переваливаясь, следовал за ним. Он мог понадобиться на обратном пути — нести шестьдесят шкурок, если они будут получены.
Путешествие вниз к переправе занимало целый день утомительной ходьбы. Путь обратно занимал два дня, так как идти приходилось в гору. Позади них километр за километром ускользало вдаль белое безмолвие. Только зелень запорошённых снегом елей и голубоватые горы нарушали ровную белизну, окружившую путников, которые с трудом прокладывали себе дорогу.
Вдруг слева от них сорвалась с вершины снежная лавина и с грохотом устремилась вниз по склону, всё сметая на своём пути. Гранитный Утёс остановился. Он знал этот склон. На его памяти здесь никогда не бывало обвалов. Он слышал рассказы о том, как срывается иногда с цепи Великий Медведь, но при нём ещё никогда не выпадало достаточно снега, чтобы это случилось. Вихрь ледяных глыб, обломков скал и с корнем вывороченных деревьев пронёсся позади них, и они пошли дальше. Когда случаются снежные обвалы, когда слышится жуткий гул, предвещающий их приближение, нужно остановиться и стоять как вкопанный — больше ничего сделать нельзя. Минует вас грозный поток — значит, вы родились под счастливой звездой, а бросившись вперёд, можно попасть в самую гущу лавины.
Их путь лежал по склону узкого каньона. Скованный льдом Медвежий ручей ревел внизу. Миновал полдень, и стали надвигаться ранние сумерки. Мистер Джим знал, куда они идут, и всё время настаивал, чтобы его пустили вперёд. Темнота настигла их, когда они подходили к широкой долине, на другом конце которой находился небольшой посёлок Кроссинг.
Гранитный Утёс не останавливаясь пробирался вдоль занесённой снегом улицы. Мистер Джим исчез в темноте — он хотел первым известить об их прибытии обитателей хижины Белого Лося. Бревенчатые домишки были совершенно погребены под снегом. Перед узенькими окошками были расчищены тоннели, и с улицы виднелись бледно-жёлтые огоньки, мерцающие в домах. К дверям тоже были прокопаны тоннели, или, вернее, норы. Вот эта нора вела в дом коменданта, другая — чуть поодаль — означала, что здесь находится крошечный торговый пункт.
Охотник поспешно свернул с утоптанной улицы и пошёл по узкой, малохоженой тропке. Скоро она привела его к аккуратному снежному холмику. Под этим холмиком пряталась хижина Белого Лося. Лыжи Гранитный Утёс снял ещё при входе в деревню и сейчас брёл через снег в мокасинах. Он подходил к двери бревенчатой хижины, когда вход осветился вдруг огоньком коптилки. Чуткий Оленёнок услышал приближение отца.
- Предыдущая
- 16/25
- Следующая
