Ветер удачи - Молитвин Павел Вячеславович - Страница 8

• Предыдущая
• 8/90
• Следующая

Некоторое время на палубе царило оживление: мускулистые нарлакские корабельщики в кожаных безрукавках, одетых на голое тело, обмениваясь шуточками и прибауточками, разобрали оружие и выстроились вдоль фальшборта. Те, что с копьями и топорами, образовали первый ряд, арбалетчики и несколько лучников заняли места за их спинами. Купцы со слугами, вооруженные кто вельхским остроконечным, плавно суженным посредине мечом, кто нарлакским — утончавшимся к концу, окружили Хутаба, более других, как и предполагал Эврих, сведущего в ратном деле.

Поглядывая на приближающуюся джиллу, могучий купец, быстро и толково отдавая приказы, распределил торговцев и их слуг так, чтобы те могли своевременно обрубать веревки, привязанные к крючьям, с помощью которых зузбары попытаются притянуть к своему судну «Ласточку», и отразить первый натиск атакующих, бегущих по абордажному мостику. Слушая четкие распоряжения Хутаба и сопоставляя их с собственным невеликим опытом морских сражений, Эврих, признавая их разумность, не мог избавиться от чувства обреченности, овладевшего им в тот самый миг, как он увидел зловещий силуэт джиллы, плавно скользящей по волнам, блистающим в солнечных лучах так, словно отлиты они были из черного стекла. Давно позабытые, казалось бы, картины резни на палубе «Морской девы» с поразительной отчетливостью вставали перед его внутренним взором, вселяя в сердце леденящий ужас. Толпа «стервятников Кешо», прозванных так за жестокость и устрашающего вида клювастые шлемы, израненные Бикавель, Томика и Ржав, бронзовая чушка, раз за разом обрушивающаяся на палубу обреченного судна, и медленно оседавшая на выбеленные доски Хатиаль, из перерезанного горла которой толчками выплескивалась неправдоподобно алая кровь…

Стискивая в разом вспотевшей руке обмотанную сыромятным ремнем рукоять извлеченного из кучи оружия меча, Эврих, двигаясь словно во сне, занял указанное ему место. Улыбнулся тучному Хилой, изумленно взиравшему на неведомо как оказавшийся в его руках боевой топор, подмигнул Ираму, тщетно силившемуся застегнуть пряжки покоробившегося и преотвратно вонявшего прогорклым рыбьим жиром кожаного нагрудника. Подумал, что надо бы снести в каюту лекарскую сумку и взять свой собственный, купленный в Галираде меч. Мысленно обругал себя за неумение унять предательскую дрожь в ногах, и тут до него донесся отчаянный крик стоящего в «вороньем гнезде», на вершине первой мачты, впередсмотрящего:

— Слева по курсу еще одна джилла!

Купцы и мореходы, покинув указанные им места, дружно подались к левому борту.

Уходящая на юг изломанная линия Рудных гор походила на цепочку гигантских валунов, накиданных сказочным великаном, дабы посуху перебраться с Восточного материка на Южный. Клубящиеся над горами облака образовали новый, призрачный кряж, на склонах которого, в недоступной смертным вышине, вполне могла располагаться чудесная обитель Небожителей. Словом, открывшаяся Эвриху картина была столь величественной, что он в первый момент даже не заметил крохотное суденышко, вынырнувшее из-за прикрытия серо-голубых скал и медленно ползущее наперерез «Ласточке» по темно-синей, фиолетовой почти что воде.

— Это конец, — пробормотал кто-то над ухом арранта безжизненным голосом, и чей-то меч с мертвенным стуком упал на палубу. За ним другой, третий…

— Что вы делаете! Неужто вы позволите перерезать себе горло, даже не попытавшись оказать сопротивление? — крикнул Ирам.

Стук падающего на палубу оружия смолк, и один из купеческих слуг неуверенно промолвил в наступившей тишине:

— Зачем «стервятникам» резать нам глотки? Если мы сдадимся, они всего лишь возьмут приглянувшиеся им товары…

— Конечно! Зачем им заниматься бесприбыльным душегубством? — поддержал его бронзовокожий корабельщик, расстегнутая безрукавка которого позволяла каждому любоваться не только красивыми мускулистыми руками, но и широкой, твердой, как две ясеневые доски, грудью.

Эврих вопросительно посмотрел на Хутаба, отметив, что и другие взирают на могучего купца в ожидании решающего слова того, кто должен был разбираться в сложившейся ситуации побольше их самих.

— Черные воины не станут резать трусов. Они просто превратят нас в рабов. Но я лично предпочитаю умереть свободным, чем жить рабом, — медленно проговорил Хутаб и, чуть помедлив, сурово добавил: — Поднимите оружие, если вы мужчины! Помните: павшие в бою угодны всем без исключения Богам. Место же трусов — в преисподней, вне зависимости от того, стоит ли там трескучий мороз или нестерпимая жара.

Он взмахнул мечом, будто надеясь видом своим вернуть мужество оробевшим, но тут капитан «Ласточки», швырнув на палубу обоюдоострый топор, крикнул:

— Не слушайте его, почтенные! Живая собака лучше мертвого льва! Нам не выстоять против двух джилл! Но мне известны случаи, когда зузбары отпускали ограбленные корабли с миром. Потерянное богатство можно вернуть, а новая голова ни у кого еще на плечах не вырастала!

— Он прав, — хмуро поддержал капитана Хилой, в свой черед бросая оружие на палубу. — Непоправима лишь смерть, и Мать Всего Сущего не одобрит тех, кто не умеет ценить ее дар.

Вглядываясь в лица окружавших его людей, Эврих читал на большинстве из них страх и растерянность — те же самые чувства, которые испытывал сам. Призыв Хутаба на мгновение воспламенил его, но картина избиения зузбарами команды и пассажиров «Морской девы» вновь встала перед глазами арранта, и он еще ниже опустил так и не поднятый в воинском салюте меч. Стоящий слева от него горбоносый красавец нарлак с проклятиями швырнул арбалет под ноги своему капитану, а Иммамал, скорбно склонив голову, негромко произнес:

— Если корабельщики пали духом — судно скоро пойдет ко дну.

Снова застучали о доски брошенные копья, мечи, топоры и арбалеты. Люди, еще недавно готовые драться до последнего, понурив головы и стараясь не глядеть друг другу в глаза, начали разбредаться по кораблю. Вот уже и Хутаб с презрительной гримасой уронил меч, криво усмехнулся, встретившись взглядом с аррантом, и, по-стариковски горбясь, зашаркал к палубной надстройке, расположенной за второй мачтой.

Облокотясь о фальшборт, Эврих некоторое время бездумно смотрел на приближающуюся к «Ласточке» с левого борта джиллу. Потом внимание его привлекла выскочившая из волн летучая рыба. Вода в том месте, откуда она только что взмыла в воздух, слегка вздыбилась: какая-то хищная тварь преследовала золотистую летунью. Отчетливо почему-то стали слышны резкие крики парящих над волнами чаек, и у арранта мелькнула мысль, не броситься ли ему в море. При такой-то погоде доплыть до берега — всего лишь вопрос времени. Тут же, однако, ему вспомнились истории о водящихся в здешних водах акулах-людоедах, косые плавники которых он видел нынешним утром, и, решив, что быть сожранным заживо далеко не самый легкий способ самоубийства, он неспешно двинулся на бак, чтобы понаблюдать за тем, как будут перебираться на «Ласточку» «стервятники Кешо». Подходящая к нарлакскому судну с правого борта джилла была уже так близко, что он мог отчетливо разглядеть хорошо памятные ему клювастые шлемы, широкие изогнутые мечи и сработанные из пластин маронгового дерева панцири сгрудившихся на ее носу зузбаров.

Согнав корабельщиков и пассажиров «Ласточки» на корму, зузбары оставили дюжину человек для охраны пленников и словно бы забыли о них. Открыв люки, капитаны обоих джилл устремились во главе своих подчиненных в трюм, дабы оценить захваченную добычу. Осмотр трюма продолжался довольно долго, и еще до того, как капитаны «Хунгара» и «Верволики» поднялись на палубу, Эврих, внимательно прислушивавшийся к разговорам охранников, понял, что потерей товаров пассажирам «Ласточки» отделаться не удастся: времена, когда сторожевики Кешо, играя в таможенный досмотр, довольствовались обиранием или даже грабежом встречных кораблей, безвозвратно ушли в прошлое. Ничуть не стесняясь присутствия пленников и нимало не заботясь о том, что кто-то может знать их язык, охранники, откровенно радуясь привалившей удаче, болтали о том, что, какими бы товарами ни был набит трюм «Ласточки», они получат за нее положенный приз. Император Мавуно нуждается как в рабах, так и в кораблях, способных перевозить войска, и в настоящее время зузбаров занимал лишь вопрос, куда император двинет свое победоносное воинство в первую очередь.

• Предыдущая
• 8/90
• Следующая