Проклятый город - Молитвин Павел Вячеславович - Страница 17
- Предыдущая
- 17/105
- Следующая
— Могу я ознакомиться с ордером на арест?
— Ордер вам предъявит полицейский наряд, который будет здесь через… — начал белобрысый, однако закончить фразу ему не было суждено.
Скользящим движением Юрий Афанасьевич обошел его справа, в три прыжка оказался перед высоким окном, путь к которому мальчишки не удосужились перекрыть. «Двойка по десятибалльной!» — привычно отметил Радов и, прикрывая лицо локтями, совершил четвертый прыжок, вынесший его вместе с осколками стекла на улицу. Успев сгруппироваться, шаркмен вошел в воду без всплеска и уже через пять минут был у причала, где по-прежнему покачивалось полдюжины разнокалиберных суденышек. Больше всего ему в настоящий момент подходило плавсредство типа «Вираж», и он, не испытывая угрызений совести, воспользовался им прежде, чем поставленный у входа в Главное здание караул сообразил, что у него на глазах угоняют глиссер куратора.
Опасаясь, что это всего лишь обманный маневр, призванный удалить их с поста, караульные связались с командиром охранного взвода, а когда Алексей Тарасов отдал приказ задержать похитителя, тот был уже далеко. И, что еще важнее, в его распоряжении оказались «жабры» и гидрокостюм Ильи Михайловича Чернова, полностью исключавшие возможность встречи Юрия Афанасьевича с теми, кого видеть он по тем или иным причинам не желал.
Услышав донесшийся из-за толстой двери звон разбитого стекла и последовавшие за ним ругань и стрельбу из табельного «рихтера», Илья Михайлович покачал головой и распушил густые, пшеничного цвета усы.
— Мальчики, мальчики! Разве так надо брать Четырехпалого? — пробурчал он. Распахнул дверь в приемную и зычно поинтересовался, что тут происходит и по какому случаю затеяна стрельба.
Спавший с лица белобрысый, по кличке Кадавр — старший в группе захвата, путаясь, начал докладывать о совершенном Радовым побеге, но куратор Морского корпуса слушал его вполуха. Находясь в своем кабинете, он уже по долетевшим до него приглушенным звукам отчетливо представил себе картину бегства Радова, и одного взгляда по сторонам оказалось довольно, чтобы убедиться в собственной правоте.
— Все ясно. Задание провалено самым бездарнейшим образом. Свяжитесь с охранным взводом, пусть организуют розыски беглеца. Всем участникам — по десять внеочередных нарядов на кухню. Старшему — пятнадцать. Доложите наставнику о случившемся, пусть разберет с вами допущенные ошибки. Можете быть свободны. Да, еще, — вспомнил Илья Михайлович, когда курсанты, переглядываясь и радуясь тому, что дешево отделались, уже переступили порог приемной. — Кадавр, разыщите Люси, пусть проследит, чтобы тут навели порядок. — Он брезгливо указал на разбитое стекло и скрылся за дверью кабинета.
Да, мальчики, с шаркменом сладить — это вам не ветры под одеялом пускать и не девок трахать. Для этого одного знания инструкций маловато. Куратор подошел к окну и уставился на сияющую зеркальными окнами громаду «Хилтон-отеля».
Худо, что пришлось расстаться с Радовым. Такому инструктору замену не враз сыщешь. Правильно он сделал, что не позволил себя арестовать. И ушел красиво, дав пищу для создания еще одной легенды о бойцовских качествах и мастерстве командного состава Морского корпуса. Такого наставника из-за этих мозгокрутов потерять — ай-ай-ай! Какая «дюжина» была! Орлы, черти, прирожденные крысодавы — и вот нате вам! Ох, как досадно!..
Но откуда они узнали, что Оторва отправлена в МЦИМ? И кто мог подумать, что, узнав об этом, ребята бросятся выручать ее, да еще и наставника собьют с пути истинного? Сколько лет все было шито-крыто, никто ничего не знал, а у того, кто знал, хватало благоразумия помалкивать и не в свое дело не соваться. Вот только благоразумием ли следует это называть? Или равнодушием, подлостью, предательством?..
Илья Михайлович сгорбился, упершись пудовыми кулаками в низкий подоконник. Был он высок, грузен, с крупными чертами лица. Ему уже перевалило за пятьдесят, а седина еще не испятнала его густую, светло-каштановую шевелюру.
— Господин куратор, позвольте обратиться. Говорит командир охранного взвода.
— Говори, — разрешил Чернов, не меняя позы — для переговоров по внутренней связи ему не надо было пользоваться ни визором, ни трубкой, нажимать кнопки которой толстыми пальцами куратору было истинным мучением.
— Злоумышленник, предположительно Четырехпалый, украл ваш глиссер и…
«Вот-вот! Именно этого и следовало ожидать от не в меру прыткого шаркмена. Странно было бы, позарься он на какую-нибудь развалюху с навесным мотором местного производства. А глиссер куратора — это как раз по нему!» — с раздражением подумал Илья Михайлович, выслушав Тарасова и отдав необходимые распоряжения, выполнить которые тот все равно был не в состоянии. Выследить, догнать, обезвредить — держи карман шире!
Оторвавшись от созерцания «Хилтон-отеля», Чернов прошелся по кабинету, все еще не в состоянии примириться с тем, что, какие бы меры он теперь ни принял, связь МК с МЦИМом стала после радовской авантюры секретом Полишинеля и это здорово осложнит жизнь не только куратору, но и всему командному составу корпуса. Кто мог предположить, что Четырехпалый, узнав об отправке Оторвы к мозгокрутам, вместо того, чтобы урезонить своих ребят, возглавит налет на филиал этой мерзопакостной конторы? Что ему в этой девке, которая даже любовницей его не была? — имелась у Радова девица на стороне, заглядывал давеча Илья Михайлович в файл с личным делом мятежного инструктора. Правильный был мужик Четырехпалый, знал, что к чему: «Где работаешь — не трахайся, где трахаешься — не работай». Так какого же рожна он поставил на уши столько народу из-за чужой девки? Которой, к слову сказать, и неприятности-то особые не грозили, а ежели вдуматься — здорово повезло.
Ну потаскали бы месяц-другой по лабораториям, поизучали кровь, мочу, кал, что там еще интересует этих… — куратор употребил словцо, лучше других передающее его отношение к метазоологам и хозяевам их. использующим в борьбе с конкурентами самые мерзкие и недостойные приемы. Помурыжили бы малость, а потом пристроили к делу. Промышленный шпионаж, а тем паче диверсии — работа доходная, хотя и грязная. Так ведь и Оторва не ангел! А вивисекцией эти ублюдки начинают заниматься, только ежели сенситивные способности мутантов нуждаются в усилении или очень уж тупой пациент попадется, категорически от взаимовыгодного сотрудничества отказывающийся…
Визор издал резкую трель, Илья Михайлович вздрогнул и гневно ткнул клавишу включения связи. На экране появилось розовощекое лицо Сиротюка — начальника седьмого полицейского управления города.
— Наше вам с бубенчиками! Что там у тебя, Михалыч, деется? Повязали твои парни строптивца, высылать ребят с ордером?
— Деялось бы что, сообщил! — ворчливо отозвался куратор. — Улетел от меня сокол ясный. Сам его лови, а я. что мог, сделал. Больше он на моем горизонте не появится, и слава богу. И так из-за него без любимого глиссера остался.
— Узок у тебя горизонт, Илья Михалыч. Да и позиции странная — изгадил дело и в кусты. Ну хоть чем-то помочь можешь или и дальше будешь всесветную давалку из себя корчить? И вашим и нашим, лишь бы только тихо, пристойно и, желательно, с предоплатой?
— Шел бы ты, Андрей Авдеевич, на… — куратор сделал паузу и, почувствовав, что этак можно всерьез рассориться с нужным человеком и нажить себе никчемушные хлопоты, неожиданно добавил: — А впрочем, черт с тобой. Вот тебе адресок, где, по оперативным сведениям, может эта гоп-шарага отсиживаться. Своих я туда, сам понимаешь, отправить не могу, дабы брожения незрелых умов не провоцировать, а ты попробуй. Авось что получится, ежели поторопишься…
— Подводное укрытие? — румянец на щеках Сиротюка заметно угас. — Вот спасибо, удружил, век не забуду…
— А ты думал, они твоих парней в «Хилтоне» дожидаться станут? Не в сказку попал, как потопаешь, так и полопаешь! — злорадно расхохотался Илья Михайлович и утопил клавишу отбоя.
- Предыдущая
- 17/105
- Следующая
