Век перевода (2006) - Витковский Евгений Владимирович - Страница 46
- Предыдущая
- 46/105
- Следующая
Изменить размер шрифта:
46
ВЛАДИМИР ЛЕТУЧИЙ{127}
ТЕОДОР КОРНФЕЛЬД{128} (1636–1698)
Песочные часы
ЗИГМУНД ФОН БИРКЕН{129} (1626–1681)
[Крест]
ИОГАНН КРИСТОФ МЕННЛИНГ{130} (1658–1723)
[Гроб на подставке]
РАЙНЕР МАРИЯ РИЛЬКЕ{131} (1875–1926)
Сонет
Новое, друзья, совсем не то,
что машина руки замещает.
Пусть вас эта новость не смущает —
вспомнит ли о ней назавтра кто?
Всё равно Вселенная новее,
чем и кабель, и высотный дом.
Видишь — звезды; нет огня старее,
новые огни затмятся в нем.
И трансмиссию не приневолят
колесо грядущего вращать.
Вечность только с вечностью глаголет.
Даже то, что было, не познать.
И стремится будущее в дали
вместе с тем, что мы в себя вобрали.
Витольду Гулевичу
Счастливы, кто знает, что за речью
несказанное стоит,
что оно в своем добросердечье
нас в неизмеримом единит!
Перекинуть мост общенья
каждый волен свой:
лишь бы встреченные восхищенья
пребывали радостью одной.
Преходящесть
Время — летучий песок. Как медленно убывает
зданье, чей счастлив покуда статут.
Жизнь вечно веет. И без связи уже выступают
колонны — и ничего не несут.
Но разрушенье: разве печальней, чем возвращенье
фонтана к бассейну — блестящим дождем?
Перетирают нас зубы извечного превращенья,
пока наконец не проглотит нас оно целиком.
Диалог
— Ах, помоги поточней ты
нужный найти оборот:
в оборванных звуках флейты,
видно, пропал переход,
когда твой лик угасает,
всё еще страстью палим…
— Танцовщицы предъявляют,
слова не надобны им.
— Ты себя расточала
в движеньях и жестах, как шквал,
и сразу другой предстала,
но я твой отказ понимал,
как будто бы в нем страдает
то, что стало моим.
— Танцовщицы не теряют,
себя раздаряя другим.
— Но у такого стремленья
нет последней черты.
Чтобы ушла в движенье
снова, легкая, ты,
тщетно мой крик взывает
к флейтам и скрипкам немым.
— Танцовщицы умолкают
вместе с пространством своим.
«Коснись волшебной палочкой былого…»
Коснись волшебной палочкой былого,
что громоздится грудою ничьей,
и мальчиком себя увидишь снова
и испытаешь преданность вещей.
Коснись еще раз — и глаза любимой
рассеют на мгновенье забытье:
о, чистый свет, на небесах хранимый,
с прикосновеньем перейдет в нее.
И в третий раз коснись, признав смиренно,
что время чудной силы истекло,
пребудь самим собой и откровенно
поведай, что с тобой произошло.
Эрос
Маски! Маски! Чтобы от сиянья
не ослепнуть вмиг, когда придет
он, как летнее солнцестоянье,
и прервет весенний хоровод.
Тишина, ни говора, ни гама.
Все напряжены… Далекий стон…
И вселяет, как во чрево храма,
дрожь неописуемую он.
Ах, забылась, ах, совсем забылась!
Бог и скор, и юнолик.
Повернулась жизнь, судьба свершилась.
И внутри поет родник.
«Ты повернулось, окно, празднично к звездному миру…»
Ты повернулось, окно, празднично к звездному миру
с самых начальных времен;
всех пережить ты смогло — лебедя даже и лиру;
лик твой обожествлен.
Форма, что в стены домов проще простого вписалась,
далью даруя людей.
Даже пустая дыра в брошенном доме казалась
светлой по воле твоей.
Брошен судьбою сюда ветром извечных лишений,
счастья, потерь и обид.
То же созвездье в окне из череды превращений
перед глазами стоит.
Прогулка
Иду, а взгляд уже на перевале,
где дальний отблеск солнца не погас;
в нас что-то есть от высоты и дали,
неодолимо страждущее в нас, —
чья суть вдруг обретает достоверность
и вслед за светом тянется из тьмы;
с безмерностью встречается безмерность…
Но чувствуем лишь встречный ветер мы.
46
- Предыдущая
- 46/105
- Следующая
Перейти на страницу:
