Наследники империи - Молитвин Павел Вячеславович - Страница 22

• Предыдущая
• 22/109
• Следующая

Он очищал загноившиеся раны, вправлял вывихи, удалял ушные пробки и делал еще кое-какие операции, совершить которые вполне способен как лекарь средней руки, так и простой цирюльник, но помимо этого приходилось ему два-три раза лечить наложением рук и весьма тяжелые хворобы. Больные шли один за другим, тело юноши налилось усталостью, в глазах появилась противная резь, и, когда небо над городом начало темнеть, он громогласно заявил, что больше ни одному страждущему помочь сегодня не в состоянии. Топтавшиеся у палатки люди начали было роптать, но Рашалайн, выйдя на улицу, заверил их, что тоже испытывает настоятельную потребность в отдыхе. К завтрашнему утру, торжественно обещал старец, и сам он и его ученик восстановят силы и окажут всем нуждающимся помощь несравнимо лучше, нежели теперь, когда они валятся с ног от утомления.

Сетуя на собственную невезучесть, слабосилье отшельника и чернокожего целителя, весть о котором уже облетела базарную площадь, небольшая толпа начала расходиться. Проводив последних ворчунов сочувственным взглядом, Гиль хотел опустить полог, прикрывавший второй вход в палатку, но тут внимание его было привлечено группой мужчин с кирпично-красным цветом кожи. Пятеро дюжих мореходов, в которых юноша без труда узнал мланго — обитателей таинственной империи Махаили, вне всякого сомнения, направлялись к их палатке, и юноше пришло в голову, что они давно уже поджидают случая поговорить с отшельником без посторонних. Прислушавшись к собственным чувствам, он отбросил мысль о грабителях. Обретенное после посещения поселка скарусов умение предчувствовать опасность не раз помогало ему и его друзьям, и он привык доверять своим ощущениям. Однако появление мланго не на шутку заинтриговало юношу, и он решил разузнать, какое дело привело их к Рашалайну, тем более что на обычных посетителей парни эти были совсем не похожи. Опустив полог, он шагнул к разделявшей палатку матерчатой перегородке и внезапно почувствовал на своем плече горячую ладонь Зивиримлы.

— У тебя замечательные руки, Рашалайн не зря доверил тебе излечение страждущих, — произнесла девушка с легким придыханием, и Гиль, припомнив многообещающие улыбки, с которыми она заглядывала на его половину палатки, почувствовал, как кровь приливает к щекам.

— Ты слишком добра ко мне, — пробормотал юноша, делая робкую попытку отстраниться от Зивиримлы, но та, вместо того чтобы отпустить его, прижалась к нему так, что он ощутил крепость ее высокой груди и взволнованное биение сердца.

— Ты настоящий колдун, не чета этому старому мошеннику! Слава о твоем даре целителя вскоре разнесется по всему Бай-Балану. Тебя будут приглашать в дома бедняков и богатеев, и там ты познакомишься с красивейшими девушками нашего города. Но едва ли кто-нибудь из них будет любить тебя горячей меня, прошептала Зивиримла.

Губы ее впились в рот юноши, и он, еще мгновение назад мучительно соображавший, как бы избавиться от не в меру решительной прелестницы, ощутил, что отвечает на ее поцелуи с не меньшей, чем у девушки, страстью. Прежде ему казалось, что после гибели Китианы он не сможет полюбить ни одну женщину и в объятиях их будет непременно вспоминать о ней, однако ласковые и умелые прикосновения Зивиримлы разожгли такой жар в его крови, что Гиль забыл обо всем на свете. Руки его исступленно скользили по телу девушки, губы ласкали ее шею и грудь. Одеяния Зивиримлы распахнулись, и юноша, пожирая глазами ее несравненные прелести, повлек девушку на низкую кушетку, куда совсем недавно укладывал пациентов, но тут прелестница, тихо постанывавшая и соблазнительно извивавшаяся всем своим ладным телом, внезапно замерла и судорожно вцепилась в нетерпеливые руки чернокожего любовника.

— В чем дело, моя сладкая? — хрипло спросил юноша, с недоумением глядя в испуганное лицо Зивиримлы.

— Слушай! Эти мланго пришли сюда не ради советов и предсказаний Рашалайна!

Обескураженный происшедшей с девушкой переменой, Гиль припомнил собственное намерение проследить за пришедшими к отшельнику краснокожими матросами с «Кикломора» и склонил голову, прислушиваясь к доносившимся из-за полога голосам.

— …Ул-Патара ждет тебя. Столица империи Махаи-ли — вот место, где мудрость твоя будет оценена в полной мере, — шелестел подобно легкому ветерку вкрадчивый пришепетывающий голос. — Что толку распинаться перед здешней голытьбой, если словам твоим готовы внимать ярунды божественного Кен-Канвале? Ты будешь допущен в величайшее хранилище знаний — библиотеку Ул-Патара. Перед тобой откроются двери летописных чертогов храмов Кен-Канвале, и ты сможешь вещать с их ступеней толпам благоговейно внимающих каждому твоему слову адептов Предвечного. О чем еще может мечтать человек, всю жизнь посвятивший постижению тайн мироздания?..

— Для простого матроса он говорит слишком складно! — проворчал Гиль, все еще сжимая в объятиях Зиви-римлу. — Он, как я понял, приглашает Рашалайна в Земли Истинно Верующих?

— Неужели такое возможно? Наверно, это один из ярундов! — прошептала девушка дрожащим голосом.

— Хотел бы я знать, что понадобилось здесь жрецу высшей касты служителей Кен-Канвале? Я слышал, они предпочитают не покидать пределов империи, а уж если совершают вылазки, то не для того, чтобы приглашать гостей в Заповедные земли.

— Корабли мланго часто появляются в Бай-Балане. Их купцы охотно берут товары из Манагара, Сагры и Шима, но ярунды не занимаются торговлей…

— Да уж, этого сладкоречивого едва ли интересуют лен, пенька, деготь или скобяные товары… — пробормотал Гиль, продолжая прислушиваться к доносившимся из-за полога голосам.

— Позволь заметить, высокочтимый, что я не стремлюсь к славе и почитаю неблагодарным занятием делиться открывшимися мне истинами с кем бы то ни было без особых на то причин, — суховато промолвил Рашалайн. — Приглашение твое весьма необычно и лестно для меня. Я высоко ценю его, но…

— Разве для того ты покинул свое уединение, чтобы очаровывать простолюдинов сказками о деяниях былых времен и народов? — мягко прервал старца медоточивый голос и, не дожидаясь ответа, продолжал, на этот раз жестко и напористо: — Нам стало ведомо, что священная реликвия, называемая северянами кристаллом Калиместиара, находится в Бай-Балане. Посланные за Мгалом-святоношей люди сумеют убедить его взойти на борт «Кикломора», и на заре судно выйдет в море. С чем тогда останешься ты, о мудрейший? Что если главное пророчество твоей жизни связано с ключом от сокровищницы Маронды? Кому как не тебе знать, что лишь в изящной оправе бриллиант обретает свою истинную цену, в хижине бедняка его можно принять за осколок мутного стекла. Мало знать слова, способные потрясти мир, силу они обретают, только достигнув ушей стремящихся и достойных выслушать их. Время течет, как песок в часах, и не все предсказанное сбывается. Божественному промыслу надобно помогать, иначе зачем бы рождались на земле мудрецы и герои?

— Осознав это, я простился с милым моему сердцу уединением и последовал за Мгалом, — медленно проговорил старец. — В словах твоих есть смысл, и, если ты уверен, что северянин примет приглашение…

— Примет. Полагаю, он вместе со своими спутниками уже на корабле. За кристаллом охотятся весьма могущественные люди, и лучшее, что может предпринять Мгал, — это воспользоваться покровительством Кен-Канвале и его служителей. Придя в Бай-Балан, ты сделал первый шаг. Не останавливайся же на полпути, каюта на «Кикломоре» ждет тебя и твоего чернокожего ученика.

— Ага! — Гиль вздрогнул и уставился на полураздетую девушку, покорно замершую в кольце его рук. — Дело-то, оказывается, не только Рашалайна касается. Выгляни-ка, нет ли на улице краснокожих матросов?

Он подтолкнул Зивиримлу ко входу в палатку, высыпал оставленные посетителями монеты из низкой чаши в поясной кошель, накинул плащ и принялся поспешно засовывать в холщовую суму склянки и мешочки с лекарственными снадобьями.

— Двое мланго сидят неподалеку на корточках и смотрят в нашу сторону.

— Жаль, что нам не довелось узнать друг друга поближе, но, надеюсь, мы еще встретимся и наверстаем упущенное. А сейчас нам лучше незаметно уйти отсюда. — Гиль протянул девушке несколько монет, вытащил из-под халата нож и быстрым ударом рассек стену палатки с противоположной от входа стороны. Юркнул в прорезанную дыру, поднырнул под полог стоящего в нескольких локтях от палатки шатра и пополз между грубо сколоченными скамьями.

• Предыдущая
• 22/109
• Следующая