Ветер удачи - Молитвин Павел Вячеславович - Страница 64
- Предыдущая
- 64/90
- Следующая
Пробравшись в дальнюю беседку, Ильяс опустилась на одну из множества устилавших ее пол циновок и, обхватив колени руками, уставилась на мерцающие окна особняка. И тотчас же воображение нарисовало перед ее внутренним взором комнату Таанрета и его самого, удовлетворяющего свою похоть с мерзкой жонглеркой самыми разнообразными способами. Она отлично помнила барельефы на стенах святилища Эрентаты-искусницы, и ей ничего не стоило представить сильного и ловкого Таанрета и гибкую как змея, начисто лишенную понятия о приличиях жонглерку в самых замысловатых позах. Почему бы, например, этой паскуднице не удовлетворить его стоя на руках, вниз головой? Или в позе «откладывающей яйца черепахи»? Или же им вместе не изобразить «целующихся цапель»? От этих картин Ильяс бросило в жар. Ее душили гнев и обида. Как он мог? Как он посмел предпочесть ей — форани из клана Леопарда — какую-то жонглерку-давалку?
Погруженная в подобного рода мысли, девушка не услышала шороха шагов по гравиевой дорожке, не заметила колебания отведенных чьей-то рукой веток и, лишь когда на пороге беседки возник заслонивший звезды и огни особняка темный силуэт мужчины, очнулась и яростным шепотом воскликнула:
— Как же ты мог?! Как посмел сделать это?
— Посмел? Я?.. Что ты имеешь в виду, моя госпожа? — изумленно спросил Таанрет и, видя, что порывисто вскочившая с циновки, пылающая гневом форани явно не собирается отвечать, шутливо продолжал: — Быть может, ты умеешь читать мысли? Но право же, негоже кидаться на мужчину с кулаками за то, что он мечтает обнимать и целовать полюбившуюся ему девушку. Тем паче ежели он, прежде чем дотронуться до нее хотя бы мизинцем, намерен признаться ей в любви и умолять выйти за него замуж.
— О чем ты говоришь? Почему ты здесь, а не… Впрочем, это я так. Неважно…
— Зачем ты сбежала с пира? Я всюду искал тебя, чтобы сказать… Хотя это не поздно сделать и сейчас. Я люблю тебя и хочу, чтобы ты стала моей женой.
— Я? Вот так сразу? — оторопела Ильяс, осознав наконец, что желтоглазый вовсе не развлекался с жонглеркой, а разыскивал ее и только что сказал те самые слова, которые она желала услышать от него больше всего на свете. «Ваай-ваг! Это не сон? — спросила она сама себя, не веря собственным ушам. — О Нгура, сделай так, чтобы это не оказалось розыгрышем! Ведь он не может так жестоко шутить?»
— Ты любишь меня? — недоверчиво повторила она — Ты желаешь, чтобы я стала твоей женой перед лицом Богов и людей?
— Да! — Таанрет шагнул ей навстречу и взял ее руки в свои. — Да! Да! Да! Люблю, хочу, желаю! Ты нужна мне, и я прошу тебя стать моей женой!
— Хорошо. Я стану… Буду… — растерянно прошептала Ильяс. — Ты знаешь, что снишься мне каждую ночь? Это просто невыносимо! Уж лучше я и правда буду любить тебя наяву, а не во сне…
— Ну так и люби! Ни о чем ином я и не мечтаю! — улыбнулся желтоглазый и привлек ее к себе.
— Погоди! Я э-э-эээ… что-то плохо соображаю. У меня мысли разбегаются. Мне надо поговорить с папой! — нашлась Ильяс, с трудом одолевая охватившее ее смятение. Не может быть, чтобы мечта ее исполнилась так просто и легко. — Как-никак я его единственная дочь и наследница.
— Тебе не о чем беспокоиться. Я уже говорил с Газахларом. Он не будет возражать.
— Что?! Ты говорил с моим отцом? Еще не получив моего согласия? — удивилась девушка, и скверное предчувствие омрачило охватившую ее радость. — Тебе не следовало так поступать.
— Ты права. Но сделанного не вернешь. Мы справим свадьбу на следующей седмице. Полагаю, главный жрец храма Амгуна-Солнцевращателя-Над-Пор-том не станет возражать.
— Постой. Нам вовсе незачем так спешить! — запротестовала Ильяс, всем своим существом ощутив, что события разворачиваются как-то не так. В торопливости желтоглазого крылся какой-то подвох, и, дав согласие стать его женой, она поступила опрометчиво.
Ильяс чувствовала себя как человек, бросившийся с обрыва в реку и внезапно обнаруживший, что его подхватило сильное подводное течение, о котором он до этого не подозревал. Но вне зависимости от того, сбережет ли это течение ей силы и вынесет в дивный цветущий край или же разобьет о невидимые с берега камни, она не желала безоглядно вверять ему свою судьбу.
— Ты слишком торопишься… Я еще не готова… — Она попыталась отстраниться от Таанрета, но тот только крепче притиснул ее к себе.
— Я подготовлю тебя, — твердо пообещал он, запечатывая уста Ильяс поцелуем.
Его язык проник в ее рот, и девушка с отчаянием подумала, что не должна сдаваться так легко. Что-то было не так. Что-то неправильное было в столь стремительном развитии событий. Приехав в «Мраморное логово», Таанрет как будто взял ее за руку и повел к одному ему ведомой цели. Он говорил о любви, но двигала ли им и впрямь любовь? Как жаль, что она не выслушала Кальдуку на празднике Цветущих Деревьев! Но, может быть, еще и сейчас не поздно поговорить с ним?..
Она рванулась из рук желтоглазого, и тот неожиданно легко отпустил ее.
— Куда ты спешишь? К какой цели несешься? Почему ты не хочешь слушать меня и не желаешь дать мне времени, дабы привыкнуть к мысли о грядущем замужестве? — прерывающимся голосом спросила Ильяс, готовая скорее броситься наутек, чем позволить Таанрету вновь заключить себя в лишающие сил и воли объятия.
— Ты показалась мне отважной женщиной, — сказал после некоторого молчания желтоглазый, присаживаясь на бортик беседки. — Умной, отважной и доброй… — уточнил он, словно взвешивая произнесенные слова и примеряя их к стоящей от него в трех шагах форани.
— Это ничего не объясняет! — нетерпеливо топнула ногой Ильяс. — Я тоже считаю себя умной, отважной и доброй. Однако это еще не повод тащить меня к алтарному камню, не давая перевести дух!
— Ты не поняла. Ты видела: сегодня меня дважды едва не убили — и все же спрашиваешь, куда я спешу. Скажи лучше, что ты испугалась. Это будет честно. И в этом нет ничего позорного: мужества ожидают от мужчины, а не от юных избалованных форани. Да и не слишком-то, наверное, разумно выходить замуж за человека, которого могут не сегодня завтра прикончить. — Он устало потер ладонями лицо и поднялся с каменного бортика, явно намереваясь покинуть беседку. — Прости, что я предложил…
— Но я вовсе не отказываюсь стать твоей женой!..
— …Когда-нибудь потом, — закончил за девушку желтоглазый. — Ну что ж, когда-нибудь, когда жизни моей перестанет угрожать опасность, я, быть может, повторю свое предложение. И тогда ты, вероятно, сочтешь его более приемлемым.
«О Нгура! В самом ли деле он принимает меня за трусиху? Или дергает за ниточки, чтобы добиться желаемого результата? Но зачем? Среди форани сыщутся и покрасивее, и поумнее, и побогаче меня! Если он не влюблен, ему нет никакой корысти жениться на мне. А у меня нет никаких причин подозревать его в чем-либо, кроме того, что он желает заполучить меня как можно быстрее на свое ложе. Но ведь он этого и не скрывает. И я сама хочу того же!»
— Таанрет… Постой, — неуверенно окликнула она выходящего из беседки мужчину. «Вай-ваг! Ну почему я такая дура? Он ведь сейчас уйдет и никогда больше не вернется. И разумеется, никогда не повторит своего предложения, услышать которое я и не надеялась». — Таанрет! Я… Я принимаю твое предложение. Я готова стать твоей женой!
Она говорила негромко, и он запросто мог ее не услышать. Да и зачем ему было слышать девчонку, которая либо слишком труслива, либо слишком глупа? Он предложил ей себя самого — лучшее, что у него есть, а она заявляет, что еще не готова. Вот и готовься всю жизнь, жди, когда на кипарисах апельсины вырастут. Или выходи за какого-нибудь Усугласа…
— Таанрет! — Она бросилась за ним, повисла на руке. — Я же не отказывалась! Ну покапризничала напоследок, а теперь все! Когда скажешь, тогда и поженимся…
Она потянулась к нему, неумело чмокнула в губы и тут же ощутила его руки на своих бедрах. Похоже, он простил ее и не собирался терять времени даром. Ильяс содрогнулась от его поцелуя — хозяйского, требовательного, властного — и тотчас же поняла: Таанрет простил ее не до конца и будет намеренно груб, дабы отплатить за то, что считал обидой и сознательным ударом по его гордости. Открытие это не столько испугало ее, сколько обрадовало. Раз он обиделся и даже счел себя оскорбленным, значит, она подозревала его напрасно.
- Предыдущая
- 64/90
- Следующая
