Путешествия вне тела - Монро Роберт Аллан - Страница 34

• Предыдущая
• 34/64
• Следующая

Продолжая драться, я стал подбираться поближе к своему физическому телу. Когда мы оказались прямо над ним, я нырнул в него. Никакого иного способа избежать поражения я не видел.

Открыл глаза (физически) и сел. В комнате было тихо и пусто. Простыни не измяты, значит, никакого физического движения в реальности не было. Жена спокойно спала рядом. Встал и прошелся по комнате, выглянул в прихожую. Все как будто в порядке.

Возможно, это был сон, только уж слишком яркий и совсем не похожий на обычные сновидения. (Я давно научился распознавать чистые сновидения, назначение которых сводится к снятию накопившегося за день напряжения или глубокого внутреннего беспокойства и которые можно сравнить с радиопомехами или бессмысленной болтовней.) Совершенно отчетливое восприятие реальной обстановки комнаты в сочетании с сознательным контролем за своими действиями, по-видимому, говорит против предположения, что это – сон.

Прежде чем снова лечь в постель, минут двадцать приходил в себя. Сразу же засыпать, разумеется, не хотелось, так как продолжать бой не было никакого желания. Каким образом избежать повторения случившегося, я не знал и потому решил попробовать единственное, что мне пришло в голову. (В противном случае оставалось бодрствовать всю ночь, но сил на это у меля уже не было.) Лежа в постели, я стал повторять: Мои разум и тело открыты только созидательным силам.

Во имя Бога и добра, я засыпаю нормальным спокойным сном. Повторив эти слова по меньшей мере раз двадцать, я наконец заснул.

Те, кто хорошо меня знают, подтвердят, что если, пусть даже в поисках защиты и помощи, я пошел на такие формулировки, значит, ситуация и в самом деле была серьезной. И вправду, никакого иного выхода у меня не было. Анализируя происшедшее задним числом, я так и не могу найти никакой альтернативы. Я не знаю ни способа, ни места, ни человека, ни религиозной практики (в которой я был бы сведущ), ни лекарства, ни чего бы то ни было иного из известного мне, мною пережитого или слышанного, что абсолютно гарантировало бы защиту от того, что на меня напало. В данном случае имело место не просто сопротивление агрессии, пусть агрессор и неизвестен. Сработал тот самый механизм самозащиты, который включается, когда ночью, в джунглях на человека нападает животное. Тогда, в разгаре схватки некогда размышлять, как именно драться, некогда задумываться, кто именно напал. Подвергшись нападению, человек спасает себя всеми доступными ему средствами, сражается отчаянно, не думая, как, почему, с кем.

Неспровоцированность нападения сама по себе служит для него доказательством того, что совершивший его – злодей. Ибо только злодей может поступать подобным образом. Отпор дается автоматически, инстинктивно, с единственным желанием – выжить. В основе – понимание того, что нельзя подчиниться кому-либо или чему-либо, чье поведение (явно неспровоцированное нападение, слепая жажда убийства) вызывает отвращение.[5]

Еще в самом начале моих экспериментов начал давать о себе знать побочный результат. Это не ВТО как таковой, хотя он и наступает в состоянии глубокой релаксации, предшествующей отделению от тела. Видимо, это – то, что у профессионалов именуется предзнанием. Видение возникает помимо моей воли, когда я лежу, успокоив сознание и расслабив тело.

В передней части мозга раздается шипящий звук, и я начинаю ощущать подвешенную с одного конца на петлях прямоугольную дверцу, которая распахивается снизу примерно на 45. В результате появляется абсолютно круглое отверстие. Сразу после этого я начинаю видеть и отчасти переживать те или иные события.

Происходит это словно во сне, если не считать того, что я продолжаю полностью сохранять сознание и воспринимать окружающее. Сновидение накладывается прямо на внешние раздражители, и я без труда воспринимаю то и другое одновременно. Я так и не научился по своему желанию воспроизводить этот феномен. Он случается сам собой или же вызывается бессознательно.

Поначалу я не обращал на это особого внимания, полагая, что такие сновидения – всего лишь способ удалить из подсознания ненужные ему данные. Однако один случай заставил меня переменить мнение на сей счет. Событие достаточно важное, чтобы процитировать его описание непосредственно из дневника.

Раннее утро. Клапан открылся снова. То, что я увидел, привлекло мое внимание своей необычной реалистичностью. Я собираюсь сесть в пассажирский самолет. У входа в него в ожидании стоит Д. Д., с которым я знаком более десяти лет. Сажусь в самолет и занимаю свое место. Замечаю, что мест в нем много, и он у же почти готов к вылету. Жду, когда на борт поднимется мой приятель. Рядом с входом вижу группу беседующих людей, которые затем проходят в самолет вслед за молодым негром. Они оживлены и радуются, что молодой негр летит с ними. Группа состоит из двух пожилых негров, пожилого белого и молодого негра. Видя, что самолет вот-вот взлетит, они идут по проходу мимо меня и занимают свои места.

Наклонившись вперед, чтобы посмотреть, сел ли в самолет мой друг, я вдруг чувствую, что сидящая впереди меня женщина, чем-то взволнована. Как только самолет трогается, входит и занимает место мой приятель. Я хочу встать и подойти к нему, но самолет дергается, и я плюхаюсь назад в кресло. Прежде чем взлететь, самолет долго катится по взлетной полосе, а мне почему-то становится немного не по себе. Наконец, мы взлетаем. Низко над нами – какие-то широкие изгибающиеся улицы с расходящимися веером перекрестками. Самолет чуть-чуть поднимается и летит дальше на небольшой высоте. Немного спустя в динамике раздается голос стюардессы, сообщающей, что через несколько минут пилот примет решение, какой из двух маршрутов (один – налево, в обход, второй – под проводами) выбрать. После непродолжительного ожидания замечаю, что город остался позади, и, раньше чем стюардесса делает второе объявление, до меня доходит, что мы летим по второму маршруту, под проводами. Голос стюардессы, объявляющей об этом, звучит как-то уж слишком бодро, и я чувствую, что она тоже в напряжении.

Посмотрев в иллюминатор, вижу впереди пространство с тянущимися во все стороны проводами. Самолет приближается к нему и на низкой высоте петит под проводами.

Напряженно вглядываюсь вперед в поисках просвета, через который можно было бы вырваться из-под них. Тут вижу, что впереди провода над нами кончаются, и там виден свет солнца. Поняв, что мы летим туда, слегка расслабляюсь. В этот момент самолет вдруг резко проваливается вниз и падает на какую-то улицу. При этом что-то в нем отламывается прямо рядом со мной, и я спрыгиваю (или падаю) с высоты шести-восьми футов (около 2 метров) на дорогу. Самолет от удара подскакивает, его отбрасывает в сторону. Успев бросить взгляд вокруг, отлетаю вправо и падаю между двумя какими-то зданиями. Огромные облака дыма почти целиком застилают место катастрофы.

Моя первая мысль – возблагодарить Бога за чудесное спасение. Вторая – что родные, которым известно, каким рейсом я полетел, будут переживать за меня, и надо как-то связаться с ними. Третья – что нужно бежать к обломкам самолета и попытаться спасти других, хотя это, кажется, уже бесполезно. Я встал и направился к самолету. Приблизившись, увидел сквозь дым пламя. Подошел пилот (в кожаной куртке и шлеме), с изумлением посмотрел на меня и спросил, почему из всех пассажиров спастись удалось только мне? Я и сам задал себе этот вопрос. Тут клапан закрылся.

Собираюсь отправиться самолетом в Северную Каролину в первую из, возможно, предстоящих мне четырех поездок. При мысли об этом путешествии меня охватывает какая-то дрожь, заставляющая призадуматься и – в свете других последних событий еще раз вернуться к пережитому 5/VII-59 г. Летая самолетом, как, наверное, и все, я всегда слегка нервничаю. Не думаю, чтобы что-нибудь могло случиться на этот раз, но кто знает… А что делать, если нечто, в точности подобное событию 5/VII-59 г., произойдет в начале одного из трех последующих полетов? Сойти с самолета? Но возможно ли изменить предопределение? Если верить виденному мною, я должен выжить, но в данном случае выживание может означать и смерть как переход, т. е. такую смерть, после которой я останусь живым. Честно признаюсь: что делать, не знаю. Как бы то ни было, ко всем, кто любит меня – а я надеюсь, таких немало, у меня просьба: если это все же произойдет и мое видение следует понимать в том смысле, что меня ожидает смерть-переход, пожалуйста, не горюйте.

• Предыдущая
• 34/64
• Следующая