Благородство ни при чем - Монро Люси - Страница 23
- Предыдущая
- 23/61
- Следующая
– Я знаю, что она тебе дорога. Просто прошу хоть раз ей это показать. Твои решения касаются не одного тебя, и мне кажется, тебе следует учитывать это обстоятельство.
– А ты считаешь, что я до сих пор этого не делал, верно? – спросил Марк на удивление смиренно.
– Да, не делал. Но ведь надо же когда-то начинать. – Он ни в чем не обвинял отца, просто констатировал факт.
– Если ты полагаешь, что это для нее важно, я останусь.
– Хорошо.
В палату вошла мать Маркуса и была страшно обрадована, что ему удалось убедить отца не покидать на ночь больницу. Она хотела остаться с отцом, но Маркус предложил поехать домой, чтобы там встретить сводных брата и сестру.
В конечном счете Маркус пробыл с матерью до следующего дня и уехал лишь тогда, когда отца выписали. Сводная сестра предложила погостить у родителей несколько дней, и Маркус смело вверил их ее заботливым рукам.
Вероника разочарованно опустила трубку.
Маркуса не было на рабочем месте, он не отвечал на звонки, и мистер Клайн отказался сообщить ей, где он находится.
Ей надо было раз и навсегда покончить с этой историей о шантаже, чтобы она смогла рассказать Маркусу об Эроне, но он словно специально ее избегал. Если бы переживания могли убивать, Вероника уже давно была бы на том свете. Она должна знать, что намерен делать Маркус по поводу ее прошлого.
Вернувшись домой, она накричала на Дженни без всякого повода, сломала игрушку Эрона, которую пыталась починить, и пошла спать в самом мрачном расположении духа – такого плохого настроения у нее не было с тех пор, как она вернулась из Франции.
Маркус уселся в кресло, отхлебнул горького кофе, который только что налил себе из кофейника для служащих, расположенного в маленькой нише в конце того ряда отсеков, где находились его и Ронни рабочие места. Он брезгливо поморщился.
В том, что этот кофе варила не Ронни, он был уверен. Она готовила кофе так, как делала все остальное – безупречно.
Он имел обыкновение дразнить ее, говоря, что кофейные бобы боялись плохо завариться, когда такая убийственно трудолюбивая дама за них бралась. Она смеялась над его издевками, но теперь он начал задаваться вопросом, не послужило ли это его замечание, как и многие другие, тому, что она, накапливая обиду, перестала ему доверять и не изменила своего отношения даже тогда, когда они стали любовниками.
Он часто шутил по поводу ее поразительной, доведенной до полного автоматизма, работоспособности. При этом он проявлял полную слепоту и бестактность в отношении ее: ведь женщина, особенно такая темпераментная, как Ронни, могла возражать против такого с собой обращения. Была ли его вина в том, что она поверила: его абсолютно ничто в ней не интересует, кроме того, как она откликается на его ласки в постели?
Да имело ли это значение? Факты есть факты. Она ему не доверяла, и изменить он ничего не мог. Но он не желал мириться с тем, что она могла неправильно истолковать его мотивы сейчас. Только вот нужно выяснить для себя, в чем же состоит подоплека его поступков.
Он не мог больше делать вид, что заинтересован лишь в расследовании порученного дела или даже в том, чтобы изгнать Ронни из головы и сердца. Все его существо жаждало вернуть ее в свою жизнь. Стоит ли прислушаться к этому зову души? Ведь однажды она уже предала его. Даже если у нее на то были чертовски основательные причины.
Впрочем, надо работать. На столе перед ним лежала стопка с персональными делами сотрудников. Он затребовал копии личных дел всех тех, кто имел доступ к утекавшей информации. Теперь у него был список из пятнадцати подозреваемых, восемь из которых работали в конструкторской группе, шесть – в отделе маркетинга и один – в администрации корпорации.
Вероника Ричардс была в их числе.
Звук ее голоса – она говорила по телефону в соседней комнате – ворвался в его мысли. Это случилось не впервые – неудивительно, ведь она работала в двух футах от него. Он не мог разобрать слов, но нежные обертона, интонации были безошибочно узнаваемы и служили горьким напоминанием о том, в чем она отказала ему после свидания вечером в понедельник.
Несмотря на то что он был озабочен в сексуальном плане сильнее, чем когда-либо за всю жизнь, он был рад, что она сказала ему «нет». Он не мог позволить себе пренебречь обязательствами перед клиентом, а рядом с ней забывал обо всем.
Она пыталась поговорить с ним, после того как он вернулся из поездки, но он уклонялся от разговора. Ему требовалось время. Для расследования и для того, чтобы переварить услышанное вечером в понедельник.
Он не хотел обвинять Ронни в шпионаже, не имея безусловных доказательств ее вины, которые, возможно, лежали перед ним в одной из этих папок. Маркус мог лишь надеяться: если Ронни все же окажется виновной, у него хватит духу поступить как подобает в отношении своего клиента. Но он совсем не был уверен, что у него хватит на это духу. Такого с ним еще не случалось.
Он вынужден был признать, что отчаянно желает убедиться в ее невиновности. Хотелось верить, что она не прибегнет к предательству вновь, чтобы решить текущие финансовые проблемы. Те эмоции, что бушевали в нем, ему непривычны, и от этого он испытывал глубочайшее отвращение к собственной персоне. Да, он сделает все, чтобы ее защитить, перепробует все способы и сдастся лишь, если все альтернативные варианты будут исчерпаны.
Проявление такой слабости к женщине, которая не просто его бросила, но предпочла пойти на преступление, лишь бы не делиться своими проблемами с ним, угнетало его сильнее, чем неутоленное вожделение.
Ругаясь сквозь зубы, он придвинул к себе стопку с папками. Папка с личным делом Ронни была самой нижней. Он сказал себе, что должен оставить ее под конец, чтобы не допустить предвзятости. Это логично еще и потому, что он уже знает кое-что о ее жизни. Да, в прошлом у нее шпионаж и продажа корпоративных секретов конкурентам, но ему известно и то, что в тот момент ее сестра была на грани смерти.
Маркус как раз делал пометки, намечая возможную схему расследования касательно другого администратора отдела маркетинга, когда нежный голос Ронни отвлек его от работы:
– Джек попросил меня сообщить тебе, что он готов встретиться с тобой в ресторане в половине первого. Он немного опаздывает.
Маркус поднял голову и встретился со спокойным взглядом серых глаз. Она производила впечатление человека, безупречно владевшего собой. Глядя на нее, не скажешь, что эта самая женщина беззастенчиво позволяла ему наслаждаться ее телом, не оказывая никакогосопротивления, на переднем сиденье его «ягуара» прямо на общественной стоянке.
Маркус словно невзначай захлопнул папку.
– Спасибо.
Она кивнула, но уходить не торопилась.
– Ты что-то еще от меня хочешь?
Она прищурилась – его раздраженно-нетерпеливый тон ее задел.
Но он не мог иначе. Он понимал, что желает невозможного. Он страшно хотел опрокинуть ее на заваленный бумагами стол и делать с ее телом все мыслимое и немыслимое. Такого рода фантазии терзали его всю неделю, и сейчас ему казалось, что они готовы материализоваться. Еще немного, и он превратится в сексуального маньяка. И она, словно почувствовав его агрессивность, слегка попятилась. К столу она не приближалась, предпочитая держаться от него на безопасном расстоянии.
Она глубоко вдохнула, отчего ее маленькие твердые грудки натянули черный шелк строгой блузки.
– Да, у меня есть еще кое-что.
Он с трудом оторвал взгляд от приятных округлостей, прикрытых тонкой тканью, и перевел его на ее лицо.
– Что?
Она несколько боязливо приблизилась.
– Я должна рассказать тебе нечто очень важное. Но мне неудобно говорить об этом здесь. – Голос ее был чуть громче шепота, но он не дрожал.
Она собирается признаться ему в шпионаже? Она все же решила доверить ему свои тайны? Чушь. Скорее она прыгнет с самолета без парашюта. Быть того не может.
Тогда о чем она хочет поговорить? Что она согласна с ним спать в обмен на его молчание? От этой мысли его затошнило. Такой поворот был бы не только прямым доказательством ее вины, но и очевидным свидетельством гнусного к нему отношения. Мысль о том, что она готова переспать с ним лишь под угрозой шантажа, взбесила Маркуса.
- Предыдущая
- 23/61
- Следующая
