Полуденный мир - Молитвин Павел Вячеславович - Страница 36

• Предыдущая
• 36/119
• Следующая

— У нас нету тайн, — покачал головой Фалигол, — однако многое ты, несмотря на мои пояснения, скорее всего не поймешь. Хранители Горы будут говорить с тобой через три дня — за это время можно многое увидеть, но для того, чтобы по-настоящему разобраться в увиденном, недостаточно будет и нескольких лет.

— Ладно, веди, по дороге поговорим, — решил Мгал, которого уже начала раздражать медлительная речь и отсутствующий вид Фалигола.

— Куда ты поведешь меня сегодня? — приветствовал северянин своего флегматичного проводника. — В нашем распоряжении остался последний день, и я хочу, чтобы ты показал мне то, что считаешь главным в вашем подземном городе.

— Хорошо, твои пожелания совпадают с моими намерениями. Я сведу тебя в Хрустальный Чертог Посвященных. Но прежде исполню обещанное: ты увидишь своих товарищей — тех, с кем тебе пришлось плутать в недрах Горы. Ты ведь этого хотел, не так ли?

— Так, — подтвердил северянин и двинулся за Фалиго-лом по коридору, связывавшему жилые ячейки, расположенные на одном ярусе.

После двух дней, проведенных с Вопрошателем Сферы в подземном городе, голова северянина слегка закружилась. Порой ему казалось, что попал он в сказочный мир древних, а порой одолевали сомнения — не сон ли это: не могло всего этого быть на самом деле. Чего стоил, например, один Серебряный Ковш — настоящее серебряное озеро в огромной, полукруглой, выточенной из камня чаше, расплавленное при помощи торчащих из её дна стержней, разогревающихся от жара солнца. Но какое может быть солнце на глубине многих сотен шагов от поверхности горы? А разлив яростно клокочущего, сияющего, ослепительного, несмотря на защитные стекла для глаз, металла по формам и формочкам, крутившимся вдоль поочередно открываемых стоков на удивительных блестящих колесиках по не менее удивительным полозьям! А изумительно точные отливка и штамповка изысканных кубков, блюд, браслетов, колец и прочего ювелирного товара, выдаваемого в других городах караванщиками Бергола за изделия исфатейских мастеров! А колоссальные стволы шахт с тяжкими подъемными блоками, извлекавшими из бездонных глубин горы дробленой породы, измельчаемой затем в каких-то сложнейших мельницах едва ли не до пыли, просеиваемой через десятки сит и обрабатываемой вдобавок ядовитыми растворами в чудовищных чанах!..

Фалигол был прав: для того чтобы разобраться во всем этом, необходимы были годы. И не потому, что Вопрошатель Сферы что-то скрывал. Нет, и сам он, и файголиты, которые добывали руду, разливали серебро, управляли разогревом Серебряного Ковша; файголиты в масках, передниках и защитных стеклах — спокойные, дружелюбные, все как один громадноглазые — готовы были ответить на любой вопрос пришельца, да вот беда — чем более подробными были их разъяснения, тем непонятнее становилось происходившее перед его глазами.

Непонятной, впрочем, была не только работа ревущих, подобно разъяренным глегам, шипящих и скрежещущих механизмов, используемых при добыче руды и выплавке драгоценного металла. Непонятным было и устройство самого подземного города, располагавшегося многими ярусами в глубине горы-великана и более напоминавшего исполинский каменный улей. Из разъяснений Фалигола Мгал узнал, что тысячи ячеек, пробуравленных в толще скалы железными камнегрызами, соединены специальными отверстиями, предназначенными для подачи воды и воздуха, для удаления нечистот. Он бродил по межъярусным лестницам, поднимался и спускался на подъемниках, пронизавших гору. Заходил в огромные залы, куда каждый файголит мог прийти в определенное время и получить горячую пищу. Юноша с печальными глазами показал ему места отдыха и развлечений своих сограждан: бассейны для плавания, площадки для ритуальных танцев и представлений, расположенные на берегах полноводной подземной реки и в радужно мерцающих пещерах, не имеющих ничего общего с грязной норой, где растущий на стенах светящийся мох был принят Вислоухим за драгоценные камни. Многое из увиденного северянином приводило его в восторг, многое удивляло, но, несмотря на объяснения Фалигола, он так и не мог понять, как живет эта махина, управляемая из века в век Семью Хранителями Горы, каждый из которых отвечал за дело, в котором лучше всего разбирался, и готовил достойного восприемника.

Больше всего, однако, поражало Мгала то, что Фалигол действительно ничего не скрывает от него. Вопрос об усыпляющем оружии файголитов, с действием которого северянин познакомился в людоловке, вызвал у печальноглазого юноши улыбку, но не смутил его. Он привел Мгала к подвешенным в расщелинах изящным корзинкам-беседкам и объяснил, что на них его соплеменники спускаются в бездонные пропасти для охоты на гигантских ядовитых слизней, обитающих в скальных пустотах и необходимых файголитам для изготовления усыпляющего газа. Он показал северянину мастерские, где делается сонный газ и распыляющие его трубки, заметив кстати, что в сильной концентрации газ этот смертелен. Он рассказывал об оружии файголитов так же обстоятельно, как о машинах, грызущих камень, о подземных озерах, в которых обитатели Горы разводят водоросли, способные заменить хлеб и мясо, и о многом, многом другом, заинтересовавшем Мгала.

Впрочем, всего того, что увидел и узнал за это время, северянину было сразу не перечислить и не упомнить, и, следуя за своим провожатым в предвкушении ещё одного дня чудес, он испытывал нечто вроде пресыщения. Подобно голодающему, дорвавшемуся до еды, он попытался разом постичь и впитать все, что веками накапливали обитатели Горы, и теперь чувствовал себя не способным не только задавать вопросы, но и удивляться. Больше всего ему хотелось сейчас остаться одному и обдумать увиденное и услышанное, но два соображения удерживали Мгала от того, чтобы обратиться к Фалиголу с просьбой оставить его на сегодня в покое. Первое заключалось в том, что северянин понимал: ему удивительно, невероятно повезло и скорее всего ничего подобного в жизни он уже не увидит, и, Ртон был прав, надо суметь вобрать, впитать в себя как можно больше; обдумать же все, чему он стал здесь свидетелем, можно будет когда-нибудь потом. И второе: Мгал постоянно ощущал, что существует какое-то сродство, какая-то внутренняя связь между сокровищницей Маронды, кристаллом Калиместиара и этим городом в чреве Горы. Северянин мог поклясться, что интуиция не обманывает его, но что-то мешало ему спросить об этом Фалигола. Не то чтобы он чувствовал табу, а просто не хватало ему слов, умения сформулировать вопрос, и оставалось надеяться, что эта угаданная им взаимосвязь всплывет как-нибудь сама собой, не может не всплыть, надо только смотреть и слушать. Чем больше он увидит и услышит, тем больше вероятность того, что ему удастся поймать эту ускользающую нить, это очевидное на уровне подсознания родство, через постижение которого должно открыться что-то важное, быть может то самое, ради чего и занесла его судьба в этот город…

— Вот мы и пришли, — прервал размышления северянина Фалигол, выходя из подъемника.

Мгал последовал за ним. Поглощенный своими мыслями, он не заметил, как они вошли в подъемник, сколько ярусов миновали, и, беззвучно выругавшись, дал себе слово сосредоточиться и отложить всевозможные не относящиеся к настоящему моменту переживания и размышления до более подходящего места и времени.

Отворив одну из множества дверей в длинном коридоре, файголит, а следом за ним и Мгал вошли в маленькую комнатку.

— Сейчас ты сможешь посмотреть на своих товарищей, они проходят подготовку, обязательную для всех, кто хочет жить в подземном городе. Законам Горы их обучает знакомый тебе Ртон — лучший Воспитатель людей, один из Семи Хранителей Горы. Прошу тебя не шуметь и вообще не выдавать своего присутствия. Товарищи тебя все равно не увидят и не услышат, а Ртона во время работы лучше не отвлекать.

Мгал кивком подтвердил, что принял предупреждение к сведению, и прошел за Фалиголом в следующую дверь.

Они оказались на низком балконе, который опоясывал квадратный зал, рассчитанный человек на пятьдесят. Сейчас большинство скамей пустовало, и лишь на одной сидели три человека, в которых северянин без труда узнал Дагни, Вислоухого и Готоро. В пяти—семи шагах перед ними, в центре зала, было квадратное возвышение, по сторонам которого стояли четыре диска высотой в человеческий рост, с нанесенными на них черными и белыми делениями, напоминавшими деления солнечных часов, только расположенные значительно чаще. Три диска были неподвижны, четвертый же, находящийся прямо перед людьми, вращался, причем можно было догадаться, что состоит он из нескольких раздельных, наложенных друг на друга кругов различных диаметров, которые крутятся с разной скоростью, в результате чего возникает меняющийся рисунок, образованный перетекавшими из одной в другую фигурами.

• Предыдущая
• 36/119
• Следующая