Путь Эвриха - Молитвин Павел Вячеславович - Страница 46

• Предыдущая
• 46/101
• Следующая

Супруга Цунзорная должна была в скором времени разрешиться от бремени, и предводитель «драконого-ловых» надумал поднести ей по этому случаю подарок ларец для драгоценностей, поручив изготовление его Батару, заслуженно считавшемуся одним из лучших мастеров-косторезов Матибу-Тагала. Работа была закончена в срок, и крышку изящного ларца, как и пожелал Цунзор-най, украсил вырезанный из слоновой кости барельеф, изображавший взятие Дризы воинами Хурманчака. «Драконоголовые», с тугом Цунзора в руках, устремлялись через пролом в могучей стене на улицы города, бесстрашно прорубая себе путь сквозь полчища защитников Дризы.

Преклоняясь перед мастерством Батара, девушка не могла без отвращения смотреть на новое изделие своего господина, ибо, несмотря на то что после падения Дризы прошло уже более двух лет, воспоминания об этом кровавом кошмаре все еще тревожили ее во сне и наяву. К шестнадцати годам она успела повидать многое: отец ее, бежав из Мельсины после скоропостижной кончины шада Менучера, далеко не сразу отважился везти свое многочисленное семейство в Дризу, и немало пришлось им поскитаться как по Саккарему, так и по южной части Вечной Степи, называемой кочевниками Полуденным краем. Прежде чем оказаться в Дризе, Ньяра побывала в саккаремских городах, захваченных мятежниками Тайлара Хума, и пограничных крепостях, из года в год отражавших набеги кочевников, но все виденное ею, равно как и слышанное об ужасах войны, не шло ни в какое сравнение с тем, что пришлось пережить ей самой после того, как «драконоголовые» Цунзора и «беспощадные» Кугинука ринулись в проломы стен, образовавшиеся после Огненного Волшебства, сотворенного Хурманчаковым магом Зачахаром.

Девушка говорила Батару, что убийцы Цунзора не встретили на своем пути никакого сопротивления. Сражения не было и в помине: грабители и насильники брали все и вся, поскольку никому и в голову не могло прийти, что они могут ворваться в надежно защищенный неприступными стенами город. Она рассказывала мастеру-косторезу обо всем, что ей пришлось пережить: о гибели отца и слуг, о том, как саму ее, не знавшую еще мужских ласк, истязали и насиловали «драконоголовые», страшно надругавшиеся у нее на глазах над матерью, сестрой и служанками. У Ньяры почти не было тайн от своего господина, Батар не имел причин сомневаться в ее правдивости, и все же, выслушав рабыню, он не стал вносить изменения в сделанные для крышки ларца эскизы. В ответ на ее упреки он только промолвил: «Победители пишут историю так, как им выгодно», и, наверно, был по-своему прав — вряд ли Пунзор беседовал бы с ним столь ласково, если бы барельеф для его ларца был вырезан в соответствии с пожел ниями ненавидевшей девушки.

До слуха Ньяры донесся приглушенный звон монет, и она сумрачно улыбнулась: вонючие кочевники не только начали разбираться в искусстве, но и научились-таки расплачиваться золотом. Однако, если супруга Цунзора не беспросветная дура, изображенная на крышке ларца сцена не слишком ее порадует. Но, дабы понять это, предводителю «драконоголовых» не хватит всей его жизни. Степняк — он и есть степняк, сколько ни ряди его в дорогие одежды и ни награждай пышными титулами…

Девушка опустила глаза на гадальные кости. Что же это за «Весть» или «Встреча» ожидает Батара? Какому «Повелителю» он понадобился, уж не Хурманчаку ли? И что значит комбинация «Любовь»? Неужели ей придется делить своего господина с какой-нибудь развратной девкой, коих в Матибу-Тагале пруд пруди?..

Услышав легкие пружинистые шаги, Ньяра набросила на кости пестрый передник и поднялась навстречу Батару, выпроводившему наконец-то ненавистного заказчика.

— Остался ли Цунзор-най доволен твоей работой? — Рабыня подала господину чашу с чайным напитком, ко вкусу которого успела привыкнуть за полгода, проведенных в доме костореза.

— Мы остались довольны друг другом. — Батар подбросил на ладони весело звякнувший мешочек с монетами и протянул Ньяре: — Позаботься, чтобы в доме было все необходимое, а я взгляну, как идут дела у Хантая и Гакко.

Господин скинул с плеч и небрежно бросил на расписную ширму расшитый серебряными хризантемами парадный халат, подтянул широкие холщовые штаны и быстрым шагом направился в мастерскую. Глядя, как переливаются мускулы под его загорелой кожей — летом косторез часто работал в маленьком дворике перед мастерской, — девушка облизнула пухлые губы и обругала себя за то, что отпустила Батара к подмастерьям.

За день господин сильно устает и делается не склонен к любовным играм, до которых Ньяра, после знакомства с ним, стала большой охотницей. Но как его не отпустить, если от заказов и так уже приходится отказываться — Хурманчаковы грабители желают жить в роскоши и, наи и тысячники во всяком случае, могут себе это позволить. Матибу-Тагал растет на глазах, каменные и глинобитные дома понемногу вытесняют милые сердцу кочевников шатры и юрты, и каждый надобно обставить и украсить на зависть соседям…

Прислушиваясь к долетавшему из мастерской смеху, девушка еще раз обругала себя за то, что не исполнила перед господином танец «Жаждущего тела». Подождали бы заказы, обошлись бы подмастерья без его ценных советов и указаний. Последний раз взглянув на гадальные таблички, она собрала их в подаренную ей Батаром шкатулку, подобной которой не было ни у одной супруги многочисленных Хурманчаковых военачальников, и, хмуря тонкие брови, подумала, что сочетание комбинаций «Весть» и «Повелитель» означает скорее всего именно то, чего давно ожидает ее господин. В ближайшее время его пригласят во дворец, не зря по Матибу-Тагалу с середины лета ходят слухи, будто Хозяин Степи вот-вот начнет чеканить собственные монеты.

Ньяра поежилась: она будет молить Мать Всего Сущего позаботиться о том, чтобы мечта искусного костореза не исполнилась, но при чем здесь «Любовь»? Во дворце Энеруги немало хорошеньких девок, однако до сих пор Батар не проявлял особого интереса к женщинам и ему вполне хватало своей прекрасной рабыни. Девушка взглянула в треснувшее бронзовое зеркало и не смогла скрыть довольной улыбки. Правильный овал лица, подведенные глазищи горят ярче черных мономатанских алмазов, губы алые, шея длинная. Нет, как бы ни наряжались степнячки и уроженки приморских городов, никогда им с саккаремскими красавицами не сравниться! Тяжелые груди, полные бедра, муравьиная талия…

При мысли о том, что, не будь она так хороша, ее бы постигла участь многих обитательниц Дризы, Уму-каты и фухэя, которым насильники вспарывали животы, прежде чем те успевали взмолиться о пощаде, улыбка медленно сползла с лица очаровательной рабыни. Ньяра тряхнула головой, и черные блестящие локоны рассыпались по ее точеным плечам — ну нет, сегодня она не позволит воспоминаниям испортить ей настроение! Цунзор-най получил свой противный ларец, и нынешним вечером они с Батаром отпразднуют это событие. А для того чтобы праздник удался, ей надлежит сделать кое-какие закупки и приготовить обед, достойный ее господина. Хороший же обед надобно готовить непременно в хорошем настроении — правило, известное каждой хозяйке, и отступать от него она не станет.

Накинув долгополый халат на тонкую шелковую рубаху, какие с детства привыкла носить в Саккареме, только более открытую: с глубоким квадратным вырезом на груди и короткими, обнажавшими руки до плеч рукавами, Ньяра собралась позвать со двора Кицуда. Появляться на улицах без Батара, подмастерий или хотя бы невзрачного мальчишки, который, кстати, и купленную снедь поможет нести, она без особых на то причин избегала: степняки — народ дикий, могут и на охранную бирку не взглянуть, особенно ежели тошнотворной своей архи натрескаются. Уже открыв рот, девушка внезапно вспомнила, что так и не заглянула в мешочек, полученный господином за ларец. Если слух не подвел ее и там в самом деле золото, брать его на базар не следует…

Полновесные цванги императора Кешо были изрядно разбавлены «тощими» золотыми Менучера, которыми Марий Лаур запретил расплачиваться в Саккареме, но мономатанские монеты все же преобладали, и, даже не считая их, Ньяра поняла, что грозный най, оставшись доволен работой костореза, заплатил за ларец значительно больше обещанного. Девушка взвесила мешочек на ладони — если бы она надумала сбежать от Батара, этих денег хватило бы надолго. Вот только незачем и некуда ей бежать. Да и деньгами господин ее распоряжаться умеет, мертвым грузом они у него не лежат, уж ей-то это известно лучше, чем кому-либо.

• Предыдущая
• 46/101
• Следующая