Способен на все - Монро Люси - Страница 21

• Предыдущая
• 21/64
• Следующая

– За кем бы они ни охотились: за тобой или за Джози, ты не можешь оставаться в этом доме одна.

– Я не собираюсь больше жить в этом доме.

Клер не была настолько безрассудна, чтобы не понимать: жить у Джози было небезопасно. Пока она еще не знала, как будет действовать. Но то, что съехать придется, она знала точно. Она должна перебраться туда, где смогла бы забыть об опасности.

– Куда ты планируешь переселиться? – Вопрос был задан вполне безобидным тоном, но язык тела сообщал совсем о другом: без дозволения Хотвайера она вообще никуда не двинется.

– Это не твоя забота. Считай, что одной головной болью у тебя меньше. Ты больше за меня не отвечаешь.

– Черта с два.

– Брось, Бретт. С этим покончено.

И вдруг атмосфера, их окружавшая, наполнилась электричеством и дух противоречия, исходивший от Хотвайера, куда-то исчез. Клер растерялась. Она не знала, как ей быть, и потому, когда он вторгся в ее личное пространство и схватил за плечи, не стала вырываться, а осталась стоять, внезапно потеряв всякое желание ему возражать. Она сама не понимала, что происходит.

– Я не хотел тебя обидеть, – сказал Хотвайер так, словно Клер и в самом деле была ему небезразлична.

Но она покачала головой. Редко кто обижает тебя намеренно, но обида от этого не перестает быть обидой. Чем ближе человек, тем обида горше. Клер и так позволила себе слишком сильно к нему привязаться.

– Это не важно.

– Нет, это важно, моя сладкая. Из-за меня ты готова совершить очень опрометчивый поступок. Я не могу этого допустить. Все кончится тем, что ты пострадаешь, и виноват в этом буду я.

– Ты не мой телохранитель. Ни за мою безопасность, ни тем более за мои чувства ответственности ты не несешь. Я тебе такой власти над собой не давала Хотвайер точно не знал, отчего Клер так разгорячилась, но он понимал, что должен все каким-то образом уладить. Он не мог позволить ей уйти из его жизни, особенно сейчас, когда ее жизнь была в опасности.

Может, она оскорбилась, решив, что он ей не верит?

– Ты сказала, что не знаешь, почему все это происходит, и я верю тебе. Я на самом деле тебе верю. – Он заглянул в ее карие глаза и мысленно приказал поверить ему. – Просто что-то мне подсказывает, что ты в центре всего происходящего, а жизнь научила меня доверять инстинктам.

– Но я не знаю, как такое возможно! – с горячностью возразила Клер. Она совсем не производила впечатления укрощенной.

– Очень давно я понял, что у «плохих парней» может быть совсем другая логика.

– Я не понимаю, почему твои инстинкты указывают на меня, Бретт. Честное слово, не понимаю.

Что-то в нем дрогнуло при звуке собственного имени, произнесенного мелодичным голосом Клер. Это уже не в первый раз. Нравится ему это или нет, эта женщина уже проникла к нему в кровь.

– Я тоже не понимаю, моя сладкая, но это так. Ты – мой друг, и я не хочу, чтобы ты пострадала.

Клер опустила голову. Теперь он мог любоваться лишь медной кудрявой гривой.

– Разве друзья сомневаются друг в друге?

Она все никак не могла выкинуть из головы то, что он подумал, будто у нее в прошлом были проблемы с законом.

– Иногда так бывает. Люди несовершенны, Клер. Но это не значит, что им друг на друга плевать.

– Но при чем тут я? Какое тебе до меня дело? Ведь я для тебя – ничто.

Она что, всерьез в это верит?

– Ты – мой друг, – повторил Хотвайер с нажимом на последнем слове. – И для меня это кое-что значит.

Он встречался со многими женщинами за свою жизнь, но немногих он называл друзьями.

– И для меня тоже.

– Значит ли это, что ты меня простила? Клер кивнула, но в глаза смотреть избегала. Хотвайер приподнял ее голову так, чтобы у нее не осталось иного выбора.

– Честно?

Клер закрыла глаза, словно захлопнула перед ним дверь в свою душу.

Он наклонился к ее лицу, и губы их почти соприкоснулись. Он знал, что пользоваться ее сексуальным влечением к нему нечестно, но в данный момент все средства были хороши, лишь бы восстановить добрые отношения. Словами он ничего не добился.

– Клер, – прошептал он у самых ее губ. Она ответила едва слышно, с придыханием: -Что?

– Открой глаза и скажи, что ты меня простила.

Она взмахнула ресницами, и Хотвайер увидел, что ее светло-карие глаза подернула дымка страсти.

– Я прощаю тебя.

Он застонал, внезапно позабыв, о чем они говорили, и прижался губами к ее губам. Он продолжал целовать ее, пока она не растаяла, прижимаясь к нему, пока дрожь желания не охватила его. Он был готов взять ее прямо здесь и сейчас.

Залаяла собака, вернув их к действительности. Они были в парке, у всех на виду.

Новобранец и тот не стал бы вести себя так на задании. Что, если в тот момент, когда он, Хотвайер, забыв обо всем на свете, целовал Клер, кто-то подкрался бы к ней и убил ее?

Хотвайер неохотно отстранился".

– Скоро приедут копы.

– Да.

– Нам пора возвращаться в дом.

– Угу, – вяло и как-то сонно сказала Клер. Хотвайер улыбнулся. Ему льстила ее реакция на его поцелуй. Довольный, он повел ее к дому.

Поскольку делать до приезда полиции все равно было нечего, они уселись на диван и включили телевизор. Хотвайер положил руку Клер на плечи, а она свернулась калачиком у него на груди. Хотвайеру было приятно, и он решил, что не станет переживать из-за невесть откуда взявшейся странной потребности все время прикасаться к Клер.

Хотвайер бездумно щелкал пультом, переключаясь с канала на канал, когда Клер вдруг его остановила:

– Подожди, я ее знаю.

– Кого?

– Вернись на местный бесплатный кабельный канал. Хотвайер вернулся назад, и на экране возникла пожилая женщина, беседующая с молодым человеком.

– Это же Куини! Что, скажи на милость, она делает на телевидении?

– Кто такая Куини?

– Моя приятельница из Бельмонт-Мэнора. Из интерната для престарелых.

Женщине со взбитыми седыми волосами и бледно-зелеными глазами было не меньше семидесяти. Ну и приятельница у Клер! Но Хотвайера это не удивляло. Клер была доброй, и пожилые люди, с которыми она работала, наверняка любили ее ненавязчивое общество.

– О чем она говорит? – спросил у Клер Хотвайер. – О какой конспиративной деятельности правительства?

– Понятия не имею. Тихо. Давай слушать. – Клер выхватила у Хотвайера пульт и прибавила громкость.

Куини совсем не производила впечатления милой пожилой леди. Глаза ее покраснели и горели гневом.

– Я абсолютно уверена в том, что это дело тайных правительственных служб. Лестер имел информацию, которая могла представить власти в весьма невыгодном для них свете...

– Итак, напоминаю вам, дорогие телезрители, что у нас в студии местная жительница Куини Гантер, близкая подруга недавно скончавшегося Лестера Уилсона, – говорил репортер, глядя в камеру. Затем он повернулся лицом к Куини: – Вы полагаете, что в смерти вашего друга кто-то замешан?

– Должно быть, сегодня новостей совсем нет, раз такое показывают, – протянул Хотвайер. Между тем Куини на вопрос репортера ответила утвердительно.

– Это местный канал. Участникам передачи платят по часам. Куини когда-то вела на нем свое ток-шоу. У нее еще остались старые связи.

– Мой бедный Лестер, это я виновата в его смерти, – сказала Куини. Она выглядела по-настоящему расстроенной. – Я написала заметку о его деятельности, и вот двумя неделями спустя его не стало.

– Вы не против поделиться содержанием вашей заметки с телезрителями?

Хотвайер невольно задался вопросом, какова аудитория у этой программы. Едва ли такого рода передачи вызывают интерес у многих. Другое дело – реалити-шоу.

– Я узнала, что мой дорогой друг был в юности наемным убийцей, – сообщила Куини, и даже сейчас, в минуты скорби, глаза ее возбужденно загорелись. – В основном он работал на правительство, но выполнял и частные заказы.

– И вы считаете, что правительство прикончило его, чтобы он молчал?

• Предыдущая
• 21/64
• Следующая