Наследники империи - Молитвин Павел Вячеславович - Страница 35

• Предыдущая
• 35/109
• Следующая

— Понимаешь, если бы на «Посланце небес» не было

Черного мага, я, возможно, и поверил бы в это. Потому что мне очень хочется в это верить! — доверительно прибавил эскальдиор. — Но на судне был маг. Более того, там был Магистр! А это, клянусь смрадными ямами Гайи, совершенно меняет дело.

— Магистр! — с отвращением повторил правитель Нинхуба. — Какая мерзость! Если так, то уверенным быть нельзя совершенно ни в чем.

— Зато предполагать следует наихудшее. Эти сыны тьмы так давно пытаются добраться до сокровищницы Маронды, что в этот раз им может повезти. И поскольку помешать этим порождениям ночи кроме нас некому, я намерен послать в Танабаг три… нет, пять бирем. Они возьмут на борт столько воинов, сколько смогут, и преградят магам дорогу к сокровищнице. А если судьба улыбнется нам — завладеют кристаллом.

— Пять бирем? Тысяча матросов и столько же воинов? Ты хочешь послать две декарды невесть куда, не будучи даже уверен, что кристалл не попал к глегу в желудок и не лежит где-нибудь на дне Жемчужного моря? Тогда все наши планы дальнейшего продвижения на запад действительно рухнут! Ты уничтожишь их собственными руками!

— Ну зачем же так трагически? Они будут просто отложены на некоторое время.

Нагат уставился на эскальдиора так, будто видит его впервые в жизни. Всегда подтянутый, высокий, на редкость молодо выглядевший обычно, Гносс был сейчас и в самом деле не похож сам на себя. Сжатые челюсти, разбежавшиеся от крыльев прямого костистого носа морщины и холодный блеск прищуренных, буравящих собеседника глаз заставили правителя Нинхуба вспомнить, что эскальдиору давно перевалило за сорок и человек этот, еще в молодости прозванный Кремнем, с годами не становился мягче. Люди, называвшие его за глаза «эстетом», не видели, как он на скаку врубался в ощетинившиеся копьями ряды чомбаров, хлынувших на северные рубежи Атаргате в Год Великого Холода. Не слышали, как он сорванным голосом приказывал не брать пленных при памятном штурме Нахидивы — столицы вагадзор-ских пиратов. Они не знали, что именно он возглавлял высадку Девятой декарды меченосцев на мыс Вундухун, который восточные поморы три года превращали в неприступную крепость. Они… «Впрочем, и сам я, похоже, забыл, с кем имею дело», — подумал Нагат, вслушиваясь в сказанные будничным голосом слова:

— Пять бирем и тысяча воинов. К сожалению, это все, что мы можем выделить для экспедиции, которая должна отплыть в ближайшее время. Но, боюсь, этого окажется мало, чтобы полностью контролировать подходы к сокровищнице. А потому, дабы возместить количество качеством, мне придется самому возглавить эскадру. — Эскальдиор сухо рассмеялся. — Полагаю, мой опыт не будет лишним в этом походе.

— Ты… ты с ума сошел!

— Нисколько. Мы можем расценивать похищение кристалла как бедствие или счастливый случай, но не воспользоваться этим шансом было бы непростительной глупостью. От того, что мы присоединим к владениям Братства еще один или два города, в сущности ничего не изменится, если же нам удастся овладеть знаниями древних…

— А если это всего лишь сказка и никакой сокровищницы не существует? Что если вход в нее уничтожен лавиной или завален оползнем? Наконец, там могут храниться не знания древних, а истлевшая за много веков рухлядь, и так оно скорее всего и есть!

— Это было бы великолепно! — широко улыбнулся эскальдиор. — Тогда мы забудем о сокровищнице и с чистой совестью вернемся к прерванным трудам.

— Не кажется ли тебе, что развеять иллюзии мог бы кто-то другой? Посылать пять бирем под твоим командованием на ту сторону Жемчужного моря — не слишком ли это дорогое удовольствие, когда речь идет о байках выживших из ума старцев? — продолжал настаивать Нагат, прекрасно сознавая, что переубедить Гносса ему не удастся.

— В существование кристалла Калиместиара тоже мало кто верил. А о сокровищнице Маронды упоминается в стольких старых рукописях, что тут и спорить не о чем. Я отписал Платиду о своих планах и к тому времени, как корабли будут готовы к отплытию, рассчитываю получить ответ из Дортонала. Хватит тебе тридцати дней на подготовку эскадры?

Нагат кивнул. Разговор окончен, спорить с эскальдиором бесполезно. Гносс никогда не отказывался выслушать мнения подчиненых, но редко брал на себя труд возражать им и отстаивать свою точку зрения. Еще реже он менял решения, которые принимал после долгих и порой мучительных раздумий.

— Ну не хмурься! Я знаю, ты сам охотно принял бы участие в этой вылазке и завидуешь тому, что я собираюсь сбежать от важных дел и совершить небольшое и во всех отношениях приятное путешествие. — Гносс обнял правителя Нинхуба за плечи и подвел к краю террасы, с которой открывался прекрасный вид на вспененный ветром Зеркальный залив. — Признайся, тебе ведь хочется ощутить под ногами вибрацию корабля, летящего на всех парусах?

— Мне хватает забот с теми судами, что строятся на верфях Нинхуба, ворчливо ответствовал Нагат. — А ты, я вижу, и правда рад пуститься в путь! Надоела небось крысиная возня моих чиновников, допросы, беседы с соглядатаями, проверка финансовых отчетов новоиспеченных правителей наших разрастающихся с каждым годом земель?

— Надоела, — признался эскальдиор, с просветлевшим лицом вглядываясь в морскую даль, перечеркнутую мачтами сгрудившихся в гавани кораблей.

Простояв сутки в укрытой ото всех ветров бухте, «Кикломор», вместо того чтобы продолжать двигаться на юг, повернул к Бай-Балану. Удивленный неожиданным изменением курса, Гиль хотел было обратиться с расспросами к Ваджиролу, относившемуся к юноше скорее как к почетному гостю, чем как к пленнику, но выражение лица вышедшего поздним утром на палубу ярунда заставило его отказаться от этого намерения. Жрец Кен-Канвале был мрачней грозовой тучи, и, судя по тому, как шарахались от него моряки, лезть к нему с вопросами явно не стоило. Припомнив, что накануне Ваджирол и старший ярунд — Ушамва имели длительную беседу с Рашалайном, юноша подумал, что бывший отшельник может знать причины происходящего, и отправился в отведенную старцу каюту.

На сработанном имперскими корабелами трехмачтовом торговом судне, размерами сравнимом с биремами Белого Братства, помимо матросских кубриков имелась дюжина кают для пассажиров. Каморки эти, по мнению Гиля, больше всего походили на перевернутые шкафы, но то, что Рашалайна, его самого и даже Заруга поместили в отдельные каюты, показалось юноше хорошим предзнаменованием. По-видимому, имперцы надеялись извлечь из их пребывания на борту «Кикломора» какую-то выгоду, хотя какую именно, юноша решительно не мог себе представить. Заглянув в каюту Рашалайна, он в первое мгновение подумал, что ошибся дверью, а затем сообразил: никакой ошибки не произошло, просто мудрец успел уже каким-то образом оправдать ожидания хозяев корабля, и те не замедлили выразить ему свою признательность. Вчера еще голая стена над узкой койкой была завешена серебристо-голубым ковром, на откидном столике, в окружении вазочек с фруктами и какими-то диковинными заедками, высился медный узкогорлый кувшин, а на плечах самого Рашалайна красовался вишневого цвета халат с богатым золотым шитьем.

— Заходи, что в дверях застыл? — пригласил юношу старец, делая приветственный жест рукой, в которой зажата была весело посверкивающая стопка. — Тебе небось никогда не доводилось пробовать «девяностоцветный» бальзам? Поди и не слыхал о таком? Человек, пьющий его по утрам и натощак, скоро забывает о каких бы то ни было болезнях, а о старости знает лишь понаслышке. Тебе-то он пока без нужды, и все же попробуй, будет о чем детям и внукам рассказать.

Рашалайн наполнил еще одну стопку и протянул Гилю.

— Я вижу, разговор с хозяевами корабля принес щедрые плоды. — Юноша втянул носом источаемый коричневой жидкостью аромат и осторожно пригубил напиток, заслуживающий внимания хотя бы потому, что ему удалось привести Рашалайна в столь благостное состояние духа.

• Предыдущая
• 35/109
• Следующая