Наследники империи - Молитвин Павел Вячеславович - Страница 47

• Предыдущая
• 47/109
• Следующая

— На этот раз удача нам изменила! — взревел Бемс, изо всех сил стараясь удержаться на обезумевшей от ужаса лошади.

Лив схватилась за меч, но удар, нанесенный ей в грудь древком копья, сбросил ее наземь, и тут же на спину девушке прыгнула одна из чернокожих наездниц.

Лошадь Мгала, заржав дурным голосом, поднялась на дыбы, и это окончательно вывело северянина из сонного оцепенения. Поймав узду и сжав бока перепуганного животного коленями, он огляделся по сторонам и, мгновенно оценив обстановку, зычно крикнул:

— Не сопротивляйтесь! Мы ищем моего брата-купца, пропавшего в степи! У нас нет причин враждовать с Девами Ночи!

— У нас-то нет! А у них, похоже, имеются! — просипел Бемс, которого две чернокожие девицы тщетно пытались вытащить из седла. Бравый моряк не сопротивлялся, так же как и Мгал, сообразив, видимо, что нгайи доставят их к подножию Флатарагских гор быстрее, чем они сумеют добраться до них самостоятельно.

— Тимилата, тебя желает видеть ярунд Уагадар. Не заставляй его ждать, толстяк и без того выглядит так, словно его лишанг укусил. — Сокама Блюстительница опочивальни ай-даны — выпучила глаза, надула щеки и, присев, развела в стороны руки с растопыренными пальцами, очень похоже изобразив дожидавшегося в приемной жреца.

— Скажи, что я сейчас выйду. — Тимилата хихикнула и пригрозила Сокаме пальцем: — Когда-нибудь ярунды доберутся до тебя и уволокут в свои тайные подземелья. Неужели ты не можешь насмехаться над кем-нибудь другим?

— О каких насмешках ты говоришь, Владычица? Все мы, призванные служить тебе, поглощены лишь одной заботой: наилучшим образом воплощать в жизнь замыслы нашей Богоподобной Повелительницы. — Сокама придала круглому улыбчивому лицу своему уныло-снисходительное выражение, и Тимилата догадалась, что служанка передразнивает Базурута. И вспомнилось ай-дане предупреждение Хранителя веры о том, что дерзкая Блюстительница опочивальни ее, не проявляя должного почтения к служителям Предвечного и постоянно оскорбляя их, дает тем самым повод злопыхателям утверждать, будто делает она это не по врожденной глупости, а подстрекаемая к тому госпожой своей.

— Прекрати! Прекрати немедленно и никогда больше не смей передразнивать жрецов! Базурут давно на тебя косо поглядывает, и я не уверена, что мне удастся вырвать тебя из рук желтохалатников, надумай они укоротить твой язычок!

— Хорошо, я буду молчать. По крайней мере до тех пор, пока они не возведут тебя на трон Мананга, — обещала Сокама, потупив глазки, и исчезла за тяжелой портьерой, отделявшей комнату для утренних туалетов ай-даны от приемной, в которой дожидался посланник Базурута.

Тимилата нахмурилась. В отличие от Сокамы, она понимала, что если ярундам и удастся провозгласить ее Владычицей империи в обход Баржурмала, то настоящей власти она все равно не получит до тех пор, пока не сумеет обуздать ни с чем не сообразные аппетиты Хранителя веры, а сделать это будет не просто. Ибо если Баржурмал, будучи сыном Мананга и рабыни для удовольствий, не мог претендовать не только на трон Владыки Махаили, но и на звание яр-дана, то и ее претензии на этот титул были не вполне законны. Трон империи по традиции переходил от отца к сыну, и если бы жрецы Кен-Канвале не поддержали ай-дану, едва ли хоть один мланго согласился бы видеть в ней наследницу Богоравного Мананга. Однако служители Предвечного сами рвались к власти, и Тимилата нужна была им для того, чтобы от ее имени править колоссальной империей. До поры до времени ай-дана поддерживала веру Базурута в то, что намерена объявить себя невестой Кен-Канвале и допустить Хранителя веры к делам правления, но совершать подобной нелепости, разумеется, не собиралась. И не потому, что была властолюбива или страдала манией величия, о нет! Просто любому здравомыслящему человеку было ясно, что, попытайся жрецы осуществить хотя бы десятую часть задуманных Базурутом преобразований, и великой империи придет безвременный конец. За подтверждением этого очевидного факта далеко ходить не надо: стоило Маскеру — наместнику Чивилунга — начать, по настоянию Базурута, насаждать среди кочевников истинную веру, как в провинции вспыхнуло восстание, унесшее тысячи человеческих жизней. А ведь это только первые робкие ростки того чудовищного древа, которое может произрасти из семян, посеянных Хранителем веры!

Погруженная в мысли о том, как хотя бы на первых порах обуздать Базурута, который в стремлении угодить Предвечному не остановится ни перед чем, девушка повернулась к большому серебряному зеркалу, чтобы закончить утренний туалет. Подняла глаза с полупрозрачного алебастрового столика, уставленного драгоценными шкатулками с красками и кисточками, щипчиками, ножничками и всевозможными ювелирными изделиями, на свое отражение и тяжело вздохнула, привычно подумав, что, сколько ни принаряжай и ни разукрашивай ослицу, все равно на дурбара похожа не будет.

Напрасно старались придворные ювелиры и художники, изготовляя для нее всевозможные диковинные украшения и чудесные краски для лица. Напрасно придумывали потрясающей сложности прически и наряды, все их усилия, все их мастерство не могли превратить дурнушку в красавицу. А Тимилата, без сомнения, была дурнушкой, и все старания поэтов, направленные на то, чтобы уверить ай-дану, будто бы наделена она какой-то особой, не всякому видимой красотой, были тщетны — девушка прекрасно понимала: заставь этих сладкоязыких льстецов воспевать голягу — бесшерстую тварь с вечно шелушащейся кожей и длинным мерзким хвостом, наносящую страшные убытки земледельцам, — они бы и ее представили идеалом неземной красоты.

Но эти выпяченные губы, плоский нос, широкий рот и крохотный скошенный подбородок определенно придавали лицу ай-даны обезьяноподобное выражение, уродство которого еще больше подчеркивали густые вьющиеся волосы. Да, волосы были действительно роскошные — черные, блестящие, однако если хороши только волосы — этого, право же, маловато. Недостаток роста можно скрыть туфлями на высоком каблуке и толстой подошве, маленькую, неразвитую грудь увеличить золотыми нагрудниками в виде чаш, но узкие прямые плечи и непомерно широкие бедра… Ах, да что там говорить! При желании все можно исправить: тут добавить, там подкрасить, здесь завесить драгоценностями или задрапировать изысканной тканью, но от себя-то ничего не скроешь! И зоркие глаза проницательных придворных, видящие на локоть под землей, тоже разгадают все эти хитрости…

Девушка провела кисточкой светлые полоски над глазами, тронула черной краской брови и поморщилась. Красно-кирпичное лицо ай-даны было несколько темнее, чем у ее сводного брата — сына светлокожей рабыни, и при неловком нанесении красок приобретало зловещее выражение — таким только непослушных детей пугать. Ти-милата коснулась уголков глаз кистью с нежно-зеленой краской и, махнув рукой — ничего хорошего, как и следовало ожидать, ее эксперименты не принесли, — направилась в приемную, где Уагадар, верно, уж заждался ай-дану.

— Приветствую тебя, Повелительница! — Поднявшийся навстречу девушке толстый жрец в роскошном желтом халате склонил в низком поклоне чисто выбритую голову. — Дело у меня к тебе срочное и секретное.

Распрямившись, он метнул красноречивый взгляд в сторону Сокамы, развлекавшей раннего посетителя игрой в многоугольный цом-дом, и служанка, презрительно пожав великолепными плечами, упорхнула в соседнюю комнату, где старший секретарь ожидал ай-дану, чтобы отчитаться о происшедших в столице за минувший день событиях. Уагадар сделал Тимилате знак отойти к окну, где их никто не мог подслушать, и, понизив голос, произнес:

— Базурут послал меня довести до твоего сведения, что нынешней ночью Баржурмал во главе двадцати хван-гов въехал в Ул-Патар. Он не терял времени даром и успел уже разослать приглашения всем высокородным, созывая их на пир, который намерен устроить завтра в Золотой раковине.

— Та-ак!.. — Тимилата стиснула кулачки, с трудом преодолевая желание заорать во весь голос что-нибудь непотребное. Она знала, что войско Баржурмала, разгромив кочевников и мятежных горожан, навело в Чивилунге порядок и возвращается в столицу. Oб этом знали все жители Ул-Патара, потому-то ай-дана с Базурутом и сговорились провести церемонию Восшествия на престол до Священного дня. Но, по сведениям лазутчиков, войско остановилось в Лиграт-Гейре, а суда, которые должны доставить его в столицу, еще не вышли из нее…

• Предыдущая
• 47/109
• Следующая